Реванш России - Михаил Делягин

Наиболее вероятно, что до президентских выборов государство будет удерживать ситуацию «в рамках приличия», оперативно сглаживая отдельные проблемы по мере их обострения. При этом оно не будет осознавать, что эти отдельные проблемы являются лишь частными проявлениями постепенно нарастающего общего структурного кризиса российской экономики. Поэтому оно будет не столько по-настоящему решать эти проблемы, сколько снимать их остроту, откладывая «на потом» их более масштабные проявления.

Принципиально важным представляется то, что в силу общей безответственности, плохой координации и менеджмента, а также страха подставиться под удар враждебных политических кланов решения будут приниматься, как правило, с опозданием, когда обострение проблем будет становиться существенным. В результате даже их временная нейтрализация будет осуществляться со значительно большими материальными и репутационными издержками, чем этого можно ожидать, исходя из рациональных соображений.

Политика неэффективной и запаздывающей нейтрализации отдельных проявлений общего структурного кризиса будет продолжаться до президентских выборов, когда правительство и руководство Банка России будут обновлены, но в силу природы нынешнего государства, в целом ориентированного на коррупцию, их эффективность не повысится.

После президентских выборов стабильность из-за общей погруженности в политические проблемы и наступления летних каникул удастся поддерживать до конца июля (так как участники рынка будут все более ясно видеть опасности и панически «играть на опережение»), после чего опасность перехода структурного кризиса российской экономики в открытую форму станет вполне реальной.

Этот переход структурного кризиса в открытую форму, как представляется, будет означать прежде всего:

прекращение обслуживания рядом компаний своей задолженности (технический дефолт или банкротство);

форсированную продажу значительной части активов (в первую очередь непрофильных) для скорейшего получения наличности и, соответственно, падение фондового рынка и удешевление недвижимости;

серьезный в масштабах всей банковской системы кризис ликвидности.

Поскольку государство будет пытаться смягчать эти проблемы выделением плохо контролируемых средств (как это уже происходило в четвертом квартале 2007 года — в момент написания этих строк), представляются почти неизбежными новый рост реальной инфляции (официальная может быть сдержана при помощи усиления административно-политического давления на Росстат) и, вероятно, ослабление рубля.

Однако эти события будут разворачиваться уже после назначения (под видом выборов) следующего президента — и, соответственно, будут, прежде всего, его головной болью.

Часть II

МОДЕРНИЗАЦИОННЫЙ ПРОЕКТ: АДАПТАЦИЯ К ХАОСУ

Глава 4

МОДЕРНИЗАЦИОННЫЙ ПРОЕКТ ДЛЯ РОССИИ: ПОТРЕБНОСТЬ В ИСТИНЕ

4.1. Необходимость стратегического ориентира

На всем протяжении экономических и — шире — общественных реформ в России они как осуществлялись в прошлом, так и осуществляются по сей день на основе глобального либерального проекта, в нашей стране неразрывно связанного с именами Гайдара, Чубайса и Ясина. Уже к середине 90-х годов XX века этот проект решил в России все общественные проблемы, которые в принципе был способен решить, и полностью исчерпал себя. Его ограниченность и в конечном счете непригодность для дальнейшего развития нашей страны не вызывают сомнений как минимум после начала полномасштабного «кризиса неплатежей» в 1995 году, то есть на протяжении вот уже 13 лет.

Однако, как ни парадоксально, никакого сколь-нибудь целостного альтернативного проекта, обеспечивающего удовлетворительное решение общественных проблем, игнорируемых или усугубляемых либеральным проектом и потому все более значимых, за это время так и не было создано. (Ностальгия по Советскому Союзу при всей глубине и силе этого чувства, в том числе политической, так никогда и не смогла получить приемлемого для превращения в руководство к действию идеологического и методологического выражения, оставшись в силу этого простым аналогом коллективной фантомной боли, хотя и весьма чувствительной вследствие своей интенсивности.)

