В погоне за ним (ЛП) - Мэйсен Кэт T.

— Вы, должно быть, шутите! — выдохнул Лекс.

— О, черт возьми, нет, — Чарли качает головой.

Лекс бормочет себе под нос, пока Кларис не говорит ему замолчать. Мы снова сидим в тишине, но на этот раз уже целую вечность. Кларис открывает глаза и смотрит прямо на Чарли. Они смотрят друг на друга несколько мгновений подряд: — Я чувствую присутствие.

В комнате внезапно становится темнее, или, возможно, это моя паранойя, и все взгляды устремляются на Клариссу.

— Этот человек был близок к вам, но только короткое время. Она часто проверяет вас, когда вы больше всего в этом нуждаетесь, — Кларисса говорит о внутреннем мире внутри себя и о прощении наших прошлых решений, которые продолжают тяготить нас.

Чарли изо всех сил старается сдерживать свои эмоции. Я перемещаюсь и сажусь рядом с ней, обнимая ее. По ее щекам текут слезы, но она не всхлипывает и не вытирает их рукой. Бабушка Чарли, которая, как я предполагаю, является человеком, пришедшим через нее, говорит через Клариссу и говорит вещи, которые Чарли признает как истину.

Ее время закончилось, и Лекс смягчается, заключая расстроенную Чарли в объятия.

Серьезно, кем эта женщина себя возомнила? Я двигаюсь к Тристану на диване, когда она склоняет голову. Она начинает говорить вслух, и я не понимаю, что это обращено ко мне.

— Там кто-то еще проходит… его присутствие очень сильно, — она предлагает мне сесть, и я понятия не имею, почему я это делаю. Мое тело движется само по себе. Ее взгляд такой глубокий и пронизывающий, что он пугает меня.

Я в ужасе.

Что она имеет в виду, когда говорит о его присутствии?

Это Элайджа?

— Я вижу картину с яблоками. Яблоки ярко-красные, а остальная часть картины черно-белая.

Я делаю глубокий вдох, тошнота подкрадывается. Как картина, которую он подарил мне, когда делал предложение. Ладно, серьезно, это может быть совпадением… но яблоки. Сбор яблок. Джулиан ходил со мной собирать яблоки. Видел ли он это?

— Я вижу голубые глаза и ребенка. Он разговаривает с этим ребенком. Ребенок его понимает.

Мои глаза в панике метнулись к Лексу. Энди слышал голос Элайджи? Почему он не говорит со мной? Почему я не слышу его голос? Чарли отстраняется от Лекса, жестом приглашая его сесть рядом со мной. Он так и делает и берет меня за руку, переплетая свои пальцы с моими. Я смотрю на него на грани слез.

— Он пытается поговорить с тобой, но ты не слушаешь, — продолжает Кларис, — Ты противоречива. Ты чувствуешь боль, но ты также чувствуешь любовь.

В моем горле образуется комок, я панически боюсь, что двойная жизнь, которой я живу, будет раскрыта, и Элайдже будет больно и разочарован моим поведением. Мои потные ладони впиваются в ладони Лекса, но ему, кажется, все равно, он сжимает их крепче, уверяя меня, что все будет хорошо.

— Ты запуталась, и интенсивность — это то, чего ты никогда не испытывала.

Лекс смотрит на меня в замешательстве.

— Он — пламя, и тебя тянет к нему.

Тристан широко раскрытыми глазами следит за выражением лица Лекса. У Эрика открылся рот. Чарли с любопытством наблюдает за мной, так как ее слезы утихли. Мое сердце колотится со скоростью миллион миль в минуту, панический приступ неизбежен.

— Что это значит? — спрашиваю я в отчаянии.

— Это значит, что перед бурей всегда бывает затишье. Сейчас вы переживаете затишье, — должно быть, она чувствует, что буря сидит в этой самой комнате, прямо рядом со мной.

Я сглатываю ком в горле, который продолжает задерживаться, моя грудь сильно вздымается и опускается, а дыхание становится редким и поверхностным. Я знаю, что он сидит рядом со мной, но все равно задаю животрепещущий вопрос: — Все закончится хорошо?

— Пусть твое сердце решит. Здесь есть место для новой любви. Этот человек пытается сказать тебе это.

