Тропою разведчиков - Нина Данилевская

Балашов, улыбаясь, посмотрел на часы:

— Время у меня на исходе, ребята, но что с вами поделаешь! А с пушкой получилось так. Когда мы пришли в отряд, то узнали, что в этот день прилетал истребитель и, в ответ на партизанские условные сигналы ракетами, сбросил вымпел. В вымпеле была записка:

«В районе Голубого залива с катера высажены Кожухарь и Балашов. По времени они должны быть у вас, но рация на связь не выходит. Сообщите, что случилось. Донесение готовьте кошкой на завтра».

— «Кошкой»? Что это значит? — зашумели ребята.

— А вы не перебивайте, — нахмурился Балашов. — Сейчас все узнаете. И про кошку тоже…

На другой день на рассвете мы были на небольшой поляне.

В центре поляны партизаны поставили два высоких шеста, метрах в десяти один от другого.

На шесты сверху натянули веревку. Получилось сооружение, напоминающее букву «П». К веревке привязали обернутый материей пакет с донесением. Вскоре мы услышали рокот мотора и дали сигнал: две красные и одну зеленую ракету.

Самолет, снижаясь, стал виражить над поляной. Потом, как бы примеряясь, пролетел над шестами и пошел на следующий заход. Снова подлетев к поляне, летчик с борта самолета выпустил длинную веревку, на конце которой был привязан небольшой четырехлопастный якорь — это и была «кошка». Этим якорем летчик подцепил веревку с донесением и втянул ее в самолет.

Вот так было передано в Севастополь донесение о выполнении особого задания и карта с точными координатами пушки. Через несколько дней самолет прилетел вновь и сбросил вымпел с благодарностью от командования и сообщением, что страшное орудие уничтожено нашей авиацией…

Балашов помолчал и снова взглянул на часы:

— Мы скоро снимаемся. Если вопросов больше нет…

Он встал. Ребята тоже поднялись, но как-то нерешительно переглядывались.

— Вижу, есть что-то еще. Ну уж спрашивайте! — засмеялся моряк.

— Вы правы, Михаил Григорьевич, — сказал Юра. — Мы и пришли-то к вам из-за этого. Нас интересует то, что связано с последним поручением комиссара, которое дал он ординарцу Шитову.

Легкая тень скользнула по лицу Балашова:

— А откуда вы узнали о поручении, о Шитове?

Юра коротко рассказал о беседах с Запольским.

— Петр Сергеевич сказал нам, что Шитов говорил об этом только с вами, — закончил Юра.

Балашов задумчиво постукивал пальцами по раскрытой книге.

— Да, — сказал он, наконец. — Андрей Шитов говорил со мной. Я был возле него до конца. Шитов бредил. Лишь один раз он узнал меня. Он рассказал мне, что Кременецкий передал ему сумку. Андрей закопал ее в оцинкованной коробке в землю, боясь, что не дойдет живым до отряда. Но где закопал — этого я не мог понять, ребята. Опять у Шитова начался бред. Больше Андрей не приходил в себя.

— Неужели ничего-ничего нельзя было разобрать? — волновалась Наташа.

— Ничего. В бреду Шитов вспоминал свое детство, комиссара, какой-то зеленый камень, но смысла я не мог доискаться…

— Зеленый камень? — вдруг вскрикнул Юра.

Балашов с удивлением взглянул на него:

— Да. Ясно так повторил. Не знаю, что ему почудилось.

Распрощавшись с новым другом, ребята покинули «Орион».

— Ну вот, так мы ничего и не узнали о сумке, — сказал Женя, когда все вышли на пристань.

— И спрашивать больше некого, — печально проговорила Наташа.

— Да, — поддержал ее Марк, — по-видимому, ориентиры найти невозможно.

— Невозможно, говоришь?.. — Голос Юры звучал так необычно, что все невольно оглянулись на командора. — Невозможно? А я теперь точно знаю, где находится сумка. Будем готовиться к походу. Завтра я вам все скажу.

Покряхтывая от натуги, Марк тащил к Юре в сад два битком набитых рюкзака, кирку, лопату и горные башмаки с шипами. Мальчик с трудом протиснулся со своей поклажей сквозь лаз в изгороди.

В дальнем углу сада возле старого сарая кипели сборы. Митя, назначенный завхозом группы, сидел с важным видом на колченогой табуретке. Каждую доставленную вещь он осматривал и ощупывал со всех сторон, решая, что брать, что оставить.

Особенно много беспокойства доставлял Мите Женя Андрющенко.

Женя, живший по соседству, появлялся и исчезал каждые пять минут. Всякий раз он притаскивал из своих неистощимых запасов что-нибудь новое для предстоящего похода. В груде забракованных Митей Сорокиным вещей больше всего накопилось Жениных приношений. Здесь был старый теткин дождевой плащ, в котором любой из членов пятерки утонул бы с головой, сетка для ловли бабочек, раскладной стул («представляешь, как удобно отдыхать в походе?») и даже коньки на роликах («по ровной тропе здорово можно мчаться!»).

