А дальше – море - Лора Спенс-Эш

это последний вольный день, они возвращаются вечерним поездом – Итан отрезает большой кусок торта и наваливает сверху щедрую порцию пудинга. Ставит тарелку на поднос вместе с чашкой кофе и несет все это в сад. В такой чудный весенний день с трудом верится, что в мире может происходить что-то дурное. Что на нескольких континентах идет война. Что знакомые мальчики – мальчики, которых он учил, – лежат, погибшие, на поле боя. Дыхание войны зачастую трудно ощутить, даже несмотря на введение карточек. Но иногда, стоя в очереди на почте или в банке, Итан оглядывается по сторонам и понимает, что он тут единственный мужчина. Слишком стар для этой войны, как был слишком юн для прошлой. Итан полагает, что это неплохо. И ему кажется, что солдат из него вышел бы гораздо лучший, чем ему хотелось бы.

На некоторых деревьях уже распускаются почки. В этом году они с Нэнси собираются расширить сад, занять под посадки часть газона. Сад Победы, так они его называют. Откинувшись на спинку стула, Итан смотрит в небо. Иногда он кажется себе таким провинциальным, таким ограниченным. Он дальше Чикаго никуда не уезжал из Бостона. Никогда не был в Канаде. Они с Нэнси планировали в свадебное путешествие отправиться в Париж и Рим, но заболел отец Нэн, и вместо путешествия пришлось ехать в Мэн. Наверное, когда придет его время, он и умрет здесь, в этом доме. В том же доме, в котором родился.

Ему до сих пор удивительно, чем же он приглянулся Нэнси еще в колледже. Они познакомились на вечеринке в Уэллсли[11]. Он не хотел туда идти, но приятель настоял. И вот он уныло сидел там, мусолил свой скотч, как вдруг к нему подсела эта блондинка. Что-то такое в ней было, может, сам факт, что она способна вот так запросто плюхнуться на стул рядом с незнакомым парнем.

– Итак, скажите-ка, – начала она, – какого вы роста? – И улыбнулась. – Кое-кто только что сказал мне, что в вас шесть с половиной футов. Неужели правда?

Он не сумел сдержать улыбки.

– Да, мэм. Почти, – доложил он. – Шесть футов пять дюймов.

– Обалдеть, – выдохнула девушка. – Получается, сэр, вы на шестнадцать дюймов выше меня. – И она положила свою руку вплотную к его. – Взгляните, какого разного размера наши кисти. Так, поднимите руку. Давайте сравним.

Он был сражен ее непосредственностью, ее доброжелательностью, ее широкой улыбкой.

Забавно, что именно эти качества сейчас действуют ему на нервы. Нэнси рассказывает всем обо всем. Придет он, к примеру, на заседание кафедры, и тут кто-нибудь спросит, как дела у мальчиков, и становится ясно, что люди в курсе всех личных обстоятельств. Она хочет быть матерью для всех, включая его самого. Итан скучает по тем дням, когда между ними было нечто, не предполагавшее детей. А сейчас, с появлением Беа, стало совсем невыносимо. Нэнси слишком старается, постоянно, стать матерью этой девочке. Взять хоть тот случай, когда она рассказала Беа о смерти Реджа, не дожидаясь его возвращения с работы, а потом объясняла, что именно она лучше знает, как вести себя в такой ситуации. Раз за разом он твердит Нэнси, что у Беа есть мать, к которой девочка вскоре вернется. Он очень рад, что Беа сейчас с ними, – гораздо больше рад, чем ожидал от себя, – но он понимает, что в конечном счете это временно.

Все утро Итан моет посуду и прибирается в кухне. Застилает постель. Проверяет расписание уроков на следующую неделю. Наконец, за два часа до того, как нужно ехать встречать Нэнси с детьми на Саут-стейшн, он садится за стол и вытаскивает открытку, которую получил десять дней назад. Партия, которую они с Реджем играли накануне его смерти. Итан убрал открытку подальше, подумав, что кто-то нашел ее среди вещей Реджа и решил отправить. Он не хотел смотреть, что там. Сделал ли Редж очередной ход перед смертью? Или открытку просто вернули адресату?

Но, перевернув открытку, Итан видит, что ход был сделан, однако написан незнакомым почерком. И сам ход крайне неудачный. Шах и мат всего через два хода. А внизу приписка: Простите мою жалкую попытку. Но я учусь! Всего наилучшего Вам и Нэнси. Милли. Милли! Кто бы мог подумать? Он улыбается и тщательно обдумывает следующий ход. Разумеется, не тот, что приведет к победе. Но все равно ему неприятно записывать такое безрассудное решение. Милли наверняка раскусит его, поймет, что он поддается. Ну и ничего страшного. Нэнси вечно твердит, что он слишком азартен, слишком стремится победить, так что иногда неплохо поступить правильно. А это и есть, он считает, правильный поступок. Итан оглядывается на шахматную доску. Король, пожалуй. Король на f4.

Беа

Мальчики на три недели уезжают – в лагерь на севере Мэна. Все решилось внезапно. Только что все было как всегда, а на следующее утро, то есть этим утром, миссис Джи объявляет за завтраком, что через четыре дня они уезжают, автобусом из Портленда. Беа не знает точно, что случилось, но догадывается. Ей известно, что Уильям много времени проводит со своим другом Фредом, который уже учится в колледже. Миссис Джи не часто позволяет ему приплывать к ним на остров, поэтому Уильям все больше времени проводит на материке. На прошлой неделе Беа слышала, как он вернулся домой очень поздно, почти в полночь, и по тому, как он топал по дому, догадалась, что он пьян. Чудо, что он вообще сумел на веслах добраться до острова целый и невредимый.

Оба брата в ярости из-за отъезда. Уильям – по очевидным причинам.

– Это, черт побери, мое долбаное лето, – бурчит он под нос, и мистер Джи рявкает на него, в своей обычной сдержанной манере, велев убираться к себе в комнату.

Бедняжка Джеральд. Он ужасно не любит перемены. Слишком большое потрясение для нежной души.

– Пожалуйста, мамочка, – умоляет Джеральд, нависая над столом, – пожалуйста, не отправляй меня. Я уже начал организацию сбора металлолома на следующих выходных.

– Ты великолепно проведешь время, – взмахивает она салфеткой. – Я слышала, там восхитительная природа. Будешь ночевать в лесу, как