На заднем плане слышны голоса, но я ничего не слышу. Потерявшись в вихре эмоций, я обнаруживаю, что моя сила отключена, а слабость берет верх. Это чувство мне знакомо, и все это часть процесса скорби, который все еще преследует меня. Единственное, что меня отвлекает — быть с Джулианом. Он как будто защищает меня, но тут появляется Элайджа, говорит со мной через медиума, умоляя выслушать его.

И часть меня знает, что я не слушаю, потому что боюсь, что он скажет мне, что Джулиан — большая ошибка.

Как я посмела заменить его.

Я погружаюсь в свои мысли, и не успеваю опомниться, как Кларис выходит из квартиры, и я пропускаю очередь Эрика. Я уверена, что он будет пересказывать эту историю миллион раз, поэтому я оправдываюсь тем, что устала, чтобы мы могли уйти.

В машине мы все молчим.

Наступила ночь, и на нас опустилась темнота.

Чарли поворачивается, чтобы посмотреть на меня: — Ты в порядке, Адриана?

— Да, — пролепетала я.

Чарли смотрит на Лекса, затем поворачивается ко мне лицом: — Ты знаешь, если есть кто-то, с кем ты… встречаешься… ты не должна бояться рассказать нам.

Я выдохнула: — Конечно.

Ее лицо говорит мне, что она обижена, и я бы тоже обиделась, если бы кто-то вот так от меня отмахнулся. Мы были лучшими друзьями так долго, и я ненавижу скрывать это от нее. Но у меня нет выбора.

— Так, в общем, ты хочешь заехать в аптеку сейчас, чтобы забрать свою оптовую партию презервативов? — спрашивает Чарли у Лекса.

— Ты же не веришь в эту чушь, правда? — жалуется Лекс, качая головой, не соглашаясь, — Никакая старушка не собирается предсказывать и управлять моей сексуальной жизнью.

— Ты хочешь завести еще одного ребенка прямо сейчас?

— Нет. Мы просто будем продолжать делать то, что делаем, — уверенно заявляет он, — Ну же, Шарлотта, я не могу носить это дерьмо.

Я серьезно это слышу? Я чувствую, что у меня нет другого выбора, кроме как вмешаться: — О Боже, пожалуйста, заткнись! Лекс, смирись с этим. Это всего лишь гребаный презерватив.

Он издает громкий стон: — Это отвратительно, ясно? Ни один мужчина не хочет, чтобы его член был покрыт пластиком, когда он трахает свою жену.

— Так романтично, — отвечает Чарли саркастическим тоном.

— Конечно, когда ты встречаешься с кем-то новым, это нормально? — спрашиваю я, мои глаза расширяются, когда я понимаю, что сказал это вслух, а не в голове.

— К чему этот вопрос? Ты же не девственница, Адриана. Господи, я не могу поверить, что мы ведем этот разговор, — пробормотал Лекс.

— Нет, но я и не городской велосипед.

Чарли разражается смехом, что очень раздражает Лекса. Ей требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, и я вижу, что она изо всех сил старается сохранить строгое лицо. Схватив волосы в кулак, она накручивает их и укладывает в пучок. В машине довольно тепло, и, словно прочитав мои мысли, она открывает окно, чтобы впустить свежий воздух.

Почему я спрашиваю мнение брата? Во-первых, в моем мозгу включилась лампочка, и я понимаю, что мы с Джулианом не пользуемся ими. Я не была благословлена в области фертильности, поэтому я не беспокоюсь о том, что забеременею. Это вся эта хрень с бывшими любовниками.

— Мы все здесь взрослые люди, хотя некоторые могут так себя не вести, — говорит Чарли, мельком взглянув на Лекса, — О чем ты беспокоишься, Адриана? Возвращение в игру и то, что является нормой?

— Ну, взять, к примеру, тебя, ведь мы все взрослые и можем спокойно поговорить об этом, — жду взрыва бомбы, но он тикает в своем кресле, крепко вцепившись руками в руль, — Ничего удивительного, Лекс у тебя не первый, и между ними были другие. Ты всегда использовала их, когда спала с кем-то новым?

— Ты должно быть шутишь, Адриана. У Шарлотты нет прошлого. Конец долбаной истории, — рычит он.

Клянусь, я чувствую, как машина вильнула.

— Да успокойся ты, ладно? Ну и что?

Чарли не беспокоит Лекс так сильно, как я думала: — Я думаю, это здравый смысл — использовать один, если ты не знаешь их историю и если ты не хочешь забеременеть.

— Да, я знаю это, но всегда ли ты пользовалась одним?

Она нервно потирает шею: — Я не могу вспомнить.