Воспитанник Шао.Том 1 - Сергей Разбоев

— А я совсем не хочу уезжать! — вскрикнул сорвавшимся голосом Рус.

Угрюмые глаза, пораженные тоской, подобно стывшему огню, смотрели пламенно и моляще.

— Жизнь сильнее нас. Судьба ведет тебя на первый помост. Ты должен пройти его. На пути твоем возникнет не одна гора и не одна пропасть. Будет огонь, будет вода. Помни: человек создан помогать другим. Не давай памяти расслабляться.

То были последние слова настоятеля. Еще сидели они. Каждый думал свое и общее. Потрогав подбородок, тихо заговорил Пат.

— Рус, дитя человеческое. Как бы ни был мал человек и ничтожен по сравнению со Вселенной, он по силе своей мысли, мечты, по охвату и проникновению в самые удаленные и глубинные края мира, равен ей, подобен ей. Поэтому, как бы ни оставался мал человек и ничтожен в своей бренной плоти, он не имеет права мыслить мелко, низко. Разум — это то, что равнит вечность и безграничность Вселенной с силой ума человеческого. Потому, Рус, не замыкайся в себе, помни, что рядом люди, что им может потребоваться твоя помощь, что они готовы помочь тебе, что один человек — не человек, как одна звезда — не небо. Человек — плоть Вселенной. Он не менее ее, но и не более. — Пат вдумчиво вращал четки-сувениры. — Помни, Рус, тебе верят. Отпускают в необъятный клокочущий мир бытия, в котором, не пожив, не разберешься. Удачи тебе и везения! Не уподобляйся мелкой сошке. Прощай.

Опыт, молодость, бесстрашие, спокойствие, крепость воли, доброта истинная — все было в этих скупых на эмоции почтенных монахах. Таких различных, не похожих друг на друга, но объединенных одной мыслью, одной целью, питавшихся одной истиной.

Не уйти от того, что в глубинах души

Из бунтарского семени вызрело,

От того, что сейчас притаилось в тиши,

Чтобы в будущем грянуть как выстрел.

Рус стоял у ворот монастыря. Глаза его ничего не видели. Недвижная бледность покрыла чело. Взгляд, частивший от беспомощной борьбы и смятения чувств, выдавал скрытый ужас. Что-то трещало внутри, как натянутый трос, готовый в любой миг сорваться.

Дэ подошел к воспитаннику.

— Ступай, сынок. Время сведет нас, и мы снова будем вместе. Ступай.

Губы Руса мелко подрагивали. Невидящим взором огляделся, еще раз поклонился старейшинам, развернулся, и неуверенно, будто впервые ступал по зимле, медленно направился к американцам.

Шел, волоча ноги. Обернулся. Чуть ли не весь монашеский анклав стоял у ворот.

— Пат, — тихо, почти неслышно, заговорил настоятель, — у меня чувство, будто мы сильного ручного зверя выпускаем на волю. Как-то он сможет там? Поймет ли жизнь?

— Сильные не погибают, — с вызовом, брошенным всем силам Рока, голосом, которым даже никогда не разговаривал с янки, вставил Чемпион.

Рус удалялся от них, повернув голову. Смотрел и шел… Спотыкался… Чем более увеличивалось расстояние, тем более темнело его лицо. Шел, как бы погружаясь в морскую пучину.

— Что за сентиментального чухла выставили нам монахи? — злорадно и язвительно изрек Динстон, с ехидством наблюдая сцену прощания.

Юноша поравнялся с янки, остановился. Пальцы мелко тряслись. Желваки на скулах нервно перекатывались. Он стоял, расставив ноги, разведя руки, как малыш, которому неинтересно и страшно подходить к незнакомым. Снова обернулся.

— Довольно, — хлопнул по плечу отрока один из охранников, — дорога длинная.

Рус, не поворачивая головы, издал хрип стенающей кошки: короткий, жуткий. Быстрый, почти неуловимый для глаз щелчок ноги. Дюжий пехотинец согнулся, схватился за живот.

Подскочил второй. С отвагой бравого джи-ай протянул руку к уху парня. Но следующее мгновение гримаса боли исказила его физиономию. Он неловко кувыркнулся у ног монаха.

— Рус!!! — громовой голос Вана заставил всех вздротуть и обернуться. — Слушайся отцов. Повинуйся обстоятельствам.

Воспитанник собрался и медленно побрел к указанной машине.

— Вот вам, сэр, и пантомима. У Смита глаза навыкате. Доедет ли до Пекина. А ведь и не бил вроде. А вы… мистификация. Японец, и тот наотрез отказался. Этот звереныш стоит своих денег. — Умно рассуждающий голос Споуна больно бил по самолюбию полковника.

— Помолчите, майор. Много вы знаете. Мы пристрелим его, как помойную кошку, голосом которой он так страдальчески воет, если что не так.

— Несомненно, мы…

Но неожиданный, новый, жуткий вопль агонизирующей гиены с дрожащей вибрацией звука заставил до потери личностного передернуться всю американскую свиту.

— Каб ты сдох, — только и сказал Маккой.

* * *

— Не так-то все просто в этом обиженном мире, — продолжил прерванный разговор настоятель, — ой, как не просто. — Но в голосе слышались нотки уверенности и нескрываемой гордости.

— Дэ, ты видел косяк двери, за которую взялся Рус в последний раз?

Настоятель и патриарх повернулись к Вану.

— Там остались вмятины от пальцев. Не думаю, что кто-то сможет пережить мертвую хватку нашего брата.

Суровый глаз Большого Чемпиона зловеще светился боевым блеском, затаенной радостью.

— Хотелось бы, — поддержал патриарх. — Не слепой да увидит, не глупый да предвидит. Но мир и души людские так неопределенны. Придется Коу Кусину держать самые прямые отношения со службами. Позаботьтесь, Дэ, чтобы через две недели все настоятели «Воли» собрались во втором Шаолиньсу.

— Значит, и мы переворачиваем свою страницу? — спросил настоятель.

— Времена круто меняются. Запах и направление ветра в Срединной не предвещают никаких послаблений монастырям. В высоких кругах уже слышны призывные склоки против храмов. Нужно почти все наши монастыри, кроме Шао, переводить дальше в горы, как во времена больших репрессий, чтобы сохранить людей. Рус дал временную поблажку только для Шао. Авторитетна ли будет его фигура в полемике, чтобы смерч анархистского дебоша не тронул наши монастыри? Скорее всего нет.

* * *

Ехали подавленно, молча. Покачивались, потряхивались в такт дорожным ухабам. Разговаривать не хотелось. Думать тоже. Но…

— А вообще-то монахи довольно странные субъекты, — встрепенул всех майор Кевинс. Дремавшие вздрогнули, но, увидев, что это майор упражняется, успокоились и приняли прежние позы. Сейчас все они ехали в бронетранспортере, так как китайские офицеры остались в монастыре. — Такое, понимаете, впечатление, что они не с тобой разговаривают, а с твоим двойником за спиной. Отношение, будто все, что ни делается, так, для чего-то несущественного.

Он помолчал. Никто не изъявил желания поддержать разговор. Кевинс не обращал внимания, что с ними ехал Рус, и то, что он изучал английский в монастыре.

— Жить без цели, — продолжал настырно свое майор, — ничего не желать, ни к чему не стремиться. Нужно ли тогда жить? Зачем все это? Прозябать в — заброшенном сарае? Такое выдержать может только душа, в которой не осталось ничего человеческого, мирского, которая имеет большое зло на людей. Человек с нормальной психикой через неделю с ума сойдет в такой тюремной обители.

— Вы так думaете? — вмешался с сомнением Споун. — Первоначально и у меня складывалось подобное впечатление. Вы заметили, — повернулся удобней к Кевинсу, — чтобы на стенах монастыря проступала плесень, ползали таpaконы или клопы? Чтобы слышался стойкий запашок гнили? В общем, всей той смеси, которая скапливается и годами не может выветриться. Ничего подобного в монастыре нет. Я бы сказал, что их строение скорее напоминает уютный особняк на манер ретро. В нем все просто, даже пусто. У меня мнение, что это больше, чем обычный монастырь, который имеет свои, далеко летящие цели.

— Я так не думою, — опережающе возразил Кевинс, — приходилось мне бывать и в китайских, и в японских, и в корейских, и прочих монастырях — порядок везде образцовый. И люди у них также стройны и бодры. Вот только взгляд, — подумал, покрутил пальцами перед собой, — разнится.

Споун согласно кивнул. Не хотелось дополнять. Впереди сидел Динстон и мог болезненно отреагировать.

— И все-таки, господа, нам еще повезло, — поспешил начальственно полковник. Он не желал снова пережить, даже в мыслях, прошедшее и торопился разрушить диалог говоривших. — Не часто из Китая выезжают наши миссии, имея в папках подписанные документы. Да, — обернулся он к офицерам, — заметили вы, настоятель поставил всего одну подпись. Подпись на ведомости счета по деньгам. Каков, а? И все. Во всех других стоят только наши закорючки да китайских офицеров. Они, точно, могут подвести меня под монастырь. Благо, что местные службы поддержали. А то что за документ с односторонним подтверждением?! Но и те козявки не особо утруждались пополнить их количеством. Хитрые: под стать своему Будде.