Маэстро - Роберт Сальваторе

— А пока поднимутся мои дети, — добавила Зирит, сверкая глазами.

— Верховная Жрица Кирий в Доме До’Урден?

Зирит кивнула, а потом спросила:

— Первая Жрица?

— Сарибель — Первая Жрица, — поправила её Квентл, с некоторой суровостью в голосе. — И Кирий придется понять и принять это.

— Да, Матрона Мать, — сказала Зирит, почтительно опуская глаза. Это не было внезапным. Хотя Кирий была более опытна, чем Сарибель, и гораздо старше сестры, у Сарибель было кое-что, чего не было у Кирий — муж Бэнр.

— И когда придет время подняться, кто это будет? — спросила Зирит.

— Отложим это, — ответила Квентл. — Я знаю, ты предпочитаешь Кирий.

— Должна признать — Сарибель немного тупа, — заметила Зирит. — Мне больно говорить об этом, но лучше бы Ллос приняла её в качестве жертвы вместо Парабрака, моего третьего сына.

— Моли Ллос простить твои слова, — полушутливо сказала Квентл. Но лишь полушутливо.

— Хотела бы я присоединиться к вам на правящем Совете, — продолжила Зирит. — Только бы увидеть лицо ведьмы Мез’Баррис, когда она узнает, что Тсэбрек Ксорларрин займет пост Архимага Мензоберранзана.

— Ты будешь присутствовать на церемонии, — пообещала Квентл, и сердце Матроны Матери Зирит переполнилось радостью.

— Они такие мелочные, — заметила Ивоннель, обращаясь к Минолин Фей. Женщины стояли в прихожей. Молодая женщина склонилась над бассейном для прорицаний, чтобы слышать весь разговор, происходящий в комнатах Бэнр. — Они пыхтят и трудятся над самыми неприметными и мимолетными вещами.

Ивоннель вздохнула и повернулась к своей матери, которая просто стояла и смотрела.

— Как ты это сделала? — спросила Минолин Фей. — Как ты постоянно это делаешь?

— Что?

— Постоянно, — продолжила женщина. — Там, с Матроной Матерью Зирит. Со всеми, кого ты видишь — всеми, кто видит тебя. Мужчинами и женщинами, забывающими об их осторожности, когда они смотрят на тебя.

— Мама, почему бы тебе просто не признать, что я красивая? — кокетливо спросила Ивоннель.

Минолин Фей смогла только покачать головой. Её голос почти превратился в шепот.

— Многие дроу красивы.

Минолин продолжала качать головой. Она знала, что должно было быть что-то еще.

— Твоя мать, Матрона Мать Биртин, — начала Ивоннель. — Она художница, да? Я слышала, что некоторые из нарисованных ею портретов висят в этом доме.

— Она очень талантлива, да.

— Тогда позови её. Я хочу позировать.

— Не знаю, согла…

— Она согласится, — сказала Ивоннель. — Скажи, что матрона мать настаивает. И она будет хорошо вознаграждена.

Минолин Фей выглядела совсем потерянной. Матрона Мать Биртин Фей даже не видела этого ребенка, свою внучку, которая сейчас должна быть еще совсем малышкой.

— Матрона Мать Биртин сказала обо мне аватару Ллос в гостиной её собственного дома, — напомнила Ивоннель Минолин Фей. — Скажи ей, что она придет в Дом Бэнр послезавтра, как только Тсэбрека назовут Архимагом Мензоберранзана. И начнет свою работу. Она станет возвращаться каждый день, пока портрет не будет завершен.

Минолин Фей безучастно смотрела на неё.

— Я не прошу тебя, — предупредила Ивоннель. Она повернулась к своему бассейну, а потом с отвращением вздохнула и махнула рукой, стирая изображение.

— Скучные и мелочные, — сказала она, отталкивая Минолин и двигаясь к двери в дальнем конце комнаты.

— Ты говоришь о Матроне Матери Мензоберранзана, — напомнила ей Минолин Фей.

— Ну да, — согласилась Ивоннель. — И что?

Девушка пожала плечами и, подмигнув, оставила Минолин Фей стоять, ошарашенной этим простым вопросом, витавшим в воздухе. Она оглянулась на ни чем не примечательную воду в чаше. Минолин Фей не могла бы прочитать достаточно мощный двеомер, который с легкостью обошел бы защиту Квентл так, как это сделала Ивоннель. Она подумала над разговором в другой комнате. Непрекращающиеся планы и заговоры, отчаянное стремление к цели, которая зачастую становилась лишь платформой для новых планов и заговоров.

— И что? — прошептала она, хмурясь.

Сестры Ксорларрин следили за церемонией с балкона Дома До’Урден. Равель и Джемас были там, у подножия строений Сорцере. Как и Тиаго, который вынужден был присутствовать на торжестве по приказу матроны матери.

— Безусловно, Зирит всегда мечтала об этом, — сказала Сарибель, когда прогремел мощный взрыв, и множество фейерверков устремились к потолку пещеры. Они поднимались с Тир-Бреч, плато, на котором располагались академии дроу. — Видеть Ксорларрина, по праву занимающего место Архимага Мензоберранзана…

— Полагаю, это лучшая кандидатура на данный момент, — сказала Кирий с меньшим энтузиазмом.

— Это — лучшая кандидатура в любой момент, — поправила Сарибель. — И с какой стати дворянка Дома Ксорларрин весь день носит хмурую гримасу?

— Дорогая сестра, заткнись.

На мгновение, Сарибель замерла, горя от возмущения, а потом объявила:

— Я — Первая Жрица Дома До’Урден.

Кирий медленно повернулась, чтобы смерить сестру взглядом. Если она и была впечатлена, это не было заметно.

— Дом До’Урден… — тихо и пренебрежительно прошептала она.

— Это был ужасный бой? — спросила Сарибель, пытаясь найти корень гнева её сестры.

Кирий с недоумением посмотрела на Сарибель.

— В К’Ксорларрине, — уточнила та.

— Едва ли бой, — ответила старшая жрица. Она обернулась, глядя на далекую церемонию. — Больше стенания и бегство.

— Ты думаешь, Матрона Мать Зирит ошиблась, сдав…

— Я думаю, что если бы все дворяне Ксорларрина в К’Ксорларрине были там, где должны были быть, и если бы Мензоберранзан предложил нам надлежащую поддержку, вместо того, чтобы послать демонов, слишком занятых драками друг с другом, вместо того, чтобы атаковать врага — мы не вели бы этот разговор.

Злые слова и резкий тон заставили Сарибель отшатнуться.

— Но теперь мы здесь, — продолжала Кирий. — Помазанные аристократы злой шутки под названием Дом До’Урден.

— Чья Матрона Мать заседает в Правящем Совете, — напомнила Сарибель, и Кирий фыркнула.

— Правление Матроны Матери Дартиир будет коротким, — добавила Сарибель.

— О, разумеется, — сказала Кирий. Она отступила на шаг и снова окинула взглядом сестру, улыбаясь так, словно знала что-то, неведомое Сарибель. — Твоя жизнь, Первая Жрица Сарибель, будет очень долгой, если ты станешь вести себя мудро.