Добрый доктор Айбандит - Дарья Донцова

– Вы очень любезны, – пробормотала я. – И, похоже, не боитесь, что всевидящее око телевидения раскроет какой-нибудь секрет.

Карелия Львовна остановилась.

– Евлампия, нас постоянно проверяют! Откуда только не приезжают комиссии! Если начну перечислять организации, присылающие инспекторов, вы устанете слушать. И к корреспондентам мы привыкли. Тайн у нас нет, все открыто. Вот сейчас мы проходим мимо кухни. Она у нас одна на обе клиники, то есть платные пациенты и те, что лежат по благотворительному направлению, питаются совершенно одинаково. Вот, смотрите…

Я повернула голову и увидела, что стена слева превратилась в стеклянную. За ней находилось огромное помещение, внутри которого сновали повара и их помощники.

– Входить в пищеблок посторонним не положено, – пояснила Карелия Львовна, – и мы не нарушаем инструкции. Но если желаете посмотреть, как готовят обед, нет проблем. Вон там разделывают кур, слева режут овощи… Кроме того, повсюду установлены камеры, а еще у нас отделом персонала заведует гениальный психолог Лиля Базарова. Она умеет подбирать сотрудников, видит людей насквозь. Могу похвастаться: бич всех больниц – воровство здесь отсутствует, у нас ничего не пропадает, ни продукты, ни лекарства, ни постельное белье. Стеклянные стены и психологическое тестирование тех, кто хочет работать в клинике, дают потрясающий результат. А вот и вотчина Эмми.

Помощница Волкова притормозила около двери с изображениями игрушек и замолчала.

– Что-то не так? – насторожилась я.

Карелия тронула меня за плечо.

– Разрешите дать вам совет? Понимаете, Эмми… Вы, конечно, сами все поймете, но я обязана предупредить. Эмилии сейчас за двадцать, и она прекрасный, добрый человек, но та авария оказалась слишком сильным стрессом для ее неокрепшего организма. Нет, физически все прекрасно, осталась лишь небольшая хромота, которая, правда, усиливается, если девушка нервничает или устала. Но вот с памятью у нее проблемы. Эмилией занимались лучшие специалисты, но, увы, ни малейшего успеха не достигли. И мы, если честно, даже не знаем, Эмилия – ее настоящее имя или псевдоним, который девочка использовала, будучи… э… ну…

– Бездомной, – подсказала я, понимая, что Карелия Львовна не хочет говорить, каким образом в подростковом возрасте Эмилия зарабатывала себе на жизнь и почему села в машину к Олегу Волкову.

– Верно, – обрадовалась собеседница. – Знаете, после той трагической аварии Эмми никто не искал. Федор Николаевич сам попытался найти ее родителей, но девочка ничего не могла сказать ни о папе с мамой, ни о том, где училась, жила, и даже назвать свою фамилию. Наш шеф, человек редчайшей доброты, удочерил бедняжку, она стала Эмилией Федоровной Волковой. Сейчас Эмми нашла себя, она делает замечательные игрушки, проводит в клинике занятия по рукоделию, которые пользуются огромной популярностью у наших пациентов, как девочек, так и мальчиков. Но, пожалуйста, при разговоре с ней учтите: взрослая она лишь по паспорту, а по развитию ей лет десять. Проявите по отношению к девочке понимание и толерантность.

Карелия Львовна толкнула дверь, я вошла в просторную комнату и невольно заулыбалась, оказавшись внутри домика Барби. Розовые стены, белый пушистый ковер на полу, с потолка свисают люстры, разукрашенные деревянными фигурками, повсюду картины с изображением умильных котят, щенков и толстеньких ангелочков. Некий диссонанс в обстановку вносило наличие множества простых стульев и огромного овального стола, на котором высилась гора разноцветных мотков.

Красивая брюнетка, сидевшая в кресле у окна, встала и, чуть прихрамывая, направилась к нам со словами:

– Тетя Кара! Как здорово, что ты зашла, я по тебе соскучилась. А кого ты привела?

– Знакомься, Эмми, – нежно проворковала помощница доктора Волкова, – это тетя Евлампия. Или нет, лучше зови ее тетя Ева.

Меня передернуло. Когда-то давно в моей жизни появился мужчина, который называл меня Евой, и воспоминание о тех временах не доставляет мне ни малейшего удовольствия[6]. Я спокойно улыбнулась.

– Здравствуйте, Эмми. Обращайтесь ко мне просто Лампа, «тетю» отбросьте.

Приемная дочь Волкова захлопала в ладоши.

– Конечно, конечно! Можно вас обнять?

Я не успела ответить. Девушка неожиданно быстро подскочила ко мне и заключила в объятия. Мое лицо угодило прямо в мягкие, шелковистые волосы Эмми, нос уловил тонкий запах ее духов.

– Солнышко, покажи Лампе свои прекрасные работы, – пришла мне на помощь Карелия Львовна.

