Босс для Гадкого утёнка (СИ) - Алёна Амурская

Ну, здрасьте-приехали. Точно волдырь образовался!

Кажется, у меня в сумочке валялась упаковка с ватными дисками. Надо как-то засунуть один из них в чулок, и тогда очень несвоевременный волдырь будет беспокоить не так сильно.

Поразмыслив, иду по коридору дальше — туда, где светится неоново-розовым значком указатель на женский туалет.

Санузлы в этом пафосном туристическо-гостиничном комплексе просто высший класс. Все кабинки просторные, пол и стены выложены малахитово-зеленой плиткой, вентиляция безукоризненная… да вдобавок ещё и музыка приятная фоновая играет. Тихо так, умиротворяюще. Все дверцы роскошных туалетных кабинок прикрыты, но внутри никого вроде нет.

Я захожу в одну из них, закрываю защёлку и сажусь прямо на крышку белоснежного унитаза. Чулок с ноги сползает с трудом. Оказалось, что волдырь уже лопнул, и капрон прилип к натертой коже.

Пока я старательно и осторожно засовываю в чулок ватный диск поверх ранки, в туалет кто-то входит. Цокот женских каблучков надолго затихает перед кабинками, словно посетительница вошла и просто смотрит на них. Как будто проверяет, не шевельнется ли кто внутри, выдавая свое присутствие возней или шумным вздохом.

Я замираю и сижу неподвижно, как статуя, почти не дыша. Не хочу выдавать свое присутствие, и все тут. Нелишняя привычка вести себя тихо свойственна многим безродным детям, потому что именно в туалетах частенько можно нарваться на неприятности детдомовских междусобойчиков.

Цокот каблучков возобновляется, только уходит в обратную сторону — туда, где находятся раковины с сушилками для рук. А затем раздается голос женщины, которая явно обращается к кому-то по телефону:

— Серж, я на месте.

Опаньки! А голосок-то знакомый. Это же Ангелина…

Рассеянно прислушиваясь к разговору, я надеваю чулок обратно и жду, когда же скандальная блондинка уберется восвояси. Вот уж с кем мне точно не хочется пересекаться в туалете. Она же психованная на всю голову! Зря босс ее сюда вызвал, ой, зря… Хотя, может, он и не в курсе вообще, что она здесь. Он вроде не жалует эту блондинку.

Нафиг она вообще в туалет припёрлась созваниваться с кем-то? Говорила бы в коридоре.

Однако разговор оказывается довольно занятным. Похоже, что Ангелина не чурается шантажировать какого-то мужика, попавшего в трудное положение.

— …ну нет, ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, — втолковывает она какому-то Сержу. — Значит так, слушай внимательно и не перебивай! Жди меня на условленном месте. Я скоро подберу тебя, так и быть, выручу из неприятностей. А взамен ты скорректируешь свои планы в мою пользу. Ты знаешь, чего я хочу… да-да, именно так. Пусть она исчезнет! Сразу, как ты получишь свое, понял? Между прочем, тебе это тоже выгодно, меньше зацепок будет… да, именно на его упертость я и намекаю. Хорошо, что ты это понимаешь, Серж. Всё, не дергайся. Жди.

Она с шумным вздохом вжикает молнией сумочки, по-видимому, убирая в нее свой телефон. А затем выходит, уверенно цокая каблуками.

М-да, мне бы ее навыки.

В гримёрке надолго меня не задерживают. Стилисты только поправляют мне растрепавшуюся прическу и надевают на голову диадему с бутафорской заснеженной горой на серебристом ободке.

В морозильную комнату я возвращаюсь самой последней.

— Вставай сюда, пусть вас по-быстрому отщелкают на фото, пока не слишком устали, — командует Боярка, указывая мне на место возле снеговиков. — А то видюхи снимаются долго, и лица будут, как у бурлаков на Волге.

Девчонки уже стоят там, каждая у своего снеговика. Алёна с любопытством тыкает ногтем в морковку, проверяя, настоящая ли, а необыкновенно похорошевшая Катя в небесно-голубом вечернем платье с отсутствующим видом таращится в пол. И такое впечатление, что она чем-то расстроена. Жалеет, что согласилась на съёмки в морозильной камере, что ли…

Фотограф отбирает у нас одеяла, и я снова начинаю стучать зубами.

— Это ненадолго, — уверенно утешает Лебеда, хотя в его лице просматривается некоторое сомнение насчёт своего собственного прогноза.

Царевичев качает головой и набирает внутренний номер гостиничной кухни. Заказывает два термоса — один с горячим чаем и второй с кофе. Вот это я понимаю — продуманный реалист.

Зато Боярка так и заряжает всех вокруг своей неуёмной кипучей энергией.

— Эй, Гюльчатай! — машет он рукой и, поймав сердитый взгляд своей помощницы, сразу же поправляется: — Ладно-ладно, не сверкай так глазами… виноват, исправлюсь, Алёнушка! Начнем с того, что поможем тебе согреться первой. Видишь перед собой снеговика? Тебе нужно влюбиться в него, вот прямо сейчас. Начинай.

— В смысле? — цедит Алёна сквозь зубы, исподлобья глядя на своё начальство. — Я понятия не имею, как это сделать. Это снеговик, и он мне даже не нравится. Несуразный он какой-то. И морковка у него кривая.

— Не беда, — ухмыляется Боярка. — Этому горю помочь нетрудно, Алёнушка! Просто представь, что перед тобой не снеговик, а к примеру… ну, я! Такой весь классный, умный, красивый и всё такое. Представила?

— С трудом!

— А теперь положи свою нежную ручку ему на плечо и прижмись в соблазнительной позе…

Глядя на то, как Алёна выполняет инструкции Боярки и при этом поглядывает на него очень недобрым взглядом, я чувствую приступ неудержимого веселья. Всем своим видом она демонстрирует скорее ненависть к кривоносому снеговику, чем хоть толику симпатии.

— Так обнять? — бухтит она, обхватывая его шарообразный торс сначала одной рукой, а потом сразу двумя. — Или вот так?

— Эй, не обнимайся с ним так крепко! — с ухмылкой предостерегает Боярка. — Он не выдержит твоей страсти, милая! А я так вообще буду ревновать, хоть это и мой клон в снежном ви…

Договорить он не успевает. Алёна, вцепившаяся двумя руками в плотный снеговой ком, действительно слишком сильно навалилась на него. И в этот самый момент снеговик падает набок.

Ко всеобщему удивлению, падение он выдерживает без серьезных последствий. Разве что кривая морковка отлетает в сторону, оставив белоснежную физиономию с дыркой вместо носа.

Алёна подбирает ее и хмуро вертит в руках.

— Верни ее на место, — Боярка издает смешок. — Вот это темперамент у тебя, Алён!.. Не выдержал бедолага. Я же говорил, не наваливайся на него. Хотя… раз уж он теперь лежит… а давай-ка в таком виде и отснимем. Интересно что получится. И кстати! Силу страсти можешь больше не сдерживать.

— Не сдерживать? — злобно переспрашивает Алёна и, не глядя, с силой втыкает морковку в снеговика. — Ну ладно. Будет вам страсть.

Она выпрямляется и вызывающе водружает на грудь снеговика ногу, словно генерал, попирающий тело поверженного врага. Задравшийся подол алого платья наполовину обнажает ее стройное бедро.

— Ну как, Василий Андреевич? — проникновенно произносит она, демонстративно обращаясь к снеговику. — Нравится вам такая