Делирий - Василий Головачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дело пошло живее. Нервная система быстро приспособилась к вхождению в процесс о з а р е н и я, который представлял собой, по сути, прорыв к своей ядерной информационной базе и к вселенской базе данных[7], человеческие эгрегоры весьма специфического «запаха» – б о л ь н о г о – проявлялись призрачными облаками, стоило только представить больницу, и на сканирование «Целителя» Роман потратил всего четверть часа.
Ничего не обнаружил. Подключил себя к городскому нейрохирургическому центру на Волгоградском проспекте.
Здесь спектр аур отличался от аур больных другого «профиля». Лечились в центре люди с поражениями головного мозга, и отстраиваться от «вибрирующих странностями» психосфер было трудно. Тем не менее Роман справился с задачей, снова не обнаружил злобных потоков внимания к центру, переключился на просвечивание больницы Склифосовского.
Через полтора часа он закончил работу со списком, стал под душ, чувствуя опустошение и отвращение ко всему на свете. Неприятно было признавать самому себе, что он оказался несостоятельным, и уже начинало казаться, что он упустил из виду какую-то важную деталь, отнёсся к работе без должного тщания.
Вода смыла «грязную» энергетику.
Он тщательно вытерся махровым полотенцем, взялся за морс.
Звонить Афанасию не хотелось. Но силы нашлись, и он набрал номер полковника.
– А я хотел звонить тебе, – обрадовался Вьюгин. – Нашёл?!
– Нет.
– Никого?!
Роман промолчал.
– Вот чёрт! – огорчился Афанасий. – Не может быть! Сведения проверены, сегодня где-то может рвануть. Посмотри ещё раз, пожалуйста, потщательнее. Дело не в том, что у нас полетят погоны и головы. Если шахидка сделает своё чёрное дело, погибнут сотни людей!
– Я не гарантирую…
– Ну, будь другом! Кроме тебя, никто этого не сделает!
Усилием воли Роман утихомирил поднявшееся в душе раздражение.
– Хорошо, пощупаю.
– Век буду благодарен! – обрадовался Вьюгин. – Может, чего надо? Лично привезу.
– Ничего, жди.
Роман снова уселся в кресло, собираясь повторить сканирование уже проверенных медцентров, и в это время кто-то позвонил в дверь.
Сердце ухнуло вниз, но не от испуга: тот, кто звонил, был хорошо знаком.
Он вскочил, распахнул дверь.
На лестничной площадке стояла Юна в курточке, с большой белой сумкой в руке.
По-видимому, у него изменилось лицо, потому что глаза девушки стали огромными, вопрошающими, неуверенными и тревожными.
– Я вернулась, – проговорила она почти беззвучно. – Не могу без тебя! Если скажешь уезжай – уеду.
Он покачал головой, стремясь сохранить остатки хладнокровия и чувствуя биение её сердца – на расстоянии.
– Ты сумасшедшая! – Голос стал хрупким и ломким.
– Значит, ты меня…
– Проходи. – Он отступил в глубь прихожей.
Она шагнула через порог, оказалась совсем рядом, из руки девушки выпала сумка, и Роман больше не раздумывал.
Они целовались до тех пор, пока у Юны не кончилось дыхание.
Он снял с неё курточку, провёл в комнату, и они снова начали целоваться.
Когда и как раздевались, он не помнил. Очнулся, когда они уже лежали в постели, сжигаемые неведомой доселе силой. И снова начался безумный полёт тел, сопровождаемый ласками, о которых можно было только мечтать.
Мылись под душем вместе, не стесняясь друг друга, сгоняя воду ладонями с разгорячённых тел.
Лишь спустя час Юна заговорила:
– Я думала – прогонишь.
Он мотнул головой:
– Если сама не уйдёшь. Я женат.
– Я знаю. Но если ты не живёшь с ней, значит…
– Она была и есть, но не со мной. И хватит об этом. Есть хочешь?
– Очень!
Сияющие глаза Юны не отпускали его ни на миг, и ощущать себя необходимым и желанным было сладко, хотелось что-то делать и надувать щёки, чтобы казаться значительней.
– Хочешь, пойдём в кафе.
– Если у тебя ничего нет…
– Всё в холодильнике.
– Тогда я найду и приготовлю. – Она умчалась на кухню, накинув на плечи свой умопомрачительный халат.
Роман успел заметить (час назад было не до того), что колено девушки приобрело нормальный здоровый цвет, шрамы стали незаметными, и оно уже не выглядит опухшим. Хотел поинтересоваться, что она чувствует, но зазвонил телефон.
Он бросил взгляд на проявившийся номер, сглотнул: звонил Варсонофий.
– Слушаю.
– Привет, висв. Юна доехала?
– Доехала, – деревянным голосом ответил Роман. – Я могу… позвать…
– Не надо, всё нормально. Не обижай её, она хорошая девочка.
– Я… никогда…
– До связи, звони, коль понадоблюсь. – Гудки отбоя в трубке.
