Каждый день самоубийство - Виктор Пронин

– Какая своя рубашка! – оборвала ее Равская. – С каких это пор у тебя появилась своя рубашка?! С тех пор, как я решила помочь тебе, дуре! Ведь ты же мужнины майки донашивала! И они тебе были очень к лицу!

– Да! Мужнины майки! – согласилась Галя, и из ее глаз тут же свободно потекли слезы. – Правильно... Мужнины майки... Но я бы отдала все ваши вонючие рубашки за одну его майку... Потому что... потому что, когда я донашивала майки, у меня был муж... Лучше донашивать его майки, чем ваши рубашки!

– Ложь, обман и наглое попрание прав гражданина, – четко произнесла Равская.

– Вот здесь, пожалуйста. – Демин придвинул к Зине лист бумаги с актом об изъятии валюты у Равской. Зина подписала и протянула акт Ларисе, которая почти с ужасом смотрела на Равскую.

– Лорка! – Зина требовательно посмотрела на подругу. – Возьми ручку. Ты же не будешь пальцем писать!

Последней, морщась и всхлипывая, акт подписала Галя.

– Если позволите, я тоже подпишу, – сказал метрдотель.

– Вы все видели? – спросил Демин.

– Я на работе и обязан все видеть.

– Завтра утром вы свободны? – спросил у него Демин.

– Да. У меня отгул за сегодняшний вечер.

– Тогда подойдите в управление. Обязательно. Вам придется дать подробные показания. Запомните – моя фамилия Демин. А вас всех, – Демин окинул взглядом женщин, – я попрошу одеться и проследовать к машине. Закончим этот вечер у нас. – Он улыбнулся. – Я постараюсь быть гостеприимным.

– Как? На ночь глядя?! – воскликнула Равская.

– А что касается вас, Ирина Андреевна, то... вам, по всей видимости, придется не только проследовать в управление, но и на некоторое время задержаться там.

– Надолго, позвольте узнать?

– Пока не закончится следствие.

– А потом?

– Вашу дальнейшую судьбу решит суд.

– В чем же, интересно узнать, меня обвиняют?

– Валютные операции. Кроме того, вы виновны, и я постараюсь это доказать, в смерти Селивановой. И, наконец, вы склоняли не очень устойчивых в моральном отношении людей к легкомысленному поведению, скажем так.

– Это преступление?

– Да, если вы делали это с целью получить выгоду. И вы ее получали.

– Это надо доказать.

– Буду стараться, Ирина Андреевна, буду стараться. Евгений Федорович, – повернулся Демин к метрдотелю, – вы не сможете нам такси организовать? А то, боюсь, мы все в одну машину не поместимся.

– Нет ничего проще.

В здании было уже пусто. Только дежурный сидел за стеклянной перегородкой, склонившись над пультом с лампочками, кнопками, рычажками. Демин, не останавливаясь, кивнул ему и быстро направился к себе в кабинет, увлекая за собой четырех женщин. Допросить их надо было только сегодня, хотя бы наскоро, записать основные показания. Уточнить, снова вернуться к деталям можно завтра, послезавтра, через неделю. Потом будут и подробные допросы, и очные ставки друг с другом, с томящимся где-то Татулиным, кто знает, возможно, появятся новые действующие лица, но это все будет потом.

Демин открыл дверь своего кабинетика, распахнул ее пошире, пропустил всех вперед, сам вошел последним.

– Прошу садиться, гражданки дорогие. У меня не столь просторно, как в ресторане, но что делать! Да, можете пока раздеться, вешалка за тем шкафом... Она, правда, не рассчитана на такое количество гостей, но ничего, для пользы дела потерпит.

– Вешалка, может быть, и потерпит, – передернула плечами Равская. – Будем ли мы терпеть... Я, например, не намерена. Надеюсь, извинения вам придется принести раньше, чем...

В кабинет вошел Кувакин.

– Валя, там парнишка тебя спрашивает... О Селивановой что-то толкует. Нужен мне, говорит, следователь, который занимается Селивановой.

– Он что, из этой же компании?

– Вряд ли... Не похоже.

– Тащи его сюда, чего ему там одному скучать.

Через минуту в дверь осторожно протиснулся длинный тощий парень с загнанными, красными глазами. В руках он держал мокрую кроличью шапку, с пальто капала вода – видимо, не один час он дожидался следователя в такую погоду.

– Проходи, парень, – сказал Демин. – Давай знакомиться. Моя фамилия Демин. Мне сказали, ты искал меня. Выкладывай, в чем дело?

– Понимаете... – Парень оглянулся, посмотрел на женщин, не решаясь заговорить при них. Встретившись глазами с Равской, он нахмурился, будто вспоминая что-то, потом кивнул, негромко поздоровался. – Простите, я вас сразу не узнал, – добавил он.

– А я тебя и сейчас не узнаю, – ответила Равская.

– Ну как же... Помните, нас Наташа познакомила... Мы случайно на улице встретились... Помните?

