Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II - Виктор Холенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Суховатое лицо Сергея было задумчивым, затуманенное дымкой воспоминаний. Анатолий сел поближе к костру и, казалось, сосредоточенно наблюдал за весёлой игрой пламени.
Сергей продолжал свой рассказ…
Глава вторая
1.
Весна и первая половина лета на восточном побережье Камчатки неприветливы. Откуда-то с юго-востока, как из гнилого угла, тянутся низкие свинцовые тучи, и почти каждый день сыплет мелкий, как изморось, дождь. Лишь иногда по утрам небо бывает чистое, как взгляд новорождённого, и солнце встаёт из океана свежее, молодое как будто умытое его холодными водами. Тогда преображается всё вокруг до неузнаваемости: вечно колеблющаяся поверхность океана весело играет солнечными бликами, мрачноватые ранее сопки наряжаются в радостную кипень молодой зелени пробудившейся природы, мириадами разноцветных искр рассыпаются снежные вершины вулканов, суровая краса далёкой восточной окраины.
Но ближе к полудню откуда-то с океана, воровски прижимаясь к серым скалам, подкрадываются белые полчища тумана. Они заволакивают всё вокруг непроницаемой пеленой. Стоит чуткая тишина, нарушаемая лишь глуховатыми завываниями маяков, вязнувшими в тумане, как в вате.
Однако проходит некоторое время, и туман, уплотняясь, отрывается от потускневшей поверхности моря, и снова стоит день без солнца, сырой и холодный…
2.
Сопки красивым полукругом огибают бухту, прижав небольшой посёлок к прибрежной полосе. На берегу, в стороне от бревенчатого пирса, работают грузчики. Плашкоуты, поставленные рано утром по полному приливу береговыми боцманами, которых здесь зовут на японский лад курибанами, сейчас были осушены, как выражаются местные жители. Они на половину стояли на плотном мокром песке обнажённого отливом морского дна, и к их бортам беспрепятственно подходили трёхосные грузовики, груженные новенькими желтоватыми ещё бочками. Грузчики, в большинстве своём молодые крепкие ребята, работают быстро и слаженно. Они выкидывают бочки из кузовов машин на гулкую железную палубу плашкоута, а там другая группа членов бригады проворно укладывает их в аккуратный штабель, который, казалось, растёт прямо на глазах. Временами моросил надоедливый мелкий дождик, но грузчики не замечали его: они давно уже поскидывали ватники и брезентовые куртки, полностью отдаваясь быстрой ритмичной работе.
В стороне одиноко сидела закутанная в пальто и платок девушка и ставила карандашом в тетрадке точки и палочки по количеству заброшенных на плашкоут бочек. Это была тальман грузчикам или иначе учётчица Ирина Терновец. Однообразная сидячая работа уже надоела девушке, она давно бы бросила её, но не делала этого по двум причинам. Во-первых, уж очень весело было среди грузчиков, молодых ребят, когда бригада устраивала перекур. Шуткам и смешным рассказам не было конца. Кроме того, не было недостатка в претендентах на особое внимание девушки, а это, естественно, льстило её самолюбию, как и любой другой женщине. А во-вторых, и самое главное, среди грузчиков был парень, при одном виде которого в тревожном волнении робко сжималось неискушённое сердце девушки. Она исподтишка следила за этим парнем с пышной русой шевелюрой и тонкими красивыми чертами лица. Лишь про себя и в глубокой тайне она осмеливалась называть его имя и поспешно отводила взгляд своих горячих чёрных глаз, когда они случайно встречались с его всегда холодноватыми серыми глазами.
И напрасно она хранила свою тайну, потому что в бригаде давно уже знали все о увлечении девушки и часто даже подшучивали над этим. Только он ничего не замечал или, может быть, делал вид, что ничего не замечает. Когда приходил почтовый катер, Ирина шла за свежими газетами и письмами для всей бригады. Ребята обычно встречали её шумной вознёй. А она заставляла счастливцев откупиться: сплясать или спеть что-нибудь. Только один Сергей Дружинин, этот сероглазый красавец, казалось, не ждал писем. С равнодушным видом он сидел рядом со своим другом Гришкой Северцевым, тяжеловатым крепышом, перебрасываясь с ним редкими словами, или с улыбкой слушал бесконечные побасенки Сашки Ховрина, бессменного бригадного балагура. Вот уж два месяца как работает он после армии в бригаде на базе, а Ирина ни разу не приносила ему писем. И чуткое сердце девушки чувствовало, что всё это неспроста, и всё больше она привязывалась душой к нему, желая разгадать, кто он, что мучает его.
И вот сегодня наконец-то пришло письмо и для Сергея. На сером конверте вместо обратного адреса стояла неразборчивая роспись. Иринка сначала обрадовалась письму, но потом вдруг сникла, увяла. А если это пишет ему любимая девушка, далёкая и незнакомая ей? Парень, конечно, обрадуется, и вряд ли сбудутся тайные надежды девушки – он уже никогда не обратит на неё внимание. Чёрные глаза Иринки так и лились тихой грустью, предчувствие чего-то недоброго тоскливо сжимало её сердце.
А парень не знал совершенно, что думает о нём девушка. Он весь отдавался быстрому ритму слаженной работы. Ребята хватали катящиеся по палубе плашкоута к их ногам звонкие бочки и упругими толчками кидали их наверх в штабель. Там их ловили на лету двое других их товарища и укладывали в красивый штабель ряд за рядом.
«Ну и пусть», – отречённо думала Иринка и, нахмурив тонкие чёрные бровки, поправила выбившуюся из-под платка непокорную прядку волос. Когда же объявили очередной перекур, она подошла к Сергею и протянула ему письмо, даже не потребовав обычного «выкупа».
– Тебе письмо, Серёжа, – тихо сказала она, пряча печальные глаза.
Парень, ещё разгорячённый только что оставленной работой, удивлённо взглянул на неё насмешливыми серыми глазами.
– Мне? От кого?
Он быстро схватил конверт и пробежал его глазами. И тут же губы его дрогнули в благодарной улыбке, а его насмешливые серые глаза приняли сразу тёплый голубоватый оттенок.
– Спасибо…
А Гриша потянулся к письму, спросил тоже:
– От кого?
И, отходя на своё место, Иринка уловила брошенные торопливо слова Сергея:
– От нашего сержанта. На Алтае работает…
Девушка сидела на низком железном фальшборте плашкоута и, улыбаясь чему-то своему, сокровенному, смотрела в набегающие внизу на песок лёгкие ласковые волны…
3.
На одном из перекуров к грузчикам пришёл посидеть-поболтать Емельяныч. Весёлый старичок с молодыми смешливыми глазами на сморщенном, но аккуратно выбритом лице, любил поговорить, порассказать о своей жизни, богатой всевозможными приключениями. Сейчас работал Емельяныч на базе возчиком. Была под его личным руководством рыжая и ленивая кобыла Манька. Едет, бывало, Емельяныч по посёлку, клюёт старческим носом на козлах после выпитой за обедом чарки, и тут находится какой-нибудь шутник. Крикнет он «Тпру!», и кобылка моментально реагирует на приятный для её слуха клич. Очнётся