Кольцо рук разжалось, Эмилия поспешила к столу.

– Смотрите. Берем спицы или крючок. Раз, раз, раз…

Тоненькие пальчики девушки замелькали с невероятной скоростью, движения она сопровождала быстрой речью.

– Сначала вяжем, кого хотим. Нет, неправильно!

Эмми отложила спицы.

– Вон там компьютер. Надо придумать того, кто будет тебя оберегать. Я в этом не помогу, нужно самой представить друга – какое у него туловище, какие ручки, ножки, глазки, ушки. Затем сообразить: тебе нужен мягкий приятель или колючий? Он должен отпугивать от тебя врагов или приманивать друзей.

– Талисман-оберег, – пробормотала я.

Эмми на секунду растерялась и почесала переносицу, чуть выше которой, над линией бровей, темнела приметная родинка.

– Вещь на удачу, – расшифровала я непонятные девушке слова.

– Нет, – не согласилась Эмми, – друг. Вот на столе лежит Заинька. Его делает Миша Плотников. Зайка для общего счастья. А вон там белочка, которую вяжет Алиса Болтова. Она совсем другая, потому что Алиске нужна подружка, чтобы поболтать. Тут важно все – какие нитки, вязка и набивка… Ой, Женечка! Можно я тебя обниму?

Глава 18

Мы с Кариной Львовной обернулись.

– Доброе утро, Евгения Федоровна, – улыбнулась помощница Волкова. – Вот, знакомлю Евлампию, корреспондентку телевидения, с нашими владениями.

Евгения поставила на стол большую сумку, из которой торчали разнокалиберные пакетики.

– Очень приятно. Умоляю, забудьте про отчество. Всякий раз, когда я слышу «Евгения Федоровна», ощущаю себя библейской старухой.

– Принесла? – перебила ее Эмми. – Гречку не забыла?

– В зеленом мешочке, – сказала Женя.

Эмилия бросилась разбирать сумку и продолжила свой рассказ:

– Самое главное, что у дружка внутри. Вот, понюхайте…

Перед моим носом очутился пучок травы.

– Вроде ромашка, – неуверенно ответила я.

– Пустырник, – засмеялась Эмми. – А это?

– Ландыш? – предположила я.

Девушка захлопала в ладоши.

– Нет, жасмин. Сушеные листики и цветочки.

Я смутилась.

– Похоже, я начисто лишена обоняния.

Эмми подскочила ко мне, обняла и отстранилась.

– Нет, нет, все прекрасно, просто ты пока неопытная. Я сама вначале путалась, но Женечка ни разу не рассердилась, учила меня старательно. Зато теперь я могу всем правильно подсказывать. Смотри, это горгонзия. Трава особенная, в России она не растет, ее привозят из других стран. Помни ее в пальцах… Ну, не бойся, она не колючая, не щипучая. Теперь понюхай. Как?

Я поднесла к лицу соломинку.

– Напоминает укроп.

– Да нет же! – расстроилась Эмми. – Хотя, может, тебе как раз так и пахнет. Какие у тебя проблемы? Что тебя волнует… мучает… тревожит… печалит?

– Солнышко, Лампа не наш пациент, она корреспондент, – ласково сказала Женя.

– У всех людей есть беды, – серьезно возразила Эмилия. – Я обязательно сделаю Лампе дружочка. Я должна помочь ей!

Карелия Львовна украдкой посмотрела на меня.

– Огромное спасибо! – воскликнула я. – Эмилия права, в моей жизни есть нечто, мешающее полному счастью.

– Спасибо, – шепнула помощница главврача.

Эмми опять обняла меня, погладила по спине и заворковала:

– Назови беду вслух, легче станет. Не бойся, не стесняйся, здесь все такие, с проблемами. Я вот ненавижу выходить за ворота нашего дома, никуда-никуда не езжу. Но мне это не мешает. Главное – признать: у меня есть особенность. И сообщить, хорошо тебе с ней или плохо.

На секунду я растерялась. У каждого человека свои страхи, фобии, и я не исключение, но не хочу сейчас, в присутствии посторонних, откровенничать.

– Ну же, – теребила меня Эмми, – сделай шаг! Сразу станет легче. Поймешь, ты не одна, я с тобой.

– Я очень много ем! – выпалила я только что придуманную ложь. – Не могу сдержаться при виде пирожных, способна слопать десять штук за раз.

Эмилия склонила голову к плечу.

– А потом бежишь в туалет и засовываешь два пальца в рот? Это называется булимия, в клинике постоянно такие девочки лежат. Значит, надо смешать мяту перечную, кору крушины, плоды фенхеля и корень одуванчика. Сейчас сделаю, у меня в кладовке есть все. Пожалуйста, не уходи. Тебе сразу станет легче, вот увидишь! Посиди пока тут, я быстро.

Почти не хромая, Эмми поспешила к маленькой дверце в глубине помещения. Я опустилась на диванчик.