Мистерии янтарного края - Георгий Георгиевич Батура

примем мнение святых Отцов ради общего благополучия в Церкви, тем самым мы принесем в жертву подлинную проповедь Иисуса о спасении. Ведь ложь — даже неосознанная и невинная — всегда противоречит Истине. А Иисус — это Истина, алетʰейя (Ин. 14:6).

Так же и в рассматриваемом нами случае. То слово «голубь», которое мы видим в греческом тексте Евангелия, и которое упоминается при сошествии на Христа Духа Святого — это перистера. Окончание — а указывает на то, что это слово относится к именам существительным женского рода, первого склонения на «чистую альфу». Это — основное склонение существительных женского рода в древнегреческом языке, а следовательно, перистера — это стопроцентная «голубка», если обратиться к грамматике.

Более того, в этом языке существует также слово перистерос, которое, по всем правилам той же грамматики, имеет окончание мужского рода — ос. И переводится это слово в современных словарях почему-то как-то особенно: «голубь-самец». И для меня это загадка. Как будто может существовать, например, «бык-самец» и «бык не самец». То есть, если перейти к нашему конкретному случаю, должен существовать какой-то другой «голубь» мужского рода, но уже не самец. Богословы тем самым намекают на то, что на Иисуса сошел голубь мужского рода, но уже не самец? Чудеса! Однако специального «голубя не самца» в словарях не существует. Но зато есть эта перистера — «голубь» (по словарю).

Причем, странно получается: в дореволюционных российских словарях, когда Церковь была в силе, для «голубки» у древних греков, как оказывается, вообще не существовало отдельного слова. И это — в одном из наиболее развитых в лексическом отношении языков мира! А вот в советском словаре Дворецкого (когда на Церковь оглядки уже не было) перистера — это уже и «голубь», и «голубка» одновременно. То есть и бык, и корова «в одном флаконе». Чудеса! Ведь так и до Антʰропоса в «воловьем» обличии немудрено дойти!

В чем тут дело и что произошло с греческим языком? Та христианская Церковь, которая единолично правила во всем европейском мире, когда-то осознала — и это естественно, — что здесь что-то не сходится (в Символе веры и в евангельском тексте), и сочла, что отныне и навеки греческая «голубка» перистера станет «голубем». И разве это не исток древнейшей гендерной трансформации «девочки» в «мальчика»? Отметим, что тот иудей Матфей, который писал текст Евангелия, прекрасно понимал, что греческое слово пневма («дух»), которое имеет в греческом языке средний род, на самом деле, по своей внутренней сути, является «существом» женского рода. И именно по этой причине он написал перистера, а не перистерос. Ведь он был бессилен превратить слово пневма в существительное женского рода.

Слово «дух» в Писаниях христианства имеет истоки не в греческом языке, где это слово, пневма, имеет, как мы уже сказали, грамматический средний род. Оно берет свое начало в мандейской религии, где слово руха («дух») — существительное женского рода. Естественно, что и у иудеев в их родственном языке руах тоже имеет женский род. Более того, в представлении мандеев и в их фольклоре Руха — это уже полноценная «женщина», статная, голубоглазая, наделенная необычайной красотой, умом и огромной силой, — такой, что может «свернуть шею» любому мужику.

В истории христианства произошло так, что эта религия, первоначально получив свое рождение на общесредиземноморском греческом языке (Евангелия и Новый Завет не имеют никакого отношения к грекам, как к народу), почти сразу же обосновалась в Египте, в стране коптов. Именно копты, имея в духовной истории своей страны «воскресшего» Осириса, восприняли новую религию, как родную. Здесь же и христианское монашество родилось.

А в коптском языке, как и в языке древнеегипетском, существует только два грамматических рода: мужской и женский. Среднего рода нет. Переводя греческие Евангелия на свой родной язык, копты все важные слова Христовой проповеди о Царстве оставляли без перевода, то есть записывали их в греческой транскрипции. Более того, коптский алфавит — это алфавит, состоящий из двадцати четырех греческих букв и только восьми букв собственно египетских.

В соответствии с грамматическими правилами перевода греческих существительных среднего рода на коптский язык все они, за неимением такового в коптском языке, автоматически приобретали род мужской, то есть становились существительными мужского рода. Так греческое слово пневма стало пневмой мужского рода в Евангелиях на коптском языке. И именно так слово «Дух» воспринимали все создатели Символа веры. Это однозначно свидетельствует о том, что среди участников первых Вселенских Соборов не было таких, которые знали бы еврейский или арамейский языки. Напомним читателю, что даже великий Ориген, родившийся в Египте, составляя свои Гекзаплы ни еврейского, ни арамейского языков не знал.

К теме Духа Святого мы еще вернемся не один раз, потому что Дух — это «женщина», а у нас есть жена. И без этих «двух женщин» назарей Иисус, показанный в канонических Евангелиях, человеку спасение не обещает. Ведь недаром сказано в Евангелии от Марка, что Иисус будет «окунать (крестить) в Духе Святом» (Мк. 1:8). Словами о том же самом спасении начинается и обращение Иисуса к ученикам и народу в знаменитой Нагорной проповеди (Мф. 5:3): «Блаженны нищие духом…». Именно «духом», — но не Духом Святым. Потому что выражение «нищие (мандейским/иудейским) духом» — в понимании Иисуса автоматически означает «богатых Духом Святым».

«Блаженными», в представлении язычников, могут быть только посвященные в мистерии. Иисус же этими словами заявляет, что для того, чтобы получить истинные мистерии, чтобы уподобиться Богу, необходимо упразднить свой (правильнее, свою) дух-руху, — избавиться от той «Не-святой Духи», которая гирями висит на ногах мужа, стремящегося к Мирам Света.

При этом необходимо дополнить, обращаясь уже к женской аудитории (и это в прямую связано с вышесказанным), что вся Нагорная проповедь адресована исключительно мужчинам: все эти «блаженства» — макариой — имеют грамматические окончания мужского рода множественного числа — ой, понимание чего исчезает при переводе на русский и другие европейские языки. И в этом нет ничего удивительного. Вспомним слова евангелиста: «А евших было около пяти тысяч мужей, кроме женщин и детей» (Мф. 14:21). Или там же: «А евших было четыре тысячи мужей, кроме женщин и детей» (Мф. 15:38).

На пути к Царству Небесному нет, и не может быть «одинаковости» между мужчиной и женщиной, а значит и их европейского «равноправия». Мы — духовно разные. В евангельской проповеди назарея Иешуа такое понимание проходит красной чертой. Да и подумайте, наши голубушки, как возможно самой рухе стать «нищей духом (рухой)». Для любой женщины подобное состояние вещей равносильно выражению: «блаженна женщина, нищая женщиной». То есть такая, которая старается избавиться