Причина этого парадокса вполне очевидна и заключается в принципиальном отсутствии заинтересованной в разработке альтернативного, нелиберального проекта общественной силы. В самом деле, сейчас уже не вызывает никакого сомнения, что либеральный проект, несмотря на свою глубокую укорененность в нашем обществе в настоящее время, в своей основе (именно как целостный проект общественного развития, а не как совокупность распространенных ценностей и идеологем) разрабатывался Западом. Принципиально важно, что разработка эта велась не для специфического применения против именно нашей страны, а ради реализации интересов Запада в глобальном масштабе, так что проект с самого начала его создания обладал не только претензией на универсализм, но и по-настоящему универсальным характером.

Эта разработка, получившая наиболее полное и откровенное, хотя и все равно далеко не полное, воплощение в окончательно сформулированных в 1989 году тезисах так называемого «Вашингтонского консенсуса», велась и ведется, прежде всего, в сугубо утилитарных целях. В глобальном масштабе либеральный проект был и остается основным — и, надо отдать ему должное, весьма эффективным — инструментом реализации текущих (в том числе коммерческих) интересов развитых стран, в первую очередь США, и их крупных корпораций. Однако при всей приземленности своих текущих целей он в силу самого своего характера вполне объективно[9] направлен не просто на подрыв и подчинение, но и на разрушение крупных стратегических конкурентов Запада — первоначально Советского Союза, а в настоящее время не только Китая (который современному Западу уже очевидно «не по зубам»), но в силу по всей вероятности, определенной исторической инерции и России.

Таким образом, если либеральный проект является подлинной концентрацией текущих и стратегических интересов Запада и к тому же наиболее удобным, наиболее естественным для него образом действия, то модернизация России до самого последнего времени не была нужна ни одной сколь-нибудь значимой политической силе. Существенно, что она была не нужна не только стратегическим конкурентам России, но и собственно российскому государству, едва ли не все силы представителей которого уходили и по сей день привычно уходят на потребление (причем в основном непроизводительное) наследства Советского Союза, наиболее концентрированным выражением которого благодаря головокружительному росту мировых цен на сырье стали нефтедоллары.

Эту ситуацию закрепляли объективные трудности конкуренции заведомо локального проекта (хотя и способного в принципе выйти на глобальный уровень), каким является модернизация одной страны, пусть даже и столь потенциально значимой, как Россия, с заведомо и изначально глобальным либеральным проектом. Очевидность этих трудностей вызывала у представителей российского государства административный (не говоря уже об интеллектуальном — в те уже довольно отдаленные времена, когда в российском государстве еще можно было всерьез вести речь об интеллекте) паралич уже на этапе простого осознания задачи.

Украинский кризис отчасти изменил ситуацию, так как стал, в том числе, и совершенно открытым актом глобальной конкуренции Запада (выступившего после многообещающих признаков раскола в связи с агрессией США и их сателлитов в Ираке единым фронтом) против России. По мере развертывания этого кризиса представители российского государства начали мучительно осознавать, что их неэффективность по вполне объективным причинам сделает неизбежной попытку Запада разрушить Россию и восстановить внешнее управление ею, памятное по периоду 1991–1998 годов, при помощи тех или иных «демократических спецопераций».

В этих условиях, продолжая под прикрытием псевдопатриотической демагогии тупо реализовывать доказавший свою безнадежность либеральный проект, современное руководство России обрекает на уничтожение не только свою страну (к которой оно в последние полтора десятилетия относилось с исключительным пренебрежением, почти не имеющим аналогов в мировой истории), но и себя как правящую элиту.

При этом отсутствие альтернативного проекта полностью лишает смысла даже разумные сами по себе усилия по укреплению государственной власти, так как, не имея общественного проекта, власть не в состоянии объяснить цель этого укрепления не только обществу, но и себе самой. А не имея цели, нельзя понять, какие действия, пусть даже и в заданном направлении, являются правильными и оправданными, а какие нет.