Свободна (СИ) - Литвин Светла

— Пить меньше надо было, — фыркнула Василиса, суя мне стакан с шипящей жижей.

— Только не кусай меня, — на этот раз простонал я, пытаясь приподняться.

— У тебя, вообще-то, рука! Ты тебе антибиотики колоть ещё пять дней, пить нельзя! — особенно громко ругалась Василиса, чем меня одновременно радовала и огорчала. — Чем ты думал, Купцов?!

Выпив залпом непринятую воду, я осторожно вернулся гудящей головой на подушку.

— Ох, ради такой заботушки, я готов и потерпеть. Ругайся, — выдохнул я.

— Вот ещё! Сейчас тебе полегчает, и пойдёшь убирать за собой! — рьяно возмутилась Лиса.

Так рьяно, что меня посетили сомнения. Помнил я из последнего только застолье, неужели моя пьянка не помогла? Чего она так злится? Что там убирать нужно?

— А мне точно полегчает? — поинтересовался я с сомнением. — Что ты мне дала? Голова только болела, а теперь ещё и тошнит.

— Вот и хорошо, может быть, ты не станешь алкоголиком, раз у тебя такое тяжёлое похмелье! — взбрыкнув, Василиса выскочила из комнаты, как садистка громко хлопнула дверью.

Только тогда заметил, что комната вовсе не моя.

Чёрт!

Я же специально налегал на водку, чтобы быть не в состоянии ни на что, кроме беспробудного сна. Видимо, желание отшибло даже действие алкоголя, и я всё же вёл себя как похотливая скотина...

Догадки меня мучили, но даже эти муки были не в силах заставить меня подняться с кровати. Таблетка действовала со скрипом, и едва головная боль утихла, как я снова задремал. Это было вовсе не сложно в приятном полумраке тихой комнаты, где так приятно пахло Василисой.

Через какое-то время, Лиса, сменив гнев на милость снова явилась проявить заботу обо мне.

— Ну ты как тут? — спросила она, заглянув ко мне.

В её бухтящем тоне всё же звучала некая тревожность, отчего хотелось заболеть чем-то благородным, а не подыхать оттого, что перебрал как свинья последняя.

— Плохо, — простонал я, нагло и бессовестно прикидываясь.

Я, конечно, не был огурцом, но и плохо мне уже не было. Даже перекусил бы чего.

— Я бульон куриный сварила, попьёшь? Должно полегче после него стать.

— Давай, — словно нехотя согласился я, про себя же ликовал. — Можно я здесь?

— Конечно, лежи, я принесу всё сюда. Гренки тебе ещё подсушила, — прощебетала Василиса и быстро ушла за спасительной едой.

Вот это я удачно женился.

Лиса вернулась с подносом, которых у меня отродясь не водилось. Неужели, уже и утварью домашней обзаводиться начала? Так по-домашнему.

— Вот, ещё что-то нужно? — любезно поинтересовалась она, поставив поднос прямо на кровать.

— А с ложки не покормишь? — спросил я, изображая умирающего лебедя.

— Ну ты Купцов обнаглел! Достаточно того, что я твои изливания ночные сама убирала! Сам поешь, тебе не пять лет уже давно, — фыркнула Лиса, надувшись.

— Я не обнаглел, пошутить уже нельзя.

Взявшись за ложку, попробовал бульон под пристальным вниманием Василисы.

— Вкусно, а тёзка где?

— Рисует у себя в комнате, — ответила Василиса, не торопясь уходить из комнаты.

Вместо того чтобы уйти, она развела в комнате бурную деятельность. Раскрыла шторы, открыла окна чтобы проветрить и начала копаться в своих вещах, и мои брюки с пола в стирку прихватила.

К вечеру я совсем пришёл в себя и выбрался в гостиную, заваленную свадебными подарками.

— Предлагаю устроить распаковку.

— Зачем это? — недовольно буркнула Василиса.

— Ну не стоять же им здесь, деньжата посчитаем. Как думаешь, тёзка, на Диснейленд нам хватит? — посмеялся я, но Слава тут же загорелась.

— Мы полетим в Диснейленд?! — радостно завопила она, подскочив на диване.

— Никуда мы не полетим, — ворчала Василиса, шурша с тряпкой.

Её словно швабра покусала, она так и ходила с тряпкой, всё натирая по дому.

