Сережа, не обижай демонов - Андрей Коткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А после начались нескончаемые допросы. От мысли что-то нафантазировать или по-серьезному утаивать я отказался практически сразу: не тот это мир, тут и ментальная магия имеется. Кстати, первый допрос именно менталисты и проводили. Но тайна моего демонического перстня так и осталась не раскрыта! А просто менталисты не способны без причинения серьезного вреда допрашиваемому заглянуть в память глубже, чем на час — полтора. Потом уже информация о свершившемся, сильно ужатая и подредактированная от излишних подробностей из оперативной памяти в кратковременную перемещается. Потом еще есть круг долговременной памяти, но то уже вообще почти не извлекаемая информация, главное, что просмотру подверглись исключительно воспоминания моих хождений по подвалам мастерских, а там я моего перстня не применял и даже не вспоминал о нем.
Ремня от деда я все-таки получил. Не поверил он, что я, уходя из дома ни о каких опасностях даже и не подозревал. Еще и посетовал старый, что считал меня совсем взрослым, а я… Впрочем, ремень показался мне самой наименьшей из моих проблем. Основное, на что постоянно сползали мои мысли, было то, что жизненную силу я, оказывается, могу получать не только от убийства демонов, но и от убийства существ из родного мира!
Глава 10
М-да уж! Приезд князя Светлогорского в наше Огарево вышел намного более запоминающимся, чем это предполагалось изначально. По крайней мере, для меня — так точно! И для Генки Останина тоже. Именно нас двоих чествовали как возможных спасителей сюзерена. Бог его знает откуда, но Генка насобирал, по его словам, точных сведений, что эти террористы, которым мы помешали, заложили магические фугасы под главной трибуной нашего поселка и собирались их взорвать в аккурат в тот момент, когда наш князь взберется туда для принятия парада той части его гвардии, что была расквартирована в нашем Огарево.
Собственно, сцена с нашим награждением перед всеми жителями поселка было только едва ли не финальным, завершающим фрагментом этого представления. До этого, с самого раннего утра, еще до моего отправления в гимназию, князь Светлогорский отправил ко мне домой своего секретаря с вопросом, что бы мне хотелось получить с его светлости за спасение его жизни. На этот самый вопрос я завис. А действительно, чего именно мне не хватает? Ну, не требовать же, в самом деле, немедленного своего трудоустройства дружинником в княжескую дружину. Детские фантазии в такой момент точно не уместны.
Не обращая внимания на отчаянные знаки, которые делал мне за спиной княжеского посланника мой дед, я высказал свое пожелание:
— Хочу, чтобы меня научили заклинанию из школы пространства. А именно, телекинезу.
— Не сочтите за невежливость, но, сколько вам лет? — Поинтересовался секретарь, сильно удивившись моему выбору.
— Пока еще двенадцать, — ответил я с некоторой затаенной гордостью.
— И у вас уже открылась магия?
Вместо ответа я с выдохом, отточенным движением, выпрямив левую руку, отправил заметно увеличившуюся с первого своего появления искорку в специально мной подвешенную на стене фарфоровую тарелку. А просто надоело каждый раз для кратковременных тренировок бегать на полигон. Тем более что фарфор отлично сопротивляется магии огня, а мазать на такой небольшой дистанции я уже перестал.
Удивление, сквозившее от княжеского секретаря, мгновенно сменилось уважением. Ну, еще бы, про вундеркиндов от магии, начавших свое развитие в этом плане раньше всех прочих сверстников, в этом мире наслышаны.
— Я доложу о ваших пожеланиях его светлости, — сообщил мне секретарь и откланялся.
— Серьга! Ты болван! — Объявил мне дед после ухода чиновника. — Нужно было срочно отпроситься в туалет и посоветоваться со мной. Я же чуть пальцы на руках не вывихнул, пытаясь тебе об этом сообщить. Если уж ты так зациклился на знаниях, то мог бы попросить, к примеру, сборник рецептов Вениамина Кудасова. Этот алхимик умер еще в позапрошлом году, а никто из его возможных наследников так и не объявился. У Вени было много очень интересного. Года два — три мы с тобой бы потренировались и потом, всю оставшуюся жизнь, ты был бы очень обеспеченным человеком.