– Обознались, молодой человек.

– Позвольте, Ирина Андреевна, – вмешался Демин, – разве вы не знали Наташу?

– Не знаю, о какой Наташе он говорит.

– О Селивановой, – ничего не понимая, сказал парень.

– Не помню столь приятного факта в своей биографии, как знакомство с этим молодым человеком. – Равская отвернулась.

– Ну, это уже неважно, – сказал Демин. – Коля, ты заполняй пока бланки, а я с товарищем потолкую в коридоре.

Они вышли, сели на жесткую деревянную скамью недалеко от дежурного. Гулкий пустой коридор, освещенный несколькими маленькими лампочками, казался длинным и угрюмым. Воняло хлоркой, сыростью, мокрыми досками пола – видно, уборщица была совсем недавно.

– Как тебя зовут? – начал Демин.

– Костя. Костя Гладышев. Понимаете... Я был в квартире, где жила Наташа, и мне сказали... В общем, мне все сказали... Там у нее сосед, Анатолием зовут... Он наказал, чтобы я обязательно к вам подошел... Сказал, будто вы расследуете это дело... А раньше я не мог... Не мог, и все.

– Понимаю. Раньше меня здесь и не было. Молодец, что пришел. Как ты думаешь, почему Наташа так поступила?

– Понятия не имею! Никаких причин! Может быть, вы знаете? Скажите, почему именно она?! Мало ли людей, которым просто необходимо покончить с собой, чтобы хоть что-нибудь сделать полезное!

– Ну ты, Костя, даешь! – крякнул Демин. – Спрашиваешь, почему именно она... Видишь ли, дело в том, что не только она... Те дамы, которых ты видел в кабинете, все эти солидные ухоженные дамы каждый день немного кончали с собой, если можно так выразиться. Все они самоубийцы. Правда, я не уверен, что они знают об этом. Им еще предстоит узнать. И твоя знакомая, с которой ты поздоровался, тоже самоубийца. Она пошла на самоубийство, надеясь на этом хорошо заработать. Да еще и других с собой потащила. Организовала этакое коллективное мероприятие. А Наташка твоя все приняла слишком всерьез...

– Она продавала себя? – спросил Костя отрешенно.

– И это было. А теперь продают друг друга. Конечно, не повстречай они эту мадам, все было бы иначе, они жили бы другой жизнью. Вряд ли они были бы счастливы, да их и сейчас счастливыми не назовешь, но жизнь у них была бы иной... И Наташка твоя была бы жива... А с другой стороны... они сами виноваты. Клюнуть на такую дешевку! Соблазниться даровой выпивкой, закуской, манерами потасканных заморских кавалеров...

– И Наташка?!

– Нет, с ней было иначе. И проще, и сложнее. Ее обманули. Небольшая провокация, немного шантажа... А когда спохватилась, было поздно... Скажи, последнее время она ни на что не жаловалась, ничто не угнетало ее?

– Знаете, что-то было... Говорим, смеемся, а она вдруг сникнет вся, будто вспомнит что-то неприятное... Потом рукой махнет, как отмахнется от чего-то, и опять все нормально... Но, наверно, и про меня такое можно сказать... когда со мной что-то случится, когда я... погибну, к примеру.

– Не торопись, Костя, не надо. Как она тебя познакомила с этой дамой? Когда? Где?

– Месяца три назад мы ее случайно на улице встретили... Я забыл, как ее зовут... Наташа ее Щукой назвала.

– Как?

– Щукой. Я понимаю, это несерьезно...

– Боюсь, что это очень серьезно. Где-то я сегодня слышал это слово... Щука... Надо же – забыл. А разговор был... Скажи, а как именно, с каким выражением она ее Щукой назвала?

– Ну, мы шли по улице, Наташа увидела ее метров за тридцать... И говорит... Надо же, говорит, со Щукой встретились... Ей это неприятно было. И положение возникло странное... Она меня никак не представила, ее тоже никак не назвала... Только по имени-отчеству.

– Надо же – Щука, – пробормотал Демин. – Кто же мне сегодня говорил о Щуке... Ну ладно, пошли, я посажу тебя в отдельной комнате, и ты все не торопясь изложишь. Опиши встречу с этой дамой, как к ней отнеслась Наташа, как она ее назвала... В общем – все. И как можно подробнее. Заходи сюда. Садись. Вот тебе бумага, ручка – пиши. В конце не забудь указать свои координаты: кто ты, что ты, где живешь, чем занимаешься, адрес, телефон. Добро? Я зайду через полчаса. Без меня не уходи.

В кабинете царило гнетущее молчание. Демин прошел на свое место, сел, достал бланки допроса, по очереди осмотрел всех, будто проверяя наличие явившихся.

– Равскую попрошу остаться, остальным придется выйти в коридор. Там есть скамейка, располагайтесь. Итак, Ирина Андреевна, продолжим наши игры.