Дарт Бейн: Путь Разрушения - Дрю Карпишин

Глава 11

Следующим утром Бэйн отсутствовал на храмовой крыше, когда остальные студенты занимались фехтованием. Повелитель Кордис хотел побеседовать с ним. С глазу на глаз.

Он шел на эту встречу по абсолютно пустым коридорам Академии. Внешне Бэйн был абсолютно спокоен и уверен. Внутренне он был очень напряжен.

Всю ночь Бэйн пролежал в безмолвии и темноте своей комнаты, снова и снова прокручивая дуэль у себя в голове. Освободившись от эмоций боя, он понял, что зашел слишком далеко. Он доказал свое превосходство над Фогаром, ударив по нему Силой; этим он уже достиг многого. Макурт никогда бы не осмелился вновь бросить ему вызов. Бэйн мог бы остановиться. Но он этого не захотел.

В тот момент он не чувствовал ни малейшей вины за собственные действия. Никакого сожаления. Но как только кровь остыла, что-то внутри заставило думать, что он поступил неправильно. Действительно ли Фогар заслужил смерти?

Но в то же время он отказывался признавать свою вину. Он не испытывал симпатии к макурту. Никаких чувств вовсе. Фогар был никем, лишь помехой прогрессу Бэйна. Помехой, которая была устранена.

В тот момент он всецело отдал себя темной стороне. Это было нечто большее, чем просто ярость или жажда крови. Это лежало глубже, внутри, в его душе. Он потерял рассудок и контроль… но тогда это казалось правильным.

Бэйн провел длинную бессонную ночь, стараясь примирить два чувства: торжество и раскаяние. Но когда этим утром он получил вызов, внутренний конфликт оттеснился более срочными делами.

Смерть Фогара не пройдет бесследно. Бой должен испытывать учеников, закалять их характер напряжением и болью. Убийство при этом не подразумевалось. Все без исключения ученики Академии, от Зирака до самого последнего студента, могли стать Мастерами. Каждый обладал крайне редким даром темной стороны - даром, который следовало использовать против джедаев, а не друг друга.

Убив Фогара, Бэйн пробил брешь в рядах потенциальных Мастеров. Он нанес серьезный удар по военной кампании. Каждый ученик в Академии ценился даже больше, чем целая дивизия солдат. Он уничтожил бесценное орудие. И, как подозревал Бэйн, за это он будет жестоко наказан.

Пока он шел на встречу, которая решала его судьбу, он старался забыть страх и вину. Ничто из того, что он сейчас сделает, не сможет вернуть Фогара обратно. Макурт погиб, но Бэйн был еще здесь. И выжившим был он. Ему надо быть сильным. Ему надо найти какой-нибудь способ, чтобы оправдать свой поступок перед Повелителем Кордисом.

Он старался подобрать аргументы. Фогар был слаб. Бэйн не просто убил его: он разоблачил его. Кордис и другие Мастера поощряли соперничество и распри среди своих подопечных. Они понимали ценность брошенного вызова и самого состязания. Те, кто подавал надежды - индивиды, стоящие выше остальных - вознаграждались. Они обучались с учителями один на один, для того, чтобы достичь своего полного потенциала. Те же, кто не поспевал, забывались. Таков был путь темной стороны.

Смерть Фогара была всего лишь естественным развитием философии темной стороны. Она была окончательным поражением - его поражением. Почему же Бэйна должны винить за чужую слабость?

Он ускорил темп, стиснув зубы в яростном разочаровании. Не удивительно, что его эмоции так противоречат друг другу. Учения Академии сами по себе были противоречивы. Темная сторона не допускала ни милосердия, ни прощения. Хотя от учеников ожидалось, что они отступят, едва взяв верх над оппонентом на дуэльном ринге. Это было неправильно.

Бэйн подошел к двери Кордиса. Он задержался, стараясь сделать выбор между неизбежностью наказания и злостью на возмутительную ситуацию, в которую его и всех остальных учеников вовлекали каждый день.

Гнев, решил он, наконец, послужит ему лучшим образом.

Он коротко постучал в дверь и, когда изнутри донеслось разрешение войти, отворил ее. Кордис преклонил колени в центре комнаты, погрузившись в глубокую медитацию. Бэйн был в этой комнате и прежде, и не мог не восхититься ее экстравагантностью. Стены украшали дорогие гобелены и ковры. Кругом, придавая тусклое сияние туманному воздуху, беспорядочно стояли золотые жаровни и курильницы, в которых жглись густые благовония. В одном из углов покоилась широкая роскошная кровать. В другом стоял искусно гравированный стол из обсидиана, с небольшим ларем на поверхности.

