Призраки подземелий - Денис Юрин

– Ну, ладно, коль так, – с недоверием ответила Ринва, но все же продолжила путь, махнув рукой Крамбергу, чтобы следовал за ней.

Дарк бессовестно наврал, хотя, с другой стороны, слова рыцарского нарушать не собирался. Он не хотел избавляться от спасительного источника света, просто решил убедиться, насколько эффективна его защита. Ринве мало было известно о повадках подземных тварей, а у него были хорошие учителя – гномы, от нечего делать у костра любившие вспоминать о былой жизни в подземельях Махакана и рассказать, к примеру, о том, как некоторые виды пещерных хищников охотятся, ищут добычу и проверяют свои угодья. Дарк знал, что плотоядные подземные твари никогда не оставляют без присмотра место, на котором когда-то была обнаружена пища. Сожрав каторжников в шахте и выжив отсюда шеварийских горняков, хищная стая ушла в поисках новой добычи, но скорее всего сюда иногда, с определенной периодичностью, наведывался одиночка – «разведчик». Если дичь вновь объявилась в старых угодьях, он оповещал о том вожака; как и каким методом, не знали даже мудрые гномы.

Прошлый визит Ринвы в шахту не остался незамеченным, по крайней мере, она постоянно повторяла, что слышала шипение из темноты. Тогда враг был всего один и, боясь то ли раздражающего, то ли просто непривычного света, не решился напасть. А быть может, он понимал, что девушка видит во тьме, и счел её слишком сильным противником. Через несколько часов к шахте скорее всего подтянулась довольно большая группа хищников, которая, конечно же, ничего не обнаружила (Ринва в прошлый раз покинула прииск очень быстро) и снова ушла, но вожак оставил нескольких «наблюдателей». Дарк чувствовал, что отверстия, идущие вдоль тоннеля, не были пусты, в их глубине кто-то затих и внимательно следил за каждым движением в тоннеле. Если бы вся стая была здесь, то твари непременно уже напали бы, причем невзирая на отпугивающий их свет. Моррон остался, чтобы найти ответ на очень простые вопросы: «Сколько хищников решится напасть на одного человека со светящейся палкой в руке?», «Сколько их сейчас поблизости?» и, собственно, «Как выглядит враг?». Пока что практика показала лишь то, что трое путников – слишком большая группа, чтобы твари-«наблюдатели» решились выползти из нор.

Как только спутники Дарка скрылись из виду, наружу из зловещей темноты подземных ходов никто не выполз, но зато моррон отчетливо услышал два настораживающих звука: тихие удары друг о дружку мелких камушков и едва различимое уху пощелкивание. Звук осыпающихся камней означал, что твари почувствовали себя уверенней и зашевелили конечностями; второй же – что хищники переговаривались между собой, обменивались условными сигналами, таким образом обсуждая, отсидеться или атаковать. Поскольку всё вскоре затихло, моррон пришел к лестному для себя выводу, что его оценили как слишком сильную добычу. Скорее всего тварей было не более трех, и они не решились напасть на жертву, классифицированную по их хищным критериям как «противник-самец, вооруженный, видящий во тьме».

Любознательность мучила Аламеза, но никогда бы не смогла взять верх над гласом рассудка и чувством самосохранения. Моррон хотел увидеть, как выглядит враг, и оценить его сильные и слабые стороны в бою, чтобы при следующей стычке, когда он их выследит и на путников нападет целая стая, знать, куда вернее разить превосходящих по численности врагов. Подставлять под удар Ринву, которая оценивалась тварями как «самка», а значит, более слабое существо, Дарк не собирался; лишаться света тоже не хотел, да и сам лезть в лабиринт ходов опасался. Для получения положительного результата эксперимента необходимо было как-то спровоцировать хищников на нападение, выманить их из нор в тоннель. Немного подумав, моррон нашел только один способ. Достав из-за голенища сапога нож, Аламез аккуратно сделал небольшой, но довольно глубокий надрез на мизинце левой руки. Запах крови должен пробудить в хищниках голод и подтолкнуть к нападению, но на деле привел лишь к обратному, весьма неожиданному и досадному результату.

Уши неудачливого экспериментатора пронзил жалобный, противный писк, исполняемый тремя визгливыми глотками; а как только он затих, издалека донеслись топот быстро удаляющихся ножек и звук осыпающихся камней. Исследование провалилась, гипотеза оказалась в корне неверной, но моррон всё же кое-что ценное узнал: «наблюдателей» было всего трое, и этот вид подземных тварей так же боялся запаха крови моррона, как и зверье, обитавшее на поверхности земли.

«Ну что ж… оно и к лучшему, – по-философски невозмутимо отнесся к провалу своего эксперимента Аламез, не торопившийся останавливать всё еще идущую из пальца кровь. – По крайней мере, теперь знаю точно, к нам эти твари не сунутся, наберись в стае даже целая сотня! Хоть выспаться можно спокойно!»

Глава 4

Неоспоримое доказательство

Порой, задумавшись о чем-то важном и сложном, забываешь о пустяковых мелочах или совершаешь наиглупейшие ошибки. Горя желанием ненадолго остаться одному и выманить тварей, Дарк почему-то не принял во внимание, что не знает, куда идти дальше, ведь тоннель шахты заканчивался тупиком и не выводил напрямую к берегу подземного озера. Моррон позабыл предупредить спутников, но надеялся, что они догадаются подождать его возле нужной щели, точнее, возле того самого пролома, через который хищники впервые проникли в шахту, и от которого, как понял он со слов Ринвы, вёл наикратчайший путь до берега. Догадаются подождать или хотя бы оставят знак, в какое из отверстий лезть. Однако волнения Аламеза были напрасны, потому что, во-первых, искомый пролом просто невозможно было ни с чем перепутать, а, во-вторых, он догнал парочку разведчиков еще до того, как те успели добраться до пролома.

Расстояние относительно, точно так же как время. Вопрос лишь в том, как идти: медленно, постоянно оглядываясь и прислушиваясь к каждому шороху, или быстро, уверенно, спокойно. Несмотря на «волшебный свет» в их руках, Ринва с Крамбергом всё же побаивались встречи с хищниками и поэтому крались по заметно сузившемуся тоннелю шахты, Дарк же, естественно, не бежал, но и не крался. Он шел быстрым и далеко не бесшумным шагом, теперь уже точно зная, что нападения именно этой разновидности хищных обитателей подземелья можно не опасаться. Фактически своим трусливым бегством твари-«наблюдатели» признали его самым страшным зверем в округе. На таких мощных противников, каким он прослыл, никто и никогда не охотится; с ними вообще вступают в схватку только в случае самой крайней нужды, когда нельзя спрятаться или спастись бегством, кстати, только среди заносчивых по природе своей людей считаемым позорным, и то далеко не всеми и не всегда.