Окна во двор (сборник) - Денис Драгунский

— Или? — дерзко спросил Андрей.

— Или это будет не мой сын, — папа сказал это очень спокойно.

— Жестко, — сказал Андрей, бодрясь.

— Ты предатель, — сказал папа. — Наташа, дай сигарету. Дай, дай, ничего, один раз можно! — Он закурил, закашлялся, и вдруг у него потекли слезы. — Мы с мамой жизнь положили, чтоб тебя вырастить и выучить. У мамы нет ни одного колечка. У нас старая машина. Все силы, все деньги — для тебя. Репетиторы, языки, лучший факультет лучшего института, стажировки, летние школы, — он вытер глаза.

— Я, конечно, очень за все благодарен, но при чем тут? — сказал Андрей.

— Только не говори, что ты ее любишь, — сказала мама.

— А я ее на самом деле люблю.

— Мужчина всегда равняется на женщину, — сказал папа. — Если бы не твоя мама, я бы не стал профессором. А ты будешь ходить в трениках, пить пиво из горлышка и жарить шашлык на даче. С тестем, тещей и шуровьями… Предатель. На самом деле ты не ее любишь. Это ты нас с мамой ненавидишь. За то, что мы для тебя сделали.

— Какая глубокая психология! — усмехнулся Андрей.

— Вон отсюда, — сказал папа.

— В каком смысле? — спросил Андрей.

— Тебе решать.

Прошло лет восемь. Как-то утром Наталья Васильевна вошла в кабинет мужа:

— В Египте разбился автобус с российскими туристами.

— Они там часто бьются. Печально, конечно, — ответил он.

— Там в списке Андрей Воронин, тридцать лет, — сказала она.

— Успокойся, — сказал он. — Это не наш. Наш сейчас под городом Егорьевском отдыхает. У тещи с тестем, на грядках. У него даже на Хургаду со скидкой денег нет.

— Откуда ты знаешь?

— Я ему звонил полчаса назад.

— Ты ему звонишь? — она даже прижала руки к груди.

— В самых, то есть в самых-самых крайних случаях. Вроде вот такого.

— А у него дети есть?

— Понятия не имею, — сказал он.

— Ты предатель, — сказала она.

ранним утром в августе

Чистое благородство

Андрей проснулся часа в четыре: живот заболел, захотелось в одно место. Уже светало — август. Из окна пахло землей и зеленью. Жанна спала рядом. Через узкий проход спал Данилка на самодельной кроватке с загородкой из полированных жердочек — Андрей сам смастерил, Жанна его за это долго выхваляла перед отцом. Отец зятя вроде любил, но не шибко уважал. Он Жанне так и сказал: «Любишь его? Значит, и я люблю. Чего не любить? Полюбить недолго. А уважать… — заслужить надо».

Заслужить не выходило. Работал Андрей много, но без особого толку: не больше тридцати тысяч.

Он тихонько перелез через Жанну — она спала с краю, чтоб ближе к ребенку, хотя Данилке было уже почти восемь.

Вышел во двор, пошел к зеленой будке в углу участка. Смешно, что этот кособокий домик называется туалет.

Андрей ходил в туалет с банкой воды. Литровую жестянку сплющил спереди, чтоб был носик, а крышку загнул назад, как ручку. За это его вполне дружелюбно дразнили татарином. «Татарин, татарин», — кивал он. «А почему всё на месте, если татарин»? — спросил тесть в бане. «Ножик сломался!» — басом сказал Андрей. Тесть и свояки одобрительно заржали.

Банка висела на гвозде сзади туалета. Андрей зачерпнул банкой в бочке, где отстаивалась дождевая вода для огурцов. Подумал, что никто в семье не берет с него примера, в смысле татарского омовения, так сказать…

Потом вымыл руки, пошел к себе. Опять перелез через Жанну. Она повернулась на другой бок и вдруг сказала: «Блин. Не надо было свеклу кушать. Пойду сбегаю».

Андрей лежал на спине, слушал, как Жанна громко шуршит газетой — участок был маленький, всё рядом. Лежал и думал, как это всё получилось.

