Лень (май 2009) - журнал Русская жизнь

Золотой век исчез из времени и географии. Ни тебе Аркадии, ни тебе Эдема. Так, литературная фикция, простой сюжет. Но этот сюжет продолжает трепать нервы, превращаясь то в карикатуру, то в гротеск. Над Золотым веком издеваются как могут, но даже обезображенный до неузнаваемости, он продолжает существовать, хотя идиллистические пейзажи Клода Лоррена превращаются в притоны, населенные монстрами-извращенцами, наподобие сюрреалистического «Золотого века» Дали и Бунюэля или его ремейка, «Республики Сало» Пазолини. Христофор Колумб и Поль Гоген также страдали ностальгией по Золотому веку: они искали его и считали, что смогут найти его за далекими морями. И Колумб, и Гоген ошиблись: ни Гаити, ни Таити ничего общего с Золотым веком не имеют.

Сегодня Золотой век часто смешивается с Утопией, более поздним и более безжалостным порождением человеческого разума, и, расширяясь, захватывая все новые и новые области сознания, Золотой век, утратив какую-либо определенность, смысл и образ, расплылся, расползся, мы видим его везде и во всем. Кто-то пытается распознать его во Флоренции времени Медичи, а кто-то - в покинутом величии ВДНХ. Но сильнее всего нас захватило открытие Фрейда, что у человека существует изначальный период, в котором все решается - очень раннее детство - пренатальный рай и время до отнятия от груди. Это и есть Золотой век, присутствующий в каждом из нас, стрекозиное лето, время великого счастья, полной безответственности и чудной праздности, оканчивающееся необходимостью вступать в мир реальности, воспринимаемой как катастрофа. Но, какова бы ни была позиция взрослого по отношению к этому изначальному счастью, именно оно формирует смысл его бытия.

* ЛИЦА *

Олег Кашин

Изгнанник

В Жулебине у первого президента Азербайджана

I.

В ночь на 16 мая 1992 года, уже под утро, к военному аэродрому Калы в тридцати километрах от Баку подъехали «Жигули» - темно-синяя пятерка. За рулем был мужчина лет тридцати - очевидно, охранник. Пассажир на заднем сиденье то ли дремал, то ли просто сидел с закрытыми глазами, чтобы справиться с волнением.

Дежурный офицер на КПП спал, стука не слышал или делал вид, что не слышал, - охранник барабанил в дверь и в конце концов просто выбил ее ударом ноги. Разбудил офицера. Когда тот вышел на улицу, пассажир из пятерки уже стоял рядом с машиной. Протянул офицеру удостоверение, тот подсветил себе фонариком - в документе на двух языках, русском и азербайджанском, было написано: «Президент Азербайджанской республики Аяз Ниязи оглы Муталибов».

Муталибов попросил офицера связать его с командованием Закавказского военного округа - командующего, генерал-полковника Валериана Патрикеева офицер так и не смог найти, минут через тридцать вызвонил кого-то из патрикеевских заместителей. Муталибов ждал в машине. Офицер окликнул его, президент подошел к телефону:

- Слушай, - сказал он в телефон, - если ничего не сделать, произойдет трагедия. Речь идет о сохранении жизни - моей и моей семьи. Дай мне самолет, мне нужно отсюда улететь.

Заместитель командующего попросил подождать на проводе, и уже через минуту или две ответил, что самолет будет. Ту-134 без опознавательных знаков приземлился на аэродроме Калы в семь часов утра. В десять утра самолет с президентом Муталибовым совершил посадку на подмосковном аэродроме Чкаловский. В Баку Муталибов больше не вернется.

18 мая парламент Азербайджана официально прекратил его полномочия.

II.

На юго- восточной окраине столицы МКАД с городской чертой не совпадает, город продолжается и за кольцевой дорогой. Один из наименее престижных московских районов встречает гостей светящимися буквами на крыше двадцатиэтажки -«Жулебино - цифровой район». Здесь, в Жулебине, уже четырнадцать лет живет первый президент независимого Азербайджана. Квартира ему не принадлежит - в 1995 году премьер Черномырдин дал семье Муталибовых эту жилплощадь во временное пользование. С Черномырдиным дружил Виктор Поляничко, работавший у Муталибова вторым секретарем азербайджанского ЦК, и уже после того, как Поляничко убили в зоне осетино-ингушского конфликта, его вдова Лидия Яковлевна помогла Муталибову выйти на российского премьера - до этого три года Муталибовы жили у друзей и знакомых, своего дома в Москве у них не было.

А в жулебинской квартире на мебели - инвентарные номера. Даже мебель не своя, а Управделами президента РФ.

III.