Крышка ларя была открыта, обнажая лежащие внутри ювелирные изделия: ожерелья и цепочки из драгоценных металлов, кольца из золота и платины, инкрустированные полудрагоценными камнями. Кордис приложил большие усилия не только для того, чтобы окружить себя материальными благами и богатым убранством, но и для того, чтобы обратить на все это чужое внимание. Бэйн подозревал, что Повелитель ситов в какой-то мере получал удовольствие (и силу) от завистливого вожделения и алчности, вселяемых в остальных его имуществом.

Впрочем, безделушки для Бэйна не представляли интереса. Его больше впечатляли манускрипты и тома, рядами стоящие на полках вдоль стены; каждая из великолепных книг была обтянута кожей с золотым тиснением. Многие тома насчитывали тысячи лет, и он знал, что они содержали секреты древних ситов.

Повелитель Кордис, наконец, поднялся на ноги и выпрямился, взглянув сверху вниз на студента серыми, впалыми глазами.

- Каз’им рассказал мне о том, что произошло вчера утром, - произнес он. - Он сказал мне, что ты несешь ответственность за смерть Фогара.

Тон его голоса не сказал Бэйну ровным счетом ничего относительно его эмоционального состояния.

- Я не могу нести за это ответственность, - спокойно ответил Бэйн. Он был зол, но не глуп. Следующие свои слова он подбирал очень осторожно; он хотел убедить Повелителя Кордиса, а не привести его в ярость. - Фогар опустил защиту. Он оставил себя уязвимым на ринге. Было бы проявлением слабости не воспользоваться этим.

Это было не совсем правдой, но достаточно близко к ней. Одним из первых уроков, которые преподал студентам Каз’им, было сооружение вокруг себя защитного экрана, который не даст врагу использовать Силу. Одаренный Силой оппонент мог вырвать твой светомеч, сбить тебя с ног, или даже потушить клинок меча, не касаясь рукой и не используя оружия. Щит Силы был самой главной и самой необходимой защитой из всех.

Она стала для всех учеников инстинктом, почти что их второй сущностью. Как только клинок опускался, поднимался защитный покров. Оборона от силового натиска противника и сокрытие собственных действий требовали столько же концентрации и энергии, сколько и увеличение физической отваги или предугадывание движений соперника. Это была та невидимая часть боя, незримая битва умов (а не банальное противостояние тел и клинков), которая почти всегда определяла исход дуэли.

- Каз’им говорил, что Фогар не опускал защиты, - парировал Кордис. - Он сказал, что ты просто прорвался через нее. Его оборона не смогла устоять перед твоей мощью.

- Мастер, вы хотите, чтобы я был сдержанным, когда мой противник слаб?

Это был довольно провокационный вопрос. На который Кордис даже не потрудился ответить.

- Одно дело, поразить оппонента на ринге. Но даже после его падения, ты продолжил атаковать его. Он был побежден задолго до того, как ты совершил убийство. То, что сделал ты, нисколько не отличается от поражения мечом павшего и бессознательного врага... подобное не допускается на тренировках.

Слова попали почти в цель, воскресив чувство вины, которое Бэйн старался похоронить как раз по пути сюда. Кордис молчал, ожидая хоть какой-то реакции. А Бэйну надо было дать ответ. Но единственное, что приходило на ум, это вопрос, который мучал его все сумеречные часы перед рассветом.

- Каз’им знал, что происходит. Он видел, что я делаю. Почему он не остановил меня?

- И в самом деле, почему? - спокойно ответил Кордис. - Повелитель Каз’им хотел увидеть, что произойдет. Он хотел увидеть, как ты поведешь себя в этой ситуации. Будешь ли ты милосердным... или сильным.

И вдруг Бэйн понял, что он был вызван в покои Мастера не для наказания.

- Я... не понимаю. Я думал, что запрещено убивать другого ученика.

Кордис кивнул.

- Нам не нужны студенты, нападающие друг на друга в коридорах; мы хотим, чтобы ваша ненависть была направлена против джедаев, а не против друг друга.

Слова вторили аргументу, к которому Бэйн пришел всего лишь несколько минут назад. Но то, что последовало дальше, он никак не ожидал.

- Несмотря на это, смерть Фогара может стать незначительной утратой, если поможет тебе раскрыть твои полные возможности. Для тех, кто силен в темной стороне, можно сделать исключение.

- Как Зирак? - спросил Бэйн. Слова вылетели непроизвольно, и он даже не успел осознать, что сказал.

К счастью, вопрос скорее позабавил Кордиса, нежели оскорбил его.