На пороге возникла Юна.
– Кто звонил?
– Твой отец.
– Я так и думала. Что ты ему сказал?
– Что ты сумасшедшая.
Юна прыснула, чмокнула его в щеку и снова убежала на кухню. Забренчали ложки.
Роман расслабился, улыбнулся, возвращаясь к своему прежнему эйфорическому состоянию. Подумал: кто её обидит – дня не проживёт! Подумал ещё: а я без неё точно не проживу.
Телефон зажужжал – пришла SMS.
Он прочитал сообщение от Вьюгина: «Ничего?»
Ах ты, ёлки-палки, склероз! Нехорошо-то как!
Роман заглянул на кухню:
– Ты стряпай, а мне надо сделать обещанное.
– Хорошо, поняла, мешать не буду, – пообещала она.
– Это на час.
Юна перестала возиться с крупами, спросила догадливо:
– Ведание?
– В Москву собралась шахидка, хочет взорвать больницу, надо найти.
Глаза девушки потемнели.
– Не шутишь? Это опасно!
– Ничего опасного, – отмахнулся он. – Я просто загляну в больницы и попытаюсь определить поток внимания к той, где бандиты хотят устроить теракт.
– Хорошо, заглядывай, я буду рядом.
Даниэла спросила бы, зачем мне это нужно, подумал Роман, возвращаясь в комнату.
На душе стало легко. Юна готова была пойти на всё, лишь бы не доставлять ему хлопот.
Вход в состояние п р о с в е т л е н и я дался быстрее обычного. Всё-таки этот процесс требовал спокойствия, уверенности и хорошего настроения, а у него в данный момент оно было не просто хорошее – великолепное!
Вирусология в Сергиевом Посаде – ничего.
Иваньковское шоссе – пусто.
Городской нейрохирургический центр – пусто.
Онкоцентр на Каширке – ноль…
Вошла Юна, постояла немного в проёме двери, наблюдая за ним, вышла тихонько.
По сердцу прошлась тёплая волна: как же вовремя она вернулась!
Склиф – по нулям.
Истринский медцентр, медико-биологический центр в Обнинске, центр в Серпухове: пусто, ноль, тишина.
Список закончился.
Роман вышел из режима ментального в и д е н и я, глянул на часы. С момента включения в режим прошло сорок минут, очень хорошо! Он приспособился искать чёрную паутину недобрых намерений в пространстве и мог бы, наверное просканировать весь земной шар. Кстати, почему бы не сделать этого сейчас? Пусть не Землю – просканировать хотя бы Москву?
– Юна!
– Да, Ромашка, – появилась девушка.
– Горячий чай, лимон.
– Слушаю и повинуюсь, мой господин! – Она сделала шутливый поклон, исчезла и появилась через три минуты с чашкой чая и блюдцем с дольками лимона. – Что ещё?
Он поцеловал её пальцы, обнимая взглядом (господи, какое же это счастье!), взялся за чай.
– Ещё минут пять, и я освобожусь.
– Нашёл что-нибудь?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, что искал.
– Нет, данные Афони не верны.
– Кто это – Афоня?
Роман покачал пальцем.
– Это секретная информация.
Юна рассмеялась.
– Я и так догадываюсь – чекист, с которым ты работаешь.
– Не осуждаешь?
– За что? Человек сам решает, с кем работать и ради чего. Главное, чтобы при этом работал не только ум, но и сердце.
Роман с интересом заглянул в глаза девушки.
– Кто тебе это внушил?
– А разве неправильно? Я сама делаю выводы. Патер всегда…
– Папа.
– Папа всегда с кем-то сражался, потому что остро чувствует несправедливость, и мама его всегда поддерживала, потому что он прав. Я чувствую, что и ты прав.
– Спасибо.
Юна снова рассмеялась, коснулась его щеки пальчиками.
– Я не люблю этого слова, оно осколок христианизированного «спаси бог», а меня спасать не надо. Пат… папа говорит – благодарствую.
– Хорошо, благодарствую. Кстати, как нога?
– Всё здорово! Втираю в колено гель, но оно уже не болит, ходить намного легче.
– Марш на кухню!
– Есть, товарищ главнокомандующий! – Юна коснулась виска ладонью, убежала.
Роман посидел, улыбаясь, несколько секунд, чувствуя небывалый душевный подъём, и сосредоточился на проблеме.
«Обнять» Москву удалось с первой же попытки. А вот разобраться в её сложнейшем психоэмоциональном «муравейнике» Роман смог только ценой неимоверных усилий: спустя четверть часа он даже хотел выбраться из «муравейника» обратно, так как негативных структур, облаков и вихрей, а также смердящих «трупных пятен» в нём было слишком много. Однако заговорило самолюбие, и он остался внутри гигантского призрачного массива психоэнергетических образований, пытаясь найти ту, которая была, по его представлению, похожа на намерение совершить теракт.
