Валенсия (53 карты) - Марк Ренуар

— До полудня я пролежал в постели. Проснулся давно, но спать больше не хотелось. Ленивая дрема сковывала мои члены, и я не мог, не в силах был стряхнуть с себя благостное оцепенение. Солнечные зайчики, отраженные водой бассейна, причудливо извивались на потолке, забавляя меня как ребенка. Через открытое окно вместе с легким дуновением полуденно-знойного ветра доносился таинственный шелест листвы, и трели щегла будто аккомпанировали хриплому пению старого дерева. Пришла уборщица. Я встал с постели. Делать было совершенно нечего. Я бессильно слонялся без цели по комнате, дурея от скуки. После обеда поехал в город. Часок посидел в прохладном погребке старика за кружкой черного пива и только после того, как полуденная жара начала спадать, отправился в парк, чтобы потолкаться среди таких же праздно шатающихся, как и я. Почему-то после того, как появились эти женщины, дни для меня стали тягостными. Я не знал, что делать, куда себя девать. Мысли мои, как и я сам, были вялыми и полусонными. В голове была пустота, которую я ощущал почти физически. Чтобы хоть немного рассеять гнетущую меня тоску, я стал заходить во все попадавшиеся мне кафе и бары, проглатывая по рюмке коньяку или рома. К вечеру я был настолько пьян, что продолжать дальнейшее путешествие было опасно. Я вернулся домой. Шел десятый час вечера. До полуночи оставалось не более двух с половиной часов. Чтобы хоть как-то скоротать время, я стал раскладывать пасьянс. И все время он не выходил из-за шестерки червей. Она как будто смеялась надо мной. Ее детское личико выводило меня из себя. То ли от того, что я был пьян, то ли по другой причине, но неудачи с пасьянсом меня так взбесили, что я в порыве бурной страсти разорвал карту шестерки червей на мелкие кусочки и разбросал их по полу. Несколько успокоившись, заменил злополучную шестерку одним из джокеров и пасьянс сразу вышел. Но мне стало жалко разорванную карту. Ползая на четвереньках под столом, я собирал все кусочки. Собрав, сложил их на столе. В ту же секунду на месте груды бумажек, как по волшебству заклинателя, появилась совершенно целая карта, которая с легким звоном упала на пол. И передо мной выросла стройная светловолосая красавица в черном бархатном вечернем платье, отделанном внизу и на груди светлым атласом, расшитым на боках пониже бедер красивыми розами. Ее одежда, казалось, составляла часть ее существа, излучала соблазн роскошной красоты. Я чувствовал под мягкой тканью волнообразность ее тела. Чудесно изогнутая складка под мышкой казалась улыбкой ее плеча. Она смотрела на меня со сладостной усмешкой. Розовые и влажные губы едва заметно вздрагивали. Я долго оставался в забытьи, в оцепенении, убаюкиваемый биением своего сердца. Красота ее окружала меня, наполняя каким-то сладостным ощущением тепла. Сердце таяло, как персик во рту. Она вдруг улыбнулась милой, простодушной улыбкой, обнажив ряд ровных, ослепительно белых зубов и подала мне свою руку, затянутую до локтя в сиреневую перчатку.

— Здравствуйте, — как-то медленно произнесла она своим приятным грудным голосом.

— Я вас напугала?

