Ангус, стринги и поцелуй взасос - Луис Реннисон

Линдси вышла из ванной в лифчике и стрингах, волосы подколоты. Не понимаю, зачем люди носят стринги. У мамы тоже такие есть — она в них ходит на аэробику, вернее, сходила пару раз и бросила. Свое слабоволие она объяснила тем, что во время бега на месте у нее вываливаются груди. Короче, померила я однажды эти стринги… Спереди крошечный треугольник, сзади все видно… Ну да…

Продолжаем слежку. Линдси снимает стринги, и… на «этом» месте у нее нет волос. Она что, побрилась? Я вспомнила свои окровавленные ноги, и мне стало дурно…

И какая же она тощая! У меня хоть есть что в лифчик положить.

А потом «объект» сделал две вещи, очень примечательные для агентурной информации.

1. Она сняла колечко и поцеловала его.

2. Она подложила в лифчик какие-то розовые резиновые штуки.

Грудь сразу стала больше, и даже появилась ложбинка. Какое извращение.

— Вот как она морочит Робби голову, — сказала я, обращаясь к Джас, но она смотрела куда-то через мое плечо. Из-за забора снова высунулся подозрительный лысый тип. И я громко сказала Джаске:

— Там музыка играет, она нас не слышит. Постучи-ка еще раз.

Джас обалдела от моей наглости, но сделала все как надо: «постучала» по стеклу, а потом помахала рукой, будто Линдси нас увидела (хорошо еще, что в этот момент она отвернулась).

Ох, трудное это дело — слежка. По крайней мере, мы усыпили бдительность лысого дядьки, и он убрался.

Потом мы подобрались ближе к воротам и спрятались за кустами, приготовившись к выходу объекта.

19.40

Брр… Холодно. Наконец, дверь открылась, и на пороге показалась макрель — волосы подобраны (прокол), черная юбка ниже колен (второй прокол — она в ней как глиста). Выдержав паузу, мы выскочили из-за кустов и последовали за Линдси. Выйдя на улицу, она задержалась под фонарем, открыла пудреницу и посмотрелась. И вместо того чтобы ужаснуться увиденному, она довольно захлопнула пудреницу и бодрым шагом направилась дальше.

И вдруг я подумала, что, возможно, мы совершаем ошибку… А если я расстроюсь? Если Робби окажется в нее влюблен? Я не переживу, если они начнут целоваться.

— Джас, может, уйдем? — попросила я.

— Это после всего-то? — удивилась Джас-ка. — Ну уж нет. Хочу досмотреть это кино до конца.

19.50

Возле девушкиного Одеона[68] ее ждал Робби. Сердце мое затрепетало. Ах, почему он не мой? Линдси подошла к Робби… Вот он, момент истины… Мне так хотелось закричать ему про ее накладную грудь и про дурацкие стринги, но я только крепко сжала руку Джас, и она прошипела:

— Не позорься…

А потом Линдси подставила ему личико, и они поцеловались. Подробностей мы не разглядели.

20.00

Идем домой, дохомячиваем чипсы. Я говорю:

— Как ты думаешь? Они целовались с полным контактом? Или только в краешки губ? Или в щечку?

— В щечку или в краешки губ.

— Точно не взасос?

— Точно.

— По-моему, она хотела взасос, но он не стал.

— Ну да.

— Не захотел.

— Ага.

— Ты действительно так думаешь?

— Да.

— Молодец.

Возле дома Джас

20.40

Я сказала:

— Итак, нам известно: а) перед свиданием она снимает якобы обручальное кольцо; б) он не стал целоваться взасос, значит, в гробу он ее видел.

Джас устало открыла свою калитку:

— Конечно. Ну, до завтра. Не забудь, что ты мне обещала.

Полночь

События накаляются. Нужно убрать с дороги Линдси, убедить Робби, что я женщина его мечты, нужно разобраться с мамой и сохранить семью, нужно срочно отрастить грудь, сделать пластику носа — только тогда я успокоюсь…

18.30

Зазвонил телефон. И кто-то незнакомым голосом сказал:

— Привет, это Джорджи?

Я ответила «да», но очень сдержанно. А вдруг это сексуальное преследование, как в Глазго. Я тогда шла по улице, и зазвонил телефон-автомат. Я сняла трубку, там были частые гудки и прорывался чей-то голос с шотландским акцентом:

— Какого цвета у тебя трр…

Из-за «пип-пип» я плохо слышала, поэтому переспросила:

— Что вы сказали?

— Какого-то цвета у тебя трр… (пип-пип)… какого цвета у тебя трусики? — И на другом конце провода положили трубку.

Так что надо быть осторожней. А сейчас мужской голос — словно откуда-то издалека, даже слышно эхо — говорит:

— Джорджи, это твой папа. Я звоню из Вангамата.

Я так удивилась:

— Пап? Привет.

— Как дела в школе? — Я чувствую, как потеплел его голос.

— В школе? Ну…

— У вас все хорошо?

— Да. Только Ангус чуть не съел соседскую морскую свинку.

— Спасли?

— Да. Я заехала ему ракеткой по лбу.

— Как Либби?

— Она выучила слово «дрочила».

— Где она набралась таких слов?

— Не знаю.

— Ты уж там присматривай за ней.

— Блин, она мне не дочь.

— Не ругайся.

— Я просто сказала «блин».

— Это неприлично. Слушай, тут каждая минута разговора стоит один фунт. Ты не позовешь маму?

— Мамы нет.

— А где она?

— Не знаю. Ее почти не бывает дома.

— Тогда скажи ей, что я звонил.

— Хорошо.

И мы оба замолчали, а потом папа сказал срывающимся голосом:

— Как же мне вас не хватает… А я сказала:

— Умбр…

Ну зачем они, а? Почему предки делают так, что хочется плакать и ругаться одновременно?

«Чтобы яйца не стукались…»

8.10

Проснулась в паршивом настроении. Мне снилось, что папа отрастил себе бороду под Рольфа Харриса, а потом оказалось, что это не борода — это Ангус облепил папин подбородок.

Утро в школе опять начнется с ассамблеи, потом математика, физика… Назовите хоть одну причину, чтобы жить на этом свете.

16.30

Я уже дома. Так насмеялась, что болят ребра. Спичка объявила мне наказание: всю следующую четверть буду дежурить в раздевалке.

А случилось вот что. У нас была спаренная физика, и я, по обыкновению, дурачилась, отпускала фразочки, типа: «Яволь, герр коммандант». А когда герр Камьер спросил, усвоили мы материал или нет, я щелкнула под партой каблуками. Собственно, сегодня мы проходили молекулярную структуру атомов и атомную вибрацию.

Для наглядности герр Камьер разложил на парте кухонное полотенце и катал по нему вареные яйца, которые, я так понимаю, заменяли ему атомы. Когда он спросил, есть ли вопросы, я подняла руку и спросила:

— А какова роль полотенца в молекулярной структуре атомов?

И тут герр Камьер совершил роковую ошибку, ответив так:

— Эээ… полотенце тут ни при чем — я просто подстелил его, чтобы яйца не стукались…