Непереплетённые - Нил Шустерман

Лев сглатывает, однако он нервничает гораздо меньше, чем несколько недель назад. Должно быть, привык — в последнее время он только и знает, что влипает в какие-то опасные истории. Он ждёт, когда Уил достигнет дна лощины, затем стискивает зубы и спускается следом. Это не так-то просто, если левое запястье ещё стянуто ортопедическим браслетом; а каждый раз, когда он бросает взгляд вниз, в животе у него словно что-то переворачивается. И всё же Лев добирается до дна лощины и только тут соображает, почему Уил заставил его это сделать. Первое, что всегда утрачивает беглец — это уверенность в своих силах. Предоставив Леву спуститься самостоятельно, Уил вернул ему чувство собственного достоинства.

Когда Лев поворачивается к Уилу, его ждёт сюрприз: они, оказывается, не одни.

— Лев, это мой дядя Пивани.

Лев осторожно пожимает руку здоровенному мужчине, не сводя глаз с зажатой под его левой подмышкой винтовки, стреляющей дротиками с транквилизатором. Дядин костюм из оленьей кожи довольно сильно потрёпан, сыромятный кожаный ремень, стягивающий волосы, ослаб, и седые космы выбились наружу, так что вид у Пивани диковатый, — но сапоги у него солидной дизайнерской марки, а на руке — дорогие швейцарские часы. Кстати, винтовка с прикладом из чёрного дерева наверняка сделана на заказ.

— Как сегодня поохотился? — спрашивает Уил. По идее, довольно обычный вопрос, но Лев не может не заметить, как напряжённо вглядывается Уил в дядино лицо.

— Обездвижил львицу, но вынужден был отпустить — у неё котята. — Пивани потирает глаза. — Завтра утром уходим в Ущелье Выигрыша. Говорят, там видели самца. Ты пойдёшь с нами на этот раз?

Уил не отвечает, и Лев удивляется, увидев, какой хитрый взгляд бросает дядя на племянника. Лев всегда думал, что все Люди Удачи ходят на охоту, но, по-видимому, это всего лишь миф. Так же, как и всё остальное в его жизни.

Пивани удостаивает взглядом и Лева:

— А ты выглядишь получше, чем тогда, когда я тебя нашёл. Рука как — ничего?

— Ага. Лучше. Спасибо за то, что спасли меня.

Лев не помнит самого спасения. Он вообще мало что помнит, после того, как свалился со стены — кроме острой боли в запястье и того, как лежал на подстилке из листьев и сосновых иголок, уверенный, что пришёл его конец.

Пивани вперяется глазами в гитару Уила.

— Ты собираешься, наконец, пойти в больницу навестить дедушку?

— Скорее всего нет, — отвечает Уил.

Голос мужчины приобретает резкость, становится почти обвиняющим:

— Целители и музыканты не могут выбирать, кого им исцелять. Или чей путь к смерти облегчить. — Он наставляет на Уила палец. — Ты сделаешь это для него, Чоуилау.

Секунду дядя и племянник смотрят друг другу в глаза, затем Пивани отступает на шаг и перебрасывает винтовку в другую руку.

— Скажи дедушке, завтра мы раздобудем для него сердце.

Проговорив это, он церемонным кивком прощается с Левом и поднимается наверх, воспользовавшись, однако, не верёвочной лестницей, а подъёмником, которого Лев не видел, а Уил почёл за лучшее ему не показывать.

Они шагают в посёлок. Лев, привычный к пресным, безликим пригородам, где живут люди цвета сиены, чувствует себя не совсем в своей тарелке среди красных домов на каменном обрыве, белёных коттеджей и тротуаров из великолепного палисандра. Хотя посёлок на первый взгляд кажется довольно непритязательным, Лев прекрасно знает — это лишь внешний слой, а суть — вот она: роскошные автомобили, припаркованные в боковых улочках, золотые таблички на стенах белых коттеджей. Мужчины и женщины одеты в деловые костюмы, на вид традиционные для Людей Удачи, но явно созданные лучшими кутюрье.

— А чем вы занимаетесь?

Уил окидывает его смеющимся взором.

— Ты конкретно о ком? О всех «притонщиках» вообще или о моей семье в частности?

Лев краснеет: неужели целительница рассказала Уилу, как он нечаянно обозвал Людей Удачи этим грубым жаргонным словечком?

— И то, и другое, наверно.

— А что же ты заранее всё не разузнал, до того как перелезть через стену?

— Мне надо было срочно где-то скрыться, некогда было привередничать. Один парень на станции сказал, что ваш народ защищён от расплетения, значит, я тоже буду защищён. Ну, и про то, что вы в курсе всей юридической дребедени, которая для этого требуется.

