Искушенная дьяволом - Мишель Хёрд

лице, а когда я подхожу к кухне, на меня обрушивается восхитительный аромат.

Боже, как же вкусно пахнет.

Тайни сидит у острова, а Виттория стоит перед плитой спиной ко мне.

Я прижимаю указательный палец к губам, жестом показывая Тайни, чтобы он не выдал меня, и быстро выхожу из кухни.

— Я вернусь через секунду, — слышу я слова Тайни, и через минуту он присоединяется ко мне в гостиной.

— Как она? — спрашиваю я.

Он качает головой. — Это был тяжелый день. Она на взводе с того телефонного разговора, и отказывается доставать новый телефон из коробки.

— Я разберусь. — Я наклоняю голову в сторону входной двери. — Ты можешь идти.

Кивнув, Тайни уходит, а я возвращаюсь на кухню. Прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди, я наблюдаю, как Виттория с полной серьезностью пробует соус.

На ее губах играет небольшая улыбка, когда она шепчет: — Идеально.

Оттолкнувшись от стены, я иду к ней, и в тот момент, когда я подхожу к ней сзади, она поворачивается в сторону.

Она испускает леденящий кровь крик и, пригнувшись вправо, чтобы избежать меня, теряет равновесие.

Я быстро реагирую и хватаю ее, чтобы она не упала. Инстинктивно я притягиваю ее к своей груди, обхватывая руками.

Она застывает в моей хватке, я слышу ее громкое дыхание.

Через пару секунд она шепчет: — Прости. Я не знала, что ты дома.

Я поднимаю руку к ее подбородку и приподнимаю ее лицо вверх, чтобы она посмотрела на меня, а затем, повернув свою голову вбок говорю: — Подари мне приветственный поцелуй.

Когда она встает на цыпочки, я наклоняюсь, и в тот момент, когда ее губы встречаются с моей щекой, в моем сердце вспыхивает тепло.

Ты здесь не хозяин. Ты ее муж.

Виттория отходит от меня на шаг и бросает взгляд на плиту. — Рита говорила, что ты редко приходишь к ужину.

Мой взгляд скользит по ее бледному лицу. — Это было до того, как я женился.

— О.

Я не пропускаю вспышку разочарования на ее лице, и она бьет меня прямо в грудь.

Ее взгляд метнулся между мной и плитой, а потом она спросила: — Ты ел?

Я качаю головой. — Что бы ты ни готовила, пахнет аппетитно.

Она осторожно подходит к плите. — Я готовлю ньокки и курицу со сливочным соусом песто.

— Звучит неплохо. — Я присаживаюсь у острова. — Тайни говорит, что ты отказываешься доставать телефон из упаковки.

Она снова замирает и, не отрывая глаз от кастрюли с соусом, говорит: — Он дорогой. Я сказала ему, что нам нужно купить что-нибудь подешевле.

— Виттория. — Ее глаза переходят на меня, и я постукиваю себя по бедру. — Присаживайся.

Ее брови сходятся, но она подчиняется. Ее тело чертовски напряжено, когда она садится ко мне на колени. Я снова беру ее за подбородок и подталкиваю ее лицо вверх.

— Я не собираюсь причинять тебе боль.

Ее взгляд ищет мой, прежде чем она говорит: — Прости за звонок.

— Все в порядке. — Ее цветочный аромат доносится до меня, и я почти наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, но останавливаю себя.

Господи, как же я ненавижу правило «не целоваться».

Я тяжело вздохнул, прежде чем спросить: — Что я могу сделать, чтобы ты чувствовала себя комфортно со мной?

На ее лбу проступила озабоченность. — Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть. В будущем я буду вести себя лучше.

Моя рука перемещается к ее щеке, и я наклоняюсь чуть ближе. — Ты хороша, mia piccola cerviatta. Я спрашиваю, потому что хочу облегчить тебе жизнь.

— О. — Ее брови сходятся вместе, а глаза продолжают бегать по моему лицу. — Был бы...— Ее язык высунулся, чтобы нервно смочить губы. — Было бы лучше, если бы я знала, что делать и чего не делать, чтобы не злить тебя.

Обычно я раздражаюсь, когда мне приходится объяснять всякую ерунду, но тут я внезапно обрел недюжинное терпение.

Я качаю головой. — Я не злился на тебя. — Кажется, она немного расслабилась, и я снова спрашиваю: — Что я могу сделать, чтобы тебе было легче?

Она дрожаще выдыхает. — Быть менее устрашающим?

На моем лице появляется довольная улыбка. — Хорошо. Я сосредоточусь на этом. Что еще?

Как и накануне вечером, она смотрит на меня так, будто у меня выросли две головы. Вспомнив ее слова о том, что улыбка делает меня более открытым, я продолжаю кривить губы.

Ее глаза немного смягчаются. — Улыбка очень помогает.

— Я буду улыбаться чаще. — Я киваю. — Что еще?

Виттория наклоняет голову, продолжая смотреть на меня, затем, словно приближаясь к медведю, осторожно обхватывает меня за шею и обнимает.

— Обнимашки были бы кстати, — признается она, — Они помогают мне чувствовать себя лучше.

Я прижимаю ее к себе, и из моей груди вырывается неожиданный стон.

Боже, как же хорошо ее обнимать.

— Еда подгорит, — шепчет она мне на ухо.

Я хихикаю и неохотно отпускаю ее.

В ее глазах все еще плещется настороженность, но она выглядит менее напряженной, чем когда я вернулся домой.

Гордый собой, я смотрю, как она продолжает готовить.

Ты молодец, Анджело.

 

Глава 19

 

Тори

 

Такое ощущение, что меня ударили хлыстом.

С тех пор как Анджело напугал меня до смерти, он стал... милым, если не сказать больше.

Я чувствую на себе его взгляд, пока поливаю соусом песто ньокки, курицу и помидоры роза.

Дав блюду отдохнуть минут пять, я поворачиваюсь к нему и спрашиваю: — Хочешь поесть в столовой?

Ранее сегодня я ознакомилась со всеми комнатами в особняке.

Рита так хорошо справляется со своей работой, что мне нечем заняться, что меня немного беспокоит.

Анджело качает головой. — Мы можем поесть в гостиной.

Я киваю, беру две тарелки и накрываю для нас. Я убеждаюсь, что края тарелок очищены от соуса, а затем посыпаю еду свежей рубленой петрушкой и тертым пармезаном.

Взяв из ящика столовые приборы, я бросаю взгляд на Анджело. — Еда готова.

Он встает, и мой взгляд скользит по его треникам и футболке.

Должна признать, что в повседневной одежде он выглядит не так угрожающе.

Я протягиваю ему нож и вилку, но он бросает нож на стойку, а затем берет тарелку и направляется в гостиную.

Я беру свою тарелку и следую за ним. Когда я вижу, что он садится за стол, я выбираю самое дальнее от него место.

Я не могу удержаться от того, чтобы не посмотреть на него, когда он откусывает кусочек, и через секунду завороженно слежу за тем, как двигается его челюсть во время жевания.

Неужели? Неужели то, как он ест, должно быть таким сексуальным?

Его глаза перебегают на меня, и он ловит мой взгляд.

— Очень вкусно, — пробормотал он. — Где