Порочная страсть - Жаклин Бэрд

— Не перестаю задавать себе вопрос, что бы сказал мой отец?

— О, Хэлин, дорогая, Карло тебя очень любит, это ясно, и он ждал тебя целых два года. Знаешь, я не слепая. Когда ты вернулась из Рима, я сразу поняла: с тобой что-то происходит. Ты похудела, стала мрачной молчальницей — классические симптомы несчастной любви. Я поинтересовалась у твоего отца, что случилось, но он ушел в себя, как улитка. Единственное, что он признал, это что у тебя была детская влюбленность в совершенно неподходящего мужчину. Но как только ты пойдешь учиться в университет, сказал он, и займешься своей карьерой, все сразу забудется. Я не очень-то была в этом уверена, но не хотела вмешиваться. Мы, Коултарды, играли свадьбы очень рано. Мне было восемнадцать, когда я вышла за твоего деда, отцу твоему — двадцать, когда он расстался с холостяцкой жизнью. Что и привело к проблеме.

— Проблеме? — переспросила Хэлин, не понимая, что та имеет в виду.

— Ты всегда смотрела на отца сквозь розовые очки, а он такой же человек, как все мы, с человеческими недостатками. В его случае это была одержимость чрезмерной родительской заботой. Я не знаю, одобрил бы отец твой брак, зато знаю, что тебе нечего чувствовать себя виноватой. Возможно, ты лучше поймешь, если я…

— Не нужно, бабушка, — поспешно прервала ее Хэлин. Ее охватило странное чувство: не хотелось знать ничего больше об отце. Ей претило мнение бабушки о нем, оно, это мнение, казалось несправедливым.

— Может быть, и не нужно, но пришло время для тебя узнать правду. — Бабушка опустилась на песок и пригласила Хэлин присесть рядом. — Ты не знала свою мать, но это была прелестная девушка. Когда они встретились, твоему отцу шел двадцатый год, он учился на втором курсе университета. Хелге было восемнадцать, она работала служанкой в Кембридже. И ворвалась в жизнь твоего отца, как ракета. Он был совершенно покорен, через пару недель бросил университет, и они вдвоем отправились по маршрутам хиппи в Индию. Чего только мы с твоим дедом им не говорили, ничто не могло их остановить. Шли шестидесятые годы — молодежное движение «власть цветов», «дети света», как они себя называли — и Хелга была одной из самых ярких звезд в этом движении, может быть, слишком яркой, — промолвила бабушка задумчиво.

— Итак, через девять месяцев они вернулись, и Хелга была уже определенно в положении. Твой дед настаивал, чтобы они поженились, даже купил им разрешение на свадьбу. Этот брак стал их единственной уступкой обыкновенному образу жизни. Ты родилась не дома, как думаешь, а на ферме-развалюхе в глубинке Уэлса, в коммуне хиппи, где они тогда жили. Роды прошли нормально, но через неделю Хелга скончалась от перитонита. Когда, наконец, поняли, что с ней что-то неладно и отвезли ее в больницу, было уже поздно. Твой отец рассказывал мне потом, что врач был в ярости из-за того, что оборвалась такая юная жизнь, и чуть ли не обвинил его в преступной небрежности.

— Неужели! — прошептала Хэлин, ужасаясь тому, что открыла ей бабушка.

— После этого твой отец стал совсем другим человеком. Он вернулся в университет и вплотную занялся своей карьерой. Смыслом всей его жизни стала работа и ты. Из года в год он винил себя в гибели Хелги. К несчастью, результатом этого стало его решение, что ты не должна стать такой, как она. Его ужасала одна мысль о том, что ты можешь рано выйти замуж — без профессии, без необходимого жизненного опыта. Вот почему он все время держал тебя при себе, настоял на том, чтобы ты пошла в церковную школу, хотя мы и не католики. Мне не хотелось бы этого говорить, но, думаю, он женился на Марии на пятьдесят процентов из-за того, что она являла собой полную противоположность Хелге. Тихая, спокойная и по своим взглядам почти старомодная. Собственно, он так и сказал мне: она, мол, будет оказывать положительное влияние на такого подростка, как ты.

— Не может быть, бабушка! — воскликнула Хэлин, не в состоянии разом осознать, что ей рассказывают.

— Пойми меня правильно, Хэлин. Он любил Марию, но не так, как твою мать, думаю как-то более праведно. Они с Марией прекрасно подходили друг другу, куда лучше, чем с твоей матерью. Так что, понимаешь, Хэлин, когда я говорю, что не знаю, одобрил бы отец твой брак, я имею в виду, что с его взглядами — может быть, и нет. Но я знаю, он желал тебе счастья, а Карло, уверена, тот человек, который тебе его даст. — Глядя Хэлин прямо в глаза, она спросила:

— Ты его любишь?

Что она могла сказать? Ее голова еще была занята тем, что рассказала ей бабушка. Она знала, что потом этот ответ не даст ей уснуть, но бабушка ждала его. И что она могла сказать, кроме «да»?

Что ни говори, оставался один непреложный факт. Карло шантажировал ее с целью жениться на ней, и бабушка никогда не должна была об этом догадаться.

— Я знала, что ты любишь его, дорогая. А теперь вставай, пойдем в дом и нарядим тебя для большого события.

Глава 7

Маленькая церковь выглядела прелестно. Вдоль стен вырос настоящий цветник из букетов, от полуденной жары ароматы духов, казалось, вытеснили весь воздух. У Хэлин мелькнула праздная мысль: чью же в этой церкви в последний раз играли свадьбу? — наверное, Симонетты. После утреннего разговора с бабушкой в ее душе воцарилось фаталистическое смирение, и это помогло ей выдержать свадебную церемонию, не теряя присутствия духа.

Приглашены были лишь семьи ближайших соседей и прислуга усадьбы, но церквушка казалась переполненной. Когда Карло надел ей на палец золотое, выполненное в виде заплетенной женской косы кольцо, и Хэлин сделала то же самое, она взглянула на его холодное высокомерное лицо и на какой-то миг ей показалось, что она заметила нежность в его глазах. Но иллюзия тут же испарилась. Его губы раздвинулись в откровенно триумфальной улыбке, и, склонив голову, он холодно поцеловал ее в бровь.

Они покинули церковь рука об руку, под хор поздравлений всех присутствующих.

Карло был элегантен, как никогда, — в праздничном костюме и в шляпе. А Хэлин даже не представляла, как очаровательно она выглядела. В облаке легкого тюля, с золотистыми волосами, струящимися по спине, она являла собой мечту каждого мужчины. Блицы фотокамер слились в одну непрекращающуюся вспышку; каждый хотел иметь свой собственный снимок, щелкал и профессиональный фотограф.

В доме отца ее представили каждому без исключения гостю, так что к концу этой церемонии у нее было чувство, будто вежливая улыбка просто приклеена к ее губам.

Еда была превосходная, и лучшее шампанское лилось рекой. Ни у кого не осталось сомнений, что это великий праздник — бракосочетание единственного сына. Отец Карло был явно доволен собой и пил так много, что Хэлин даже на секунду вообразила, как он падает, пьяный, со своего инвалидного кресла, и улыбнулась собственной фантазии.