— Полетим, чего это не полетим? Сейчас посчитаем, сколько нам денег надарили, в случае чего добавим и полетим.

— Интересно, как я полечу, со своей подпиской о невыезде? — победно поинтересовалась Василиса, особенно тщательно натирая телевизор.

— Ну ты же не всегда будешь такая, так что не сегодня, так на следующий год.

Василиса долго ломалась и дулась, но нам со Славой всё же удалось убедить её оставить генеральную уборку на другой день и разобрать подарки. С гостями я погорячился, только одних коробок было больше полусотни и столько же конвертов. Я снёс всё на пол и мы в семейном кругу по очереди раскрывали подарки.

— Пятый утюг, — рассмеялась Василиса, впервые за весь день.

— Можно открыть цех по глажке белья, — предложил я, вытягивая по своей очереди коробочку поувесистей. — Здесь что-то интересное.

— Делайте ваши ставки господа! Я думаю, что там ещё один утюг, — смеясь, сказала Василиса, неимоверно радуя меня таким своим настроением.

Хотелось, чтобы ей было хорошо в этом доме и тогда, я был в этом уверен, у нас всё равно будет по-настоящему.

— Может быть, тостер? Этот тоже тяжёленький и по размеру подходит.

— Или ещё одна кофеварка! — хохоча, вслух подумала Слава.

Я потянул за бант и оторвал край красивой упаковочной бумаги, под которой был размокший картон. По спине прошёлся неприятный холодок, от багряного цвета, которым он был пропитан.

— Кажется, кто-то подарил нам банку варенья, и она разбилась при перевозке, — сочинял я на ходу, лишь бы не открывать эту подозрительную коробку при Славке.

Задницей чувствовал, что ничего хорошего в этом подарке нет.

— Ой, сейчас на ковёр накапает, — встрепенулась Василиса и успела забрать у меня коробку раньше, чем я смог этому противостоять.

— Пойду покурю, а ты пока деньги считай.

Бросив дочке конверты с деньгами, отвлёк её тем самым, а сам поспешил за Василисой. Догнал её на выходе из зала и перехватил подарочек.

— Что такое? — охнула Лиса, не понимая моего жеста.

— Сюда смотри, — я отогнул край упаковочной бумаги и Василисе стало всё ясно, как и мне.

Мы дошли до раковины и опустив туда коробку, стоя плечом к плечу не решались заглядывать внутрь.

— Может, ну её? Выбросим и не станем смотреть, — трусливо предложила Лиса, закусив губу. Чертовски сексуально и очаровательно даже при такой ситуации.

— Нет уж, — отказался я, чтобы хоть как-то снова отвлечься от тех желаний, которые во мне будили сексуальные штучки Василисы, я открыл коробку до конца.

Василиса сразу отвернулась, пряча лицо уткнувшись лбом в моё плечо, а я долго смотрел на рыжие лисьи уши, торчащие из коробки, и никак не мог осознать, что вижу. В коробке лежала отрезанная лисья голова, это совсем не тот подарок, который ожидаешь получить на свадьбу.

— Слава, что это значит? Это угроза, да? Мне же, да? — со страхом начала меня спрашивать Василиса или как я её всегда называл Лиса.

— Нужно позвонить Кузнецову, кажется, я знаю, откуда ветер дует.

Прикрыв коробку полотенцем, хотя очень хотелось выкинуть, взялся за телефон, чтобы позвонить майору.

Майору дозвонился с первого звонка, вот только приехать сразу он не мог.

— Ждите меня и ничего не трогайте, — рявкнул Кузнецов, прервав наш короткий разговор.

— Ну? Что он сказал? — спросила дрожащая Василиса, а я даже в уме не мог её теперь назвать тем милым прозвищем, что повелось у нас ещё с детства.

Словно в коробке лежала голова её, а не лисы.

— Сказал ничего не трогать. Наверное, пальчики снять попробует, — предположил я, накинув на коробку ещё и фартук.

— Бессмыслица какая, её трогали с десяток людей. Помогали грузить в багажник машины, потом здесь водитель лимузина, я наконец и Слава, — ворчала Василиса, по-прежнему прижимаясь ко мне.

— Кузнецов разберётся, — выдохнул я, крепко обнимая Василису, ловил момент, пока она позволяла мне это и даже ответила.

Мы так и стояли напротив раковины со страшным подарком, пока на кухню не забежала Слава.