Баллада о Рыцаре. Шагнуть за ворота - Игорь Шенгальц

– Моя мама жива! Представляете! Ранена, но жива! Надежда есть! Все это время ее будут охранять, пока не найдут преступника.

– А что его искать, – пробормотал Крис. – Брать гада надо!

– А как твой отчим?

– Он умер на месте, – парень погрустнел, но слез на его глазах не появилось, скорее Джек почувствовал в нем ярость и жажду мести.

– Меня тоже хотели отправить в больницу, но я отказался, сказал, что меня даже не задели. Милиция уже уезжает, они все осмотрели. Сейчас пойдем в дом. Из охраны там сейчас только два человека и еще дядя Петя. Прислугу уже расспросили и отпустили. В дом я вас проведу, но вы уверены, что справитесь с ним?

– Это наша забота, – жестко отрезала принцесса. – Расскажи лучше, ваши дознаватели что-нибудь выяснили? И что произошло после нашего бегства?

– Точно, я же совсем забыл. Я знаю, почему дядя Петя не скрылся с сундуком. Ему помешали. Охранник один рассказывал, а я услышал. Как только мы убежали, у дяди Пети был отличный шанс покончить с уцелевшими. Тем более что еще двое мотоциклистов были живы. Но им помешали. Приехали три машины, в них было много вооруженных людей. Но это была не подмога убийцам, это были другие люди. Они открыли огонь по киллерам, и те предпочли скрыться. А всего через десять минут приехала милиция. К этому времени те, другие, уже покинули поселок. Так что у дяди Пети просто не хватило времени и помощников.

– Хм… – принцесса задумалась. – Другие, говоришь… Думаю, эти прибыли по наши души. Значит, они не заодно со стариком. Это немного радует.

– Я смотрю на тебя, на всех вас и поражаюсь! – внезапно сказала Оля. – Ладно парни, они и постарше нас, но ты же моя ровесница, мы могли бы ходить в один класс, но рядом с тобой я чувствую себя ребенком…

– В нашем мире взрослеют рано, иначе не выжить. Особенно принцессы. Мне с детства внушили, что долг на первом месте. Знала бы ты, как меня все раздражало в то время, все эти бесчисленные учителя, наставники. Как я хотела хоть немного побыть обычной девочкой. У меня даже куклы любимой никогда не было, ибо «не выделяй одного среди равных и не будет зависти среди остальных»…

– В каком это «вашем мире»? – заинтересовался Кирилл. – И о какой принцессе идет речь?

– Потом расскажем, если время будет. А сейчас веди нас…

Портфель с деньгами и сумку с одеждой, что лишь чудом не потеряли в суматохе дня, нес Джек. Крис с Дариной взяли по ножу, а Оля, увидев в сумке прихваченную Джеком «пушку», смущенно заулыбалась.

– Я в тир ходила пару раз, можно я это возьму?

– Конечно, – удивился Джек. – Это оружие?

– И еще какое!..

Кирилл провел всю компанию в дом без особых затруднений, воспользовавшись задним входом. Оба охранника были на кухне и, судя по звукам, отмечали свое второе рождение. В доме царила полутьма, свет горел лишь в коридорах, и то через один светильники были погашены.

– Кабинет на втором этаже, – прошептал Кирилл. – Сундук там.

Дарина кивнула. Она была крайне сосредоточена, прислушиваясь к неясным ощущениям глубоко внутри себя.

– Наверх, – приказала она наконец. – Только тихо!..

Они поднялись по широкой каменной лестнице на второй этаж и попали прямо в полукруглый холл, из которого в разных направлениях вели три двери. Кирилл уверенно пошел к самой левой и, замерев на несколько секунд, осторожно приоткрыл ее. За дверью виднелся небольшой коридорчик, заканчивавшийся очередной дверью. На стенах, по обе стороны коридора, висели картины в тяжелых рамах, подсвеченные специально установленными для этого прожекторами.

Ребята прошли коридор без помех и замерли перед дальней дверью.

– Кабинет, – прошептал Кирилл. – Только он заперт, а ключ лишь у отчима…

Дарина приложила палец к губам, призывая к абсолютному молчанию и указала рукой на дверь. Джек уже и сам увидел – дверь была приоткрыта, сквозь узенькую щелку пробивался свет.

Принцесса едва слышно запела, скорее даже зашептала, но чуткий слух деревенского парня разобрал слова:

Если кто-то есть внутри – без движения замри,Шевелиться запрещаю – Словом я повелеваю!

Допев до конца, Дарина распахнула дверь во всю ширь. Теперь прекрасно можно было рассмотреть все, что имелось в комнате.