— Деда, я хочу стать настоящим магом, — покаянно объяснил я свои мотивы для выбора, — телекинез же отнесен к особым боевым заклинаниям, в обычных условиях мне бы его никто преподавать точно не стал.
— Подумаешь, одно единственное заклинание, — в запале протянул дед Степан.
— Которым, не считая банальных одноразовых артефактов, можно выстрелить во врага фиалом с эмульсией медленной смерти или аэрозолем сонных грез.
— Ну, разве что так, — сразу снизошел на милость дедушка, явно польщенный, что я оставил в своих планах на будущее место и для его любимой алхимии тоже. — Но, в таком случае, придется тебе, внучок, учиться названным тобой рецептам. В бою доверять можно только исключительно проверенным производителям. А уж кому и верить, если не себе самому.
— Буду учиться с радостью! — Оживился я. Ну, еще бы, в моей охоте на демонов подобные чудо-растворчики точно не окажутся лишними. Особенно, если появится реальная возможность запулить подобные метательные снаряды в мою очень опасную дичь с безопасной для меня дистанции. Мне же не просто любой ценой надо убить демона, а сделать именно так, чтобы демон умер в непосредственной близости от меня, одарив меня своей жизненной энергией для моего дальнейшего развития. Два названных продукта алхимии в этом деле — самое оно! Спящего или отравленного, чуть живого демона топориком рубить куда приятнее, чем царапающегося, кусающегося и пуляющего разными далеко не полезными заклинаниями.
И вот, наконец, подошло время основного торжества. Вся наша гимназия, в числе прочих официальных учреждений Огарево, выстроилась плотными рядами по периметру нашей поселковой центральной площади. Точнее, построение жителей поселка занимало три из четырех сторон площади. С последней оставшейся стороны, примыкающей к установленной на площади трибуне, княжеская служба безопасности выставила плотное оцепление, не позволявшее никому приближаться к особо охраняемой персоне ближе, чем на пару сотен метров. Как по мне, так очень своевременная мера, террористов, злоумышлявших против нашего князя, я совсем недавно лицезрел своими собственными глазами.
—… Ну, а теперь перейдем к награждению отличившихся! — Закончил речь ведущий этого торжественного мероприятия, пафосный донельзя мужчина в гвардейском мундире старшего офицера.
Сам князь все это время просидел в президиуме, поучаствовав в развернувшемся на площади действе от силой всего только парой-тройкой фраз. Не знаю, какие эмоции он испытывал, в общей какофонии разумов стоящей вокруг меня массы людей выделить конкретно его эмофон не представлялось возможным. Да и далековато он восседал, если честно, мне с моим едва-едва прорезавшимся ментальным талантом даже на абсолютно пустой площади его было бы точно не достать. Зато по выражению лица его светлости могу почти с уверенностью предположить, что мыслями наш князь был где-то очень далеко отсюда.
—… На награждение вызывается Останин Геннадий Николаевич, — пробилась ко мне сквозь мою отрешенность от длительности наградного ритуала фамилия моего друга. Ну, да, всевозможные отличники смотров и передовики производства свои грамоты и памятные знаки уже получили. Как водится, на конец оставили воздаяние за самые внушительные подвиги и достижения.
— Этот молодой человек в компании со своим другом сумел раскрыть заговор, направленный против жизни его сиятельства князя Светлогорского и вовремя вызвал полицию к месту, где скрывались опасные злоумышленники, — пока мой друг шествовал к трибуне, пояснял собравшимся обстоятельства дела велеречивый ведущий.
К моему удивлению, на сей раз для награждения отличившегося со своего места поднялся сам князь. Он прошел к площадке для награждений, принял из рук помощника стопку бумажных листов и, пожав Генке руку, вручил их ему.
— Спасибо! — Прогремел над площадью усиленный магией голос нашего правителя.
— На награждение вызывается Уваров Сергей