Уил, пожалев Лева, выкладывает ему сильно сокращённый вариант истории племени.

— Когда мой дедушка был мальчишкой, резервация получила кучу денег. Но не столько от азартных игр, сколько от нескольких тяжб по поводу земель, очистного сооружения и дышащей на ладан ветряной электростанции. Ну и, конечно, от казино, которых нам вовсе не хотелось, но пришлось уступить, когда другие племена насели на нас. — Он неловко передёрнул плечами. — Чистое везение. У нас просто дела пошли лучше, чем у других.

Лев окидывает взглядом улицу, отсвечивающие золотом поребрики…

— Я бы сказал, судя по виду, намного лучше.

— Да уж. — Уил одновременно и горд, и смущён. — Некоторые племена мудро распорядились доходами от игорных заведений, другие растранжирили их впустую. Позже, когда виртуальные казино стали более популярны, чем настоящие, пришёл крах, но такие племена, как наше, прекрасно справились с трудностями. Мы Высокая резервация. Тебе повезло, что ты не попал в какую-нибудь Низкую — там тебя, скорее всего, продали бы орган-пиратам.

Лев, конечно, слыхал о пропасти, отделяющей богатые племена от бедных, но поскольку всё это находилось за пределами его собственного мира, он никогда особенно над этим не задумывался. Может, таким богатым людям ни к чему продавать беглецов. И всё же он не разрешает искре надежды разгореться. Он уже давно понял, что надежда — это роскошь, которую человек вне закона не может себе позволить.

— Одним словом, — продолжает Уил, — моё племя изучило законы и знает, как их использовать. Если уж на то пошло, то мой отец — юрист, так что наша семья довольно зажиточная. Мама заведует педиатрическим отделением в клинике, уважаемая личность в резервации. К нам на лечение привозят детей из богатых племён со всей Северной Америки.

Кажется, в голосе Уила звучит ирония, но Лев стесняется задавать ему дальнейшие вопросы. Мать часто говорила, что разговаривать о деньгах невежливо, особенно если ты не очень близко знаком с человеком. Но с другой стороны, услышав игру Уила, Лев чувствует, что знает этого парня гораздо лучше, чем кое-кого из членов собственной семьи.

Уил останавливается перед маленькой витриной в конце улицы. На резной дубовой табличке значится: «Лютье». Уил дёргает за ручку, но дверь на замке.

— Хм. Хотел познакомить тебя с моей невестой, но она, кажется, ушла на перерыв.

— С невестой?

— Ну да. У нас такие обычаи.

Лев поднимает глаза на табличку над дверью и чувствует себя сущим невеждой.

— А… что такое «лютье»?

— Мастер, изготовляющий струнные инструменты. Уна на обучении у лучшего мастера резервации.

— А что, у вас их много?

— Вообще-то наше племя специализируется на этом.

Уил оглядывается, явно разочарованный, и Лев догадывается, что парень не столько хотел показать ему посёлок, сколько показать его, Лева, своей невесте.

— Ну что, пошли обратно? — спрашивает Уил.

Но Леву надоело сидеть дома, как медведь в берлоге. К тому же, если прошение удовлетворят, резервация может стать его домом. При этой мысли мальчика охватывает странный трепет: радостное ожидание мешается со страхом перед будущим, таким новым и неизвестным. В его прежней жизни не было ничего неизвестного, всё было расписано на годы вперёд, так чтобы ему никогда не нужно было задумываться над выборами и альтернативами. Зато сейчас у него столько альтернатив, что голова кругом.

— Покажи мне ещё что-нибудь. Школы, например. В какой школе я буду учиться?

Уил трясёт головой и смеётся:

— Слушай, да ты и впрямь ничего про нас не знаешь!

Лев не удостаивает его ответом, просто ждёт объяснений.

— Малыши учатся всему, что необходимо, у членов своего рода и старейшин, — объясняет Уил. — Потом, когда выясняется, к чему их влечёт и к чему у них есть способности, они поступают на обучение к мастеру выбранной профессии.

— А это не слишком узко — сосредоточиться лишь на одном и только этому и учиться?

— Мы учимся многому у многих, — возражает Уил, — в отличие от вашего мира, где одни и те же люди учат вас одному и тому же.

Лев кивает, поняв суть его рассуждений.

— И в той, и в другой системе есть как достоинства, так и недостатки.

Лев думает, что Уил сейчас пустится защищать традиции своего племени, но тот говорит:

— Согласен. — И, помолчав, добавляет: — Мне не всегда нравится, как то или иное у нас устроено, но наша система обучения подходит нам как нельзя лучше. После нашей школы многие легко поступают в университет. Мы учимся, потому что хотим учиться, а не потому что так надо. Поэтому мы учимся быстрее. И основательнее.