— Нет-нет, — прошептал я, не в силах стряхнуть с себя пьяное оцепенение. Не дожидаясь приглашения, она села в кресло, закинув ногу на ногу. Она была мила и грациозна, все ее движения изысканны и бесхитростны. Как зачарованный, молча смотрел я на нее, упиваясь этим милым видением. Блеск ее больших, очень черных глаз будоражил мне душу, сердце бессильно замирало. Все мое тело содрогалось от нетерпения, желания, радости. Как приятно было на нее смотреть. Она была похожа на фарфоровую статуэтку, в которой каждая деталь, отшлифованная мастерством художника, восхищает своей утонченной красотой и совершенством. В ее волосах были приколоты три простеньких цветка, они вызывали у меня чувство детского умиления. В ней была какая-то неземная хрупкость и нежность, казалось, тело ее светилось нетронутой нежностью и чистотой. Я растерялся, не зная что делать, о чем говорить. А она смотрела на меня с грустным опьянением, зрачки ее расширились и излучали силу, пронизывающую мне сердце. Я млел от одуряющего сладострастия. Казалось, что и она не меньше меня упивается безмолвием встречи. Она вся дрожала под моим пристальным взглядом. Время от времени ее колени и бедра судорожно подергивались. Совершенно безотчетно я присел рядом с ней и обнял ее голые теплые плечи. Она быстро вскинула руки мне на шею, и мы застыли в немом объятии, наслаждаясь близостью тел. Теплота ее бедер разжигала меня. С ног до головы я чувствовал себя во власти сладострастия. Сами собой наши губы встретились в жарком обжигающем поцелуе. Как облако, нас окутывал нежный аромат ее духов, смешанный с запахом тела. Шелковистые кудри щекотали мне щеки. Я таял в сладострастном восторге любовного опьянения. Оторвавшись от ее губ, я стал играть золотом ее волос. Я вынул из них все заколки и цветы, распустил и стал своими десятью пальцами копаться в них, чувствуя, как они переливаются, щекоча руку. Она сидела молчаливая, сосредоточенная, погруженная в свои мысли. Говорить ни о чем не хотелось, казалось, что малейший звук может разрушить это тихое сказочное очарование. На шее под волосами я нащупал маленькую пуговицу, которая держала декольте. Я ее мимоходом расстегнул. Под тяжестью груди платье опустилось. Она искоса взглянула на меня, склонив голову набок. Ее глаза блестели и воспламеняли меня, казалось, что сердце мое останавливается, и я радостно умираю. Легким движением тела она освободилась от платья, оно сползло ей на бедра, открыло моему взору чистую белую грудь. Потом она порывисто встала и платье, мягко шурша, свалилось на пол. Как ослепительная вспышка магния, блеснула мне в глаза мраморная белизна ее тела, и только маленький треугольник редких каштановых волос на лобке контрастно выделялся на фоне снежной белизны. Блестящие сиреневые босоножки на стройных изумительных ножках гармонично дополняли ее и без того чудесную красоту и изящество. Ни слова не говоря, она села ко мне на колени, подставила губы для поцелуя. Я стал ее целовать, трепетно ощущая руками бархатное тело. Простодушно, как мечтательное дитя, она сидела у меня на коленях. Я снял с ее рук перчатки, чтобы еще больше оголить и стал целовать плечи, ладони и каждый пальчик с маленькими заостренными ноготками, блестящими как рубины. Она улыбалась, впитывая мои ласки, как губка воду. Ее тонкие пальцы легко и проворно изгибались в моей руке. Это бесхитростное движение ее тела в моем разжигало мою страсть, повергая в сладострастную истому почти плотского удовольствия. Одна ее рука скользнула вниз и, легко справившись с пуговицами штанов, проникла в трусы, завладев уже напряженным членом. Она стала нежно и умело пожимать его, ласкать головку пальчиками, двигать кожицу то вперед, то назад, доставляя мне невыразимое наслаждение. Потом она расстегнула мою рубашку и стала исступленно целовать грудь, потихоньку пощипывая соски. Каждой своей неземной лаской она почти лишала меня сознания. Милая женщина смотрела на меня с грустным опьянением и в ее глазах время от времени вспыхивали задорные искорки. Я встал, подхватил ее на руки и, бережно держа перед собой, принес ее на кровать. Непринужденно раскачивая в стороны колени, она спокойно наблюдала за мной, пока я раздевался. Не торопясь ложиться в постель, я еще раз осмотрел ее голое тело. Чтобы лучше видеть, я подошел поближе к кровати. Она ничего не скрывала от моего взора и, следя за моими глазами, принимала такие позы, которые лучше всего позволяли рассматривать желаемое. Ее живот цвета слоновой кости со вдавленным пупком, мягкий и вздрагивающий, как подушка из нежного атласа, был божественно прелестен, хотелось положить на него голову, закрыть глаза и забыть все земное в сладостном сне. Капли пота увлажняли кожу, придавали ей свежесть и липкость. Ощупав ее взглядом до крашеных ногтей на пальчиках ног, я снова взглянул на ее лицо. Оно пылало. Яркий румянец залил ее щеки. Глаза сверкали, рот приоткрылся. Секунда, и я был возле нее. Обхватив тонкую, гибкую талию рукой, я прижал ее мягкий живот к себе. Мой напряженный член уперся головкой в волосы лобка, вторая моя рука проскользнула ей между ног. Палец нащупал пухлые горячие губы влагалища и погрузился в узкое липкое отверстие. Она издала тихий сладкий стон радости и шевельнула бедрами.