Три вещи. Гордость, секс и чистое благородство. Они познакомились в магазине, она была продавец-консультант, а он пришел покупать костюм — как раз на выпускной в институте. Жутко красивая — привольной и опасной красотой, как в американском кино про гангстеров. Сначала она на него смотреть не хотела, хихикала в лицо, а потом вдруг резко влюбилась, пошла к нему домой, когда родители уехали, и через неделю сказала, что ее тошнит и две полоски. Секс был потрясающий. Андрей с ней был как кусок масла на сковородке, весь таял и выгорал. И отгонял от себя всякие плохие мысли. Чистое благородство, да. И гордость, перед отцом: вот я какой! Ради своей любви. А она правда — своя? Черт знает. Данилка был хороший, но немножко чужой. Андрей с ним играл в развивающие игры, читал вслух, а он посидит пять минут и с колен сползает. Андрей его пытался удержать, а он убегал к дядьям и к двоюродным. Костер жечь, шалаш строить, рыбу ловить. Гены, наверное. Хотя при чем тут гены. Главное — среда. Окружение. Но и гены тоже — Данилка был совсем ни на кого не похож. Теща говорила, что у нее дедушка был такой, с густыми бровями вразлет. Неважно, неважно…

Жанна пришла. Спросила: «Не спишь?» Обняла его. Провела рукой внизу, приласкала. «Иди сюда», — обняла за шею. Андрей поцеловал ее пальцы. Пахло какашками. Чуть не стошнило. «Иди, иди скорей», — прошептала Жанна. «Данилка проснется», — сказал Андрей. «Из пушки не разбудишь», — взяла его руку, потянула к себе туда. У Андрея в ушах стояло шуршание бумаги в туалете. Он потянул носом, ему казалось, что все кругом воняет. Он лег на спину, чтоб не блевануть, сказал: «Погоди». Она вдруг заплакала. «Ты что?» — «Ты что, не мужчина больше?» — «Я не автомат» — «Завел кого-то, что жену больше не хочешь?» — она это громко сказала, и Данилка захныкал в кровати.

Андрей вытащил из-под подушки часы.

Пять без десяти. Первый автобус в пять пятнадцать.

Он не стал мириться с мамой-папой, а подал в суд на свою долю в квартире. Купил однокомнатную, очень удачно, рядом с метро «Чертановская». Потом через суд настоял на генетической экспертизе. Все было как он предполагал. От алиментов отбился. Устроился в МИСИС, помощником проректора. Прикрепился соискателем к кафедре, где его проректор заведовал. Сделал предложение Эрике Дитергоф, стажерке из Германии. Слетал во Фрайбург, познакомился с ее родителями. На обратном пути, когда ехал из «Шереметьева», его такси врезалось во встречную фуру.

Квартира у метро «Чертановская» досталась родителям.

Они ее стали сдавать. Неплохая прибавка к пенсии.

Нет, они плакали, конечно. Горевали. Даже пытались разыскать Жанну. Но увы.

конспект романа

Снежная Королева

В тридцать шестом году Сергей Рябинин решил наконец съездить в Москву. Ему недавно исполнилось пятьдесят, он еще был здоров и крепок, но боялся, что скоро начнет хворать, дряхлеть и терять силы. Конечно, полтинник — не возраст. Но и не сорок, и тем более не двадцать семь, когда жизнь казалась бесконечной и необъятной, полной прекрасных возможностей, а все испытания и драмы — что-то вроде упражнений для укрепления силы духа.

Поэтому он так легко решил переменить судьбу и уехал на юг еще в мае месяце шестнадцатого года. Тогда никто не думал, что снег так и будет идти. Все думали: «Ну, еще недельку». А он сказал себе: «Задолбали снегопадом, двину в теплые края!»

И уехал в Ростов. Сказавши Татьяне, что не хочет силком тащить ее за собою, хотя очень ее любит. Но пусть она сама решает. А она все тянула. Хотя причин тянуть — и тем более причин оставаться — вроде бы не было. Родители ее давно умерли, и она жила одна в большой красивой квартире.

Может быть, все из-за того, что они так и не расписались? Два года жили у нее в доме, но и всё. А в самый последний час она спросила: «А кто я тебе?» — и он, вместо того, чтобы сказать: «Жена!» — почему-то ответил: «Ну, а ты сама как думаешь?» Она улыбнулась, поцеловала его и сказала: «Еще увидимся! Езжай!»

Он ждал, что она приедет. Поэтому не женился до сорока трех лет. А когда женился, жена его, бедная, погибла во время холеры, не успев родить ребенка.

Ехать в Москву искать Татьяну — затея, конечно, безумная.

Особенно в одиночку. Это вообще самоубийство. Москва была вовсе не такая пустая, как говорили. За канистру солярки убивали тут же.

Но около Рязани была база, где собирались смелые ребята, они ездили в Москву за цветным металлом и за всякой стариной, которая все еще оставалась в квартирах: огромный город, за полвека не выграбишь.

Потому что в августе шестнадцатого года перестали чистить дороги; в сентябре стали постепенно отключать отопление, а в ноябре случился первый голодный бунт: погиб русский огород, главная подмога народа.

Тепло было на Дону и на Кубани — туда все поехали. Почти все.

Сергей Рябинин купил себе место в караване БТРов. Купил бронекостюм, шлем, навигатор, все приборы, автомат. Заплатил, чтобы его свозили по нужным адресам.