А посмотреть там было на что: толстый, чуть не по щиколотку, ковер господствовал на полу; тяжелые бархатные портьеры были запахнуты полностью, чтобы с улицы никто не мог увидеть происходящее в комнате; массивный стол из красного дерева занимал почти все свободное пространство в помещении и был заставлен различными предметами, назначения которых Джек не знал; вокруг стола в строгом порядке выстроилось с десяток высоких стульев; на стенах висело несколько картин – в основном морские пейзажи; в углу, высотой до самого потолка находился огромный железный сейф, а сбоку, у стены было то, что они и искали, – сундук – почти точная копия того, что уже пришлось повидать Джеку, только резьба на крышке слегка отличалась. Сундук был открыт. Над ним в неудобной позе замер человек. Как видно, до появления их компании он занимался изучением содержимого сундука, а магия принцессы заставила его застыть в столь неподобающей позе. Человек был лысоват, но физически очень крепок на вид. Он стоял спиной к двери и не видел вошедших, но, судя по всему, уже догадался о чьем-то нежданном появлении. Пот струился по его лбу, видно, он предпринимал незаурядные усилия, пытаясь вновь обрести контроль над собственным телом, но все было тщетно.

– Дядя Петя! – сказал Кирилл. – Значит, все, что ты предположила, было правдой. Он – предатель!

Крис закрыл за собой дверь на ключ и для верности задвинул тяжелый внутренний засов. Теперь никто не мог им помешать.

В одну из стен оказался вмонтирован одежный шкаф, в котором висело с десяток деловых костюмов. Кирилл покопался там и притащил несколько прочных брючных ремней. Через несколько минут начальник охраны был накрепко связан и усажен на один из стульев. Лишь после этого Дарина сняла с пленника Слово неподвижности.

Дядя Петя тут же заорал во весь голос:

– Кирилл! Что ты делаешь! Освободи меня немедленно! Кто эти дети? Зачем ты привел их в дом?

– Не кричите, вы же знаете, что ни один звук не будет услышан снаружи. – Кирилл недобро улыбнулся. – Отчим не любил делиться своими секретами.

– Отвяжи меня, поговорим спокойно!

– Послушай, – перебила его принцесса. – Вопросы здесь задавать буду только я. Это понятно?

И для наглядного пояснения своих слов кивнула Крису. Тот намек понял, подошел к пленнику и больно пнул его в голень.

Дядя Петя, надо отдать ему должное, не издал ни звука. Крис предупреждающе поиграл у его лица кинжалом. И Дарина начала спрашивать:

– Имя?

– Меня зовут Петр Евграфович. Девочка, обращайся ко мне вежливо, я все же тебя старше.

Дарина лишь презрительно улыбнулась. Предательство во все времена считалось одним из самых позорных преступлений. К таким людям у нее не было ни малейшего снисхождения. Они были вне рамок возраста и чинов, заслуг и былых наград. Совершив предательство, они становились изгоями человеческого общества. Разговаривать с ними требовалось только так – жестко и непреклонно, дабы они ни на миг не забывали о том, кем стали благодаря слабости собственного характера, идя на поводу низменных желаний, забыв, что такое честь и совесть.

Крис вновь приблизился к начальнику охраны и воткнул кинжал ему в ногу. Тут Петр Евграфович уже не выдержал – завыл от боли и упал на бок вместе со стулом. Выждав, пока он успокоится, Джек с Крисом с немалым трудом посадили его на место. Дядя Петя был тяжел. Оля отвернулась, не в силах смотреть на пытку. Кирилл взгляд не отвел.

– Если еще раз ты посмеешь ответить не по существу, он отрежет тебе ухо. Ты ведь бережно относишься к своему телу? Ты же не захочешь недосчитаться некоторых его частей?

– Да кто ты такая? Кто вы все такие? Откуда вы взялись? Если ты думаешь меня напугать, то тебе придется постараться. Я две войны прошел, меня еще не так пугали!

– Я тебя предупреждала, – спокойно ответила принцесса и улыбнулась.

Крис зашел дяде Пете за спину и одним ловким движением отсек ему левое ухо. Хлынула кровь, оруженосец брезгливо отбросил кусок плоти в сторону.

Выждав, пока очередные вопли схлынут, принцесса заявила:

– Второе ухо я тебе пока оставлю, дальше пойдут пальцы рук и ног. Когда они кончатся, выколем тебе глаза, по очереди. Все равно они тебе больше не понадобятся, должно быть стыдно в очи честных людей глядеть?

Что-то Петр Евграфович увидел во взгляде этой странной белокурой девочки с ангельским лицом и в лицах остальных подростков, находившихся в комнате, такого, чего там не должно было быть по определению. Подобные лица он не видел уже много лет, с тех пор, как покинул горы, пообещав себе никогда в жизни больше туда не возвращаться. Там лица у детей были такие же – лица волчат, жестких и жестоких к себе и другим, беспощадных к врагу, готовых погибнуть за друзей, яростных и рано повзрослевших, умевших драться насмерть. В современной Москве таких было мало. Местные дети были ленивы, равнодушны и эгоистичны, чересчур избалованы с самого рождения. Им все доставалось легко. Образование, машины, банковские счета, престижная работа возникали для них словно сами собой, стоило лишь пожелать. Но эти, что стояли сейчас перед ним, были совсем иными. И вести себя с ними стоило иначе…