Карьеру Аяза Муталибова, очевидно, правильнее всего сравнивать с карьерой Николая Рыжкова, аполитичного технократа, возглавившего советское правительство за несколько лет до распада СССР. Муталибов всю жизнь проработал на заводе «Бакэлектробытмаш» - рабочий, техник, мастер, инженер, начальник цеха, генеральный директор. Потом ненадолго на партийную работу, вторым секретарем Наримановского райкома партии в Баку, а потом опять в «реальном секторе» - министр местной промышленности Азербайджанской ССР, председатель Госплана и с 1989 года - председатель Совета министров советского Азербайджана. О своих сверстниках, делавших партийную карьеру, отзывается почти презрительно: «Как они росли? Комсомол, партия и руководящая работа. Он пороха не нюхал, заводского дыма не чувствовал, он не знал, что такое быть отцом для рабочих, заботиться о них, отвечать за них». О январском 1990 года пленуме ЦК компартии Азербайджана, на котором его избрали первым секретарем, Муталибов говорит: «Январский, будь он трижды проклят, пленум», - и, очевидно, не лукавит. Возглавить республиканскую компартию в те дни - это был очень неоднозначный поворот карьерного пути. 13 января в Баку начались армянские погромы, закончившиеся 20 января вводом в город танков. Первый секретарь ЦК компартии Абдул-Рахман Везиров с ситуацией справиться не смог - демонстранты на площади перед зданием ЦК сжигали свои партбилеты, активисты Народного фронта обвиняли Везирова в том, что именно по его вине из Карабаха бегут азербайджанцы, а он даже не может их разместить по-человечески, в то время как армяне живут в комфорте. Везиров ушел в отставку и уехал в Москву. Внеочередной пленум ЦК компартии избрал новым первым секретарем премьера Муталибова, единственного из республиканских руководителей, о котором было точно известно, что он пытался остановить ввод танков в столицу Азербайджана.

- Я был против танков. Я звонил Рыжкову дважды ночью - Николай Иванович, я вас прошу. Вы поймите, советская армия ассоциируется с русским народом. У нас 500 тысяч русских. В какое положение вы их ставите? Если бы не было карабахского фактора, ничего бы не было никогда. Азербайджанский народ - он мирный, толерантный. Он никогда… Работать, пахать, торговать - горазд. Но не воевать. Он не хочет воевать (Я не удержался и уточнил: «Не хочет и не умеет?» Муталибов согласился: «И не умеет, да».)

В тот момент Аяз Муталибов, очевидно, был самым популярным политиком Азербайджана. С самого начала погромов, когда республиканский ЦК был фактически парализован, именно Совмин начал эвакуацию (армянские источники называют ее депортацией) армян из Баку:

- Мы сделали все, чтобы эвакуировать армянское население всеми доступными способами - куда угодно. Мы были против того, что произошло в Сумгаите (речь идет об армянском погроме 1988 года, с которого началась война в Нагорном Карабахе. - О. К.), потому что понимали, что это была провокация против нашего народа. Вы знаете, как армяне вцепились в глотку Турции и везде и всюду вот издеваются над этой страной за геноцид, который имел место в начале прошлого века. Я понимал, что то же самое грозит нам, если прольется кровь, хоть капля крови. Мы не отмажемся, не отмоемся. Поэтому весь аппарат Совета министров, все были мобилизованы, сосед соседу помогал, потому что мы знали, что в городе работают провокаторы.

IV.

К началу 1990 года Азербайджан и Армения, две советские республики, уже два года по-настоящему воевали. Союзный центр фактически не вмешивался в конфликт. До сих пор в обеих странах вспоминают известную фразу секретаря ЦК КПСС Никонова о «двух мусульманских народах», которые - странное дело! - не могут поделить какой-то там Карабах. А председатель Президиума Верховного Совета СССР Андрей Громыко, когда к нему после сумгаитской резни пришел отпрашиваться находившийся в Москве председатель Президиума Верховного Совета Азербайджана Сулейман Татлиев, удивленно спросил: «Беспорядки? А что за беспорядки, расскажите, я не слышал ничего». Осенью 1989 года активисты Народного фронта Азербайджана заблокировали железную дорогу, связывавшую Армению с остальным Советским Союзом, - республика, недавно пережившая страшное землетрясение, оказалась отрезана от внешнего мира. Союзный вице-премьер Воронин звонил Муталибову: безобразие, мол, наведите порядок, а Муталибов разводил руками. Один из лидеров Народного фронта Этибар Мамедов накануне приходил к премьеру республики и обещал, что если хотя бы один поезд попытается пройти по дороге, активисты-смертники, одетые в белые саваны, лягут на рельсы и пускай поезда идут по их телам.