Изящное искусство смерти - Дэвид Моррелл

Райан и Беккер были немало озадачены откровенным признанием Де Квинси. Полицейских шокировало не только упоминание о женщине легкого поведения — при собственной-то дочери! — но в равной степени они удивились, услышав, что этот человек способен на такое чувство, как любовь. Подобная прямота, да еще в присутствии посторонних, представлялась чем-то невообразимым.

— Я обещал Энн, что встречусь с ней в определенное время в определенном месте. Но непредвиденные обстоятельства помешали мне оказаться там в назначенный час.

Распереживавшийся Де Квинси вытащил фляжку с лауданумом и сделал большой глоток.

— Когда мне в конце концов удалось прибыть на место встречи, Энн там не было. Больше я никогда ее не видел, хотя и провел в поисках долгие годы. И сейчас я бы ни за что не поехал в Лондон, если бы мне не пообещали рассказать о судьбе Энн.

— Кто вам обещал? — спросил Райан.

— Даже не представляю. Но этот человек снял дом, чтобы нам с Эмили было где остановиться в Лондоне. Получается, меня заманили сюда, чтобы втянуть в эту историю с убийствами. И все это затеяно ради меня? Одно можно сказать наверняка: он следит за мной.

— Следит?

— А откуда еще он мог узнать, что сегодня ночью я окажусь здесь? И он подослал ко мне малайца с письмом. Кроме того, он неспроста выбрал жертву, прибывшую в Лондон из Манчестера и по фамилии Хейуорт.

— Вы уже говорили, что это важно, но не объяснили почему, — заметил Беккер.

— Я вырос возле Манчестера. Наше семейное поместье называлось Гринхей.

— Гринхей. Хейуорт. Немного похоже, но не более того, — сказал Райан.

— Нет, — покачал головой Де Квинси.

— Вы всерьез считаете, что убийца выбрал в качестве жертвы хозяина этой лавочки, потому что он, так же как и вы, приехал в Лондон из Манчестера, а его фамилия схожа с названием вашего родового гнезда?

— Это отнюдь не совпадение, что убийство произошло через месяц после публикации моей последней книги. Детали убийства в мельчайших подробностях совпадают с тем, что я написал в постскриптуме к эссе. Чтобы ассоциация была более полной, убийца выбрал в качестве жертвы человека, которого можно некоторым образом отождествить со мной. По его воле я оказался причастен к этому чудовищному преступлению. Господи, что еще он собирается сделать, чтобы втянуть меня в свою кровавую игру?

Глава 7

САД РАЗВЛЕЧЕНИЙ

В 1854 году Британская империя была крупнейшим государственным образованием из всех, какие знала мировая история: ее площадь превышала территории, завоеванные Александром Македонским или римлянами. Британские владения охватывали весь земной шар и включали Канаду, Багамы, Бермуды, Гибралтар, Мальту, Кипр, третью часть Африки и значительные территории на Ближнем Востоке, а также Индию, Бирму, Малайзию, Сингапур, Гонконг, Борнео, Новую Гвинею, Соломоновы острова, Фиджи, Самоа, Австралию, Новую Зеландию и отдельные участки Антарктиды.

И в самом центре этой гигантской империи стоял Генри Джон Темпл, известный широким кругам как лорд Палмерстон, — возможно, самый могущественный человек на планете. На протяжении почти полувека (начиная с 1807 года) Палмерстон медленно, но упорно расширял свое влияние в британском правительстве и сильно в этом преуспел. Поначалу он был скромным членом парламента, затем на протяжении девятнадцати лет занимал должность секретаря по военным делам, в течение пятнадцати лет служил на посту секретаря по иностранным делам, а в период, когда происходили описываемые события, возглавлял министерство внутренних дел. В этой должности он отвечал практически за все, что происходило на территории Великобритании, в частности курировал работу полиции и занимался вопросами национальной безопасности. Многие в стране в то время не сомневались, что скоро Палмерстон станет премьер-министром. Однако премьер-министры приходят и уходят, а человек, проведший почти всю жизнь в военном министерстве, министерстве иностранных дел и министерстве внутренних дел, и так способен контролировать правительство. Премьер-министры и даже сама королева Виктория частенько требовали от лорда Палмерстона объяснений, почему он предпринимает в своей деятельности шаги, которые не были одобрены ни парламентом, ни главой кабинета.

