Каныш Сатпаев - Медеу Сарсекеев

Хотя «владения» этой организации находились на территории Казахстана, по административной линии она подчинялась Всесоюзному Совету Народного Хозяйства. Правление треста находилось в Москве. Потому чете молодых геологов поначалу пришлось ехать в столицу.

Атбасарский трест цветных металлов организовался 10 июня 1925 года по специальному постановлению Совета Труда и Обороны СССР. К нему относились два комбината: Спасский, в который входили Карагандинский угольный бассейн, Успенский медный рудник, Спасский медеплавильный завод и Карсакпайский комбинат, который состоял из строящегося Карсакпайского медеплавильного завода, Байконурских угольных шахт, медных рудников Джезказгана и свинцового месторождения Кургасын. По сегодняшнему административному делению, это громадная территория примерно в восемьсот километров в окружности.

Руководство треста сразу же назначило Сатпаева начальником геологического отдела. Таким образом, ему была вверена вся разведывательная и поисковая служба на огромной территории. Мало того, он стал кандидатом в члены правления (а через год его избрали членом правления треста). Так в один день вчерашний студент сделался главным специалистом большого многоотраслевого хозяйства, охватывающего своей деятельностью территорию, равную целому небольшому государству. Почетная, но и трудная миссия. Особенно для его двадцати семи лет и почти полного отсутствия опыта работы по специальности. Таисия Алексеевна пока осталась работать в Москве, в правлении треста.

А Каныш не стал долго задерживаться в столице. Оформив разного рода документацию по новой должности, он отправился в путь.

О тогдашних связях Джезказгана с внешним миром рассказывают документы Атбасарского треста, хранящиеся в Центральном архиве ВСНХ СССР: «...Дороги вовсе отсутствуют. Надежная связь — верблюды, но они в руках местного туземного населения, которое не всегда доброжелательно. По нашим расчетам, на руках у киргизов имеется около тысячи бричек и полутора тысяч верблюдов. Если сумеем привлечь половину их в наше дело, то можно считать проблему с транспортом уже решенной. К сожалению, такой уверенности у нас пока нет. Местное население пока считает выгодным заниматься охотой за сусликами. Ведь это ремесло особо поощряется продовольственным снабжением от заготовителей».

Из Москвы он выехал поездом. Через несколько дней пересел в другой, курсировавший по дороге Оренбург — Ташкент, и сошел с него на станции Джусалы, ближайшей к Карсакпайскому заводу. Руководство Атбасарского треста выбрало Джусалы как перевалочную базу. Все грузы, прибывавшие для завода, разгружались здесь и доставлялись верблюдами и лошадьми на расстояние 430 километров.

К моменту приезда Сатпаева на станции царило необычное оживление: вдоль построенной недавно трехкилометровой ветки с разгрузочной площадкой высились горы все прибывающих грузов — оборудование, лес, строительные материалы, всевозможные ящики. На склонах близких холмов в ожидании поклажи стояли караваны верблюдов. Сотни рабочих сортировали эти груды добра. Всякого рода посулами агенты треста вербовали людей, составляя договоры по найму, отправляли специалистов в Джусалы.

Правление треста старалось до конца использовать погожее время и перебросить как можно больше материалов. На пути от Джусалы к заводу появились 18 пикетов для верблюжьих караванов. На каждом из них имелся достаточный запас воды и фуража. И вдоль всей дороги, прорезающей пустыню, были вырыты глубокие колодцы.

Главный геолог треста не стал выбирать транспорт — с детства привыкший к спине двугорбого, он с удовольствием пустился в путь с верблюжьим караваном.

«Хорошо помню Каныша Сатпаева — молодого, застенчивого, обаятельного, — рассказывал позднее бывший погонщик Шенеу Далабаев. — Помню потому, что был он первым инженером-казахом, которого я увидел в наших краях... Подходит он ко мне и вежливо, будто стесняясь, просится попутчиком. Я, конечно, заинтересовался его внешностью — инженера сразу видно по одежде и манере речи. Говорю: «Что несет тебя в наши края?» Он отвечает: «Еду работать». — «Надолго ли, месяца на два?» — «Нет, насовсем, отагасы13. Возьмите попутчиком». — «Возьму, конечно, если не убежишь с полдороги. Знаю вас, спецов... Немало я перевидел их. Приедут, поживут, а потом словно ветром сдуло...»

Караванная дорога до Карсакпая представляла собой скучное зрелище: бесконечная голая степь с однообразными приземистыми сопками. А людей увидишь, если посчастливится встретить на пути караван. От жилья до жилья долгий дневной переход. Пикеты — низенькие саманные домишки, тесные и темные. Вода в колодцах солоноватая, еды в дороге не найдешь даже за плату — если не запасся сам, будешь голодным до самого завода. Изредка в отрогах холмов видны табуны антилоп. Они хозяева этих мест, но настолько застенчивы, что взирают на гостей только издали.

Семь дней караван идет до Карсакпая.

Канышу повезло — он ехал с лучшим караванщиком. Шенеу сделал все, чтобы показать новому инженеру свою расторопность, и постарался поскорей доставить своего пассажира.

И вот наконец вечером шестого дня они увидели на самой вершине сопки высокую трубу Карсакпайского завода.

II

В тот знаменательный год Карсакпай походил на аул, только что откочевавший на новое место. Но в ауле может быть лишь десяток юрт, а здесь их стояли сотни. Будто бы целая волость разом перебралась сюда, в узкую долину речки Кумола. Юрты без особого порядка рассыпались на пространстве от старой зимовки бая Карсакпая до подножия сопки Балбыраун, возвышавшейся напротив площадки строящегося завода. Люди селились и по обе стороны Джусалинского тракта. Здесь жили в основном караванщики, они размещались в легких летних косах14, палатках. На берегу плотины, возле которой плескались воды Кумолы, негде было яблоку упасть. Там строили себе жилье рабочие, приехавшие в Карсакпай с семьями. Чем ближе вода, тем удобней держать мелкий скот...

Строительство здесь развернулось еще в давние времена. Начали его англичане. Они арендовали у бая Карсакпая зимовье сроком на 30 лет, обязавшись уплатить четырнадцать тысяч рублей. Предприниматели построили рудничный двор, плавильный цех, кое-где установили оборудование. Но запустить завод не успели. Как гром с ясного неба грянула революция. И арендаторам пришлось убраться, так и не выплавив ни одного пуда джезказганской меди. Советская власть решила не демонтировать завезенное оборудование, а достроить завод.