— Оставь ты Митю в покое, — вступилась за завхоза Наташа. — Ведь командор сказал — брать только самое нужное! И чтобы не больше пяти кило на каждого.

— А сама что берешь? О! — Женя ловко выхватил из рук девочки сверток и аптечный пузырек.

— Это йод и бинты для походной аптечки. Не трогай, слышишь?

— Тю! Бинты! Митяй, готовься, она сейчас носилки принесет.

— С тобой когда идешь — носилки нужно брать обязательно. — Наташа лукаво взглянула на Женю. — Начнешь в обрывы падать и еще других за собой потянешь…

Подошедший Марк со вздохом облегчения положил к ногам Мити тяжелый рюкзак, инструменты. Увидев кирку, Женя заплясал от восторга:

— Ах ты, моя дорогая, хорошая! Вместе опять в поход пойдем! — Подхватив кирку, он торжественно промаршировал мимо ребят, чуть не зацепив острым концом Наташу.

— Ну все, что ли? — нетерпеливо спросила девочка. — Можно укладываться? Скоро смеркаться будет, а мы все еще возимся…

— Стоп! — Женя бросил кирку и ударил себя по лбу. — А главный сюрприз? Вот сейчас увидите самое необходимое.

Женя умчался домой. Вскоре распахнулась калитка, и он появился, таща на привязи упиравшуюся всеми лапами желто-пегую толстую дворняжку. Собака тихо повизгивала. К ее спине было привязано что-то, напоминавшее вьючное седло, сколоченное из тонких дощечек.

Увидев ребят, дворняжка хотела повалиться на бок, но седло мешало ей. Скуля от негодования, собака уселась на задние лапы. Попытки хозяина сдвинуть ее с места ни к чему не привели. Тогда Женя Андрющенко подхватил собаку вместе с деревянным сооружением на руки и предстал перед друзьями:

— Вот, — сказал он, — рекомендую — Буря!

Женя опустил собаку на землю.

— Да ее зовут Жучкой, — хохотал Марк, присев на корточки. — Она же старше тебя — у твоей тетки лет пятнадцать живет.

— Ну и что? Теперь будет Бурей. Она уже понимает. Буря! — причмокнул Женя. (Собака слабо завиляла хвостом.) — Видишь?

— Да на что она тебе?

— Не мне, а всем нам. Я ее знаешь как натренировал для похода! Седло приучил таскать. Она сильная. Наложим на нее груз, половину тяжестей сможет на себе поднять. Нам будет легче идти. Понимаешь?

— Очень понятно! — У Наташи даже слезы выступили от смеха. — Нам станет совсем легко, когда тащить на себе придется не только поклажу, но и эту твою Бурю.

Терпению Мити пришел конец. Вскочив на ноги, он заорал:

— Хватит! Выбирайте другого завхозом. Тут дело важное, а он с собакой играет. Придет командор, достанется тебе!

Поняв своим собачьим инстинктом, что хорошего здесь не дождешься, Буря — откуда прыть взялась! — резво бросилась к калитке и чуть не сбила с ног входившего Юру.

— Что это еще за чудище? — удивился командор, потирая ушибленное доской колено.

Узнав, в чем дело, Юра рассмеялся.

— Кстати, насчет собаки мысль вообще верная, — заметил он. — Хорошая овчарка очень нужна в лесу. Ты, Митяй, возьми завтра с собой Тайфуна. Идет? Ну как, друзья? Я вижу — все готово. Давайте укладываться и перетащим вещи в сарай. Ведь завтра уходим на рассвете.

Наконец все было окончательно отобрано, увязано, размещено по вещевым мешкам и вещи унесены в сарай.

— Скорей, скорей! — торопил Юра. — Уже темнеет. Складывайте вещи в угол и садитесь. Теперь я вам все расскажу.

Усевшись, ребята не сводили глаз с командора. С тех пор как Юра объявил, что знает, где находится сумка комиссара, ребята осаждали его расспросами, но командор стойко хранил молчание, решив, что все сообщит лишь перед самым походом.

Будто испытывая терпение ребят, Юра внимательно оглядел внутренность сарая. Начинало темнеть. Свет проникал только в полуоткрытую дверь. В углу были сложены походные вещи, громоздились старые ящики, доски… Над головами заговорщиков зияло четырехугольное отверстие — лаз на чердак.

— Не тяни, командор, — не выдержал Женя Андрющенко. — И так сколько ждали!

— Ну, слушайте, — начал Юра. — То, что мы ищем, находится недалеко от Поляны Комиссара. На тропе, уходящей в балку…

— Откуда ты знаешь? — перебил Женя…

— Знаю.

Все затаили дыхание. И вдруг в тишине ясно послышался протяжный, жалобный звук, похожий не то на стон, не то на скрип. Однако ребята были так увлечены, что не обратили на него внимания.