В девять часов утра в понедельник инспектор Райан сидел перед этим великим человеком в его кабинете в Вестминстерском дворце. Палмерстон мог похвастать длинными и густыми, окрашенными в каштановый цвет бакенбардами, которые начинались от волевого подбородка и обрамляли властное лицо. Лорду было семьдесят лет, но с годами он не утратил ни энергии, ни амбиций. На стенах кабинета висели большая карта Великобритании и карта мира, на которой принадлежащие империи территории были отмечены красным и возле каждой был воткнут британский флаг.

О богатстве лорда свидетельствовала его одежда — ткань и покрой платья были настолько совершенными, что Райан ощущал себя едва ли не оборванцем, хотя и надел единственную свою хорошую одежду: приличествующие ситуации серые брюки, такого же цвета жилет и опускающийся до колен черный пиджак. В соответствии с тогдашней модой к низу брюк были пришиты штрипки, которые надевались на ботинки и препятствовали появлению на штанах складок. Все это было жутко неудобно, ноги казались деревянными, особенно когда он сидел, и Райан мечтал поскорее снова надеть свободную повседневную одежду.

Рядом с Райаном расположился комиссар полиции сэр Ричард Мэйн. В углу примостился ведущий протокол беседы секретарь министра. Возле закрытой двери кабинета застыл телохранитель Палмерстона — отставной полковник Роберт Бруклин. Когда-то давно на лорда было совершено покушение, и он решил в дальнейшем оградить себя от подобных происшествий. Бруклин, за плечами которого было двадцать лет военных действий в Индии и Китае, являлся более чем подходящим охранником для великого человека.

— Когда произошли убийства на Рэтклифф-хайвей, я был членом кабинета, — начал Палмерстон. — Я хорошо помню, как всю страну охватил ужас и как министерство внутренних дел оказалось бессильно контролировать ситуацию. Сейчас, когда я стою во главе этого ведомства, я не допущу повторения паники. — Он ткнул перстом в солидную стопку газет на столе — пять дюжин изданий, выходивших в Лондоне. — Истеричный тон всех этих репортажей приведет к новым инцидентам вроде беспорядков, что случились в субботу ночью. Инспектор Райан, я так понимаю, что вы дважды оказались в них замешаны.

— Да, ваша светлость. В первый раз толпа посчитала, что я — убийца, и набросилась на меня.

— Да уж, — хмыкнул Палмерстон, глядя на рыжие волосы инспектора.

— Потом гнев толпы обернулся против другого человека. Нам с трудом удалось спасти его от серьезных увечий, а возможно, и от смерти.

— Не помню, чтобы вы о нем говорили, и из этого заключаю, что люди ошиблись.

— Да, ваша светлость. Он не убийца.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Как отрадно слышать, что кто-то в чем-то абсолютно уверен. А что насчет малайца?

— Оказалось, что он не владеет английским, ваша светлость. Министерство иностранных дел прилагает все усилия, но пока не удалось найти никого, кто бы говорил по-малайски.

При упоминании министерства иностранных дел, которое Палмерстон прежде возглавлял (и которое, по слухам, продолжал контролировать и в своей нынешней ипостаси), лорд еще больше оживился.

— Мы заключили малайца под арест, — добавил Райан, — но размер его ноги не совпадает с размером убийцы. Я склонен полагать, что он не замешан в преступлении; скорее всего, ему просто заплатили, чтобы он доставил письмо.

Палмерстон нетерпеливо покачал головой и устремил испепеляющий взгляд на комиссара Мэйна.

— Какие шаги предпринимаются, чтобы убедить население в безопасности лондонских улиц?

— Ваша светлость, все детективы и констебли работают сверхурочно. Выходные дни отменены. Мы удвоили количество патрулей. Со слов свидетельницы у нас есть описание подозреваемого: это был высокий человек с желтой бородой, одет в матросское пальто и шапку.

— Что за свидетельница?

— Проститутка.

— Проститутка, — мрачно повторил Палмерстон.

— Мы просмотрели архивы Скотленд-Ярда, не обнаружится ли в них преступник, носивший бороду такого цвета.

— И?

— Единственный преступник, подходящий под это описание, умер три года назад, — сообщил комиссар.

— Моряк, ходивший в плавание на Восток, вполне мог бы говорить по-малайски, — предположил лорд. — Также он мог знать, на каких прибывающих в лондонский порт судах возможно найти малайского матроса. Но если убийца и в самом деле моряк, что, если он снова отправился в море?

— Да, ваша светлость, — кивнул Мэйн. — Констебли проводят розыски в доках. Если кто-нибудь вспомнит моряка с соответствующими приметами, мы следующим судном отправим сообщение, чтобы предупредить власти порта, в который он направляется.