Лерой. Обещаю забыть - Алиса Гордеева

ты в своём уме – я уже большая! Она, и правда, повзрослела и стала весьма симпатичной. Только мне всё равно: глядя на неё, я вижу мелкую завравшуюся бестию с горой проблем.

 Не могу сдержать улыбки, наблюдая, как Арина начинает закипать прямо на моих глазах, но лишаю её возможности высказаться, решительно развернувшись в сторону своего кабинета.

 Арина заходит следом минут через пять, уже вместе с отцом. Рядом с Петей ведёт себя скромно, даже робко. Иди подумай, что такой ангелок довёл до белого каления двух моих лучших бойцов!

– Лерой, я уже не знаю, что и делать, – качает головой Петя, с укором глядя на дочь. – Но Арина обещала, что впредь будет вести себя иначе и не заставит своего старика краснеть за неё. Верно, дочь?

– Да, папуль, – елейным голоском пищит та, явно переигрывая, но Кшинский ведётся.

– Ты, Арина, не мне , а Лерою! – вздыхает Петя.– Я-то к твоим выходкам уже привык...

– Валерий Таирович не пожалеет, – лисой обращается к отцу девчонка, а потом стреляет глазками в мою сторону. – Вот увидите, вы ещё расставаться со мной не захотите.

– Это вряд ли, – усмехаюсь я и перехожу к делу.

 С Петей обсуждаем всё нюансы касательно моей работы, пока мелкая пьёт какао, погрузившись в свои мысли, а после и вовсе выпроваживаем девчонку к Свете, дабы не подслушивала взрослых разговоров.

– Нашёл крота в фирме? – спрашиваю Кшинского, который грозился разобраться с проблемами самостоятельно.

– Нет, – качает головой. – А деньги утекают со скоростью света.

– И что думаешь делать? Моих подключать?

– Нет, пока сам. Есть одна мысль... – Петя оглядывается на дверь, проверяя, закрыта ли та, а потом придвигается ближе с характе́рным скрежетом стула по ламинату. – Лерой, пробей человечка, а?!

– А конкретнее? – Терпеть не могу подобные просьбы! В конце концов, я не справочное бюро!

– Может, слышал о Макееве? – начинает издалека Кшинский, а сам выжидающе смотрит на меня – ждёт, когда вспомню.

– Который у Соболева бизнес выкупил? – сухо уточняю. Этого придурка я знаю как облупленного.

– Да-да, Павел Макеев, – оживляется мужчина напротив. – Видишь ли, дела мы ведём схожие, но, вроде, и не пересекаемся. Слышал, что у Паши тоже какие-то там проблемы, и уверен, что объедини мы свои усилия, удержаться на плаву обоим стало бы легче.

– А объединить усилия ты хочешь через...

– Да, верно, хочу свести его с Ариной, – опережает меня Петя, довольно улыбаясь, словно говорит не о дочери, а так, о каком-то ненужном хламе. – А что? Макеев молодой, симпатичный, да и к дочери моей интерес проявляет. Почему бы и нет?

– Петь, ей только-только восемнадцать стукнуло. – В этот момент отчего-то становится жаль девочку, но с другой стороны – какое мне дело?

– И что? – недоумевает Кшинский.– Думаешь, её матери сколько было, когда мы поженились?

– Ладно, дочь твоя – дело твоё. Узнаю, что смогу. – Делаю пометку в ежедневнике и с шумом захлопываю его, давая понять, что разговор окончен.

 Петя тут же вскакивает и убегает по делам, оставляя мне в нагрузку свою дочь: мои обязанности начинаются здесь и сейчас.

 Откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза: моя верная спутница – адская головная боль – снова рядом.

 Ближе к обеду выхожу в коридор. Арина сидит на диване, уткнувшись в телефон. На лице улыбка, а пальчики проворно бегают по виртуальной клавиатуре. Но стоит мне сделать пару шагов навстречу, как она тут же прячет гаджет и нагло так смотрит на меня. Ещё бы, играть роль пай-девочки теперь не нужно: контракт подписан!

– Если какао больше не хочешь, поехали, отвезу домой. – Потираю виски, ожидая, когда подействует таблетка.

– Я не люблю какао, Лерой, – цокает язычком мелкая и встаёт на ноги, моментально оказываясь рядом. – И домой я не хочу!

– Ладно, говори, куда надо, – бросаю беглый взгляд на часы. – В ближайшие семь часов я полностью в твоём распоряжении, а потом – домой и баиньки!

– Это что, предложение? – Она проводит ноготком по лацкану моего пиджака, словно только что прошла мастер-класс по пикапу, а у само́й голосок дрожит. Понемногу начинаю понимать её глупое рвение – получить меня в охранники любой ценой, но её детские влюблённые закидоны терпеть не намерен.

– Слушай сюда, девочка! – рычу, перехватывая её тонкое запястье своей ладонью. – Повторять не буду: любимая женщина у меня есть, а примитивные приёмы по соблазнению отрабатывай на таких же сопляках, как и сама. Уяснила?

 Чувствую, что перегибаю палку. Я груб. И вижу по глазам девчонки, что цель достигнута: она обижена и раздавлена. Пусть так! Знаю по себе, что невозможные отношения лучше обрубать на корню.

  Арина вырывает ручонку из захвата, а у само́й подбородок трясётся, и в глазах явно собираются слёзы. Жду, когда расплачется, топнет ножкой, убежит или, того чище, начнёт угрожать отцом. Но Арина с силой тычет в меня указательным пальцем и зло выплёвывает:

– Однажды ты пожалеешь о своих словах! Домой поехали!

 А уже после разворачивается и семенит к выходу.

 В полной тишине везу Арину домой, изредка поглядывая на неё через зеркало заднего вида. Чёрт! Мне неловко. В конце концов, я взрослый мужик, который мог быть и помягче: она же ещё совсем девочка.

– Прости, – чеканю на очередном светофоре громко и чётко.

– Проехали, – бурчит под нос, всё так же глядя из окна автомобиля на залитый солнцем город, а потом резко оборачивается в мою сторону: – Ты реально подумал, что нравишься мне? Ты же старый! И некрасивый. И вообще, мне больше светленькие нравятся, с голубыми глазами.

– Отлично! – едва сдерживаю смех. – Значит, сработаемся!

 Девчонка кивает и снова отворачивается к окну, но замечаю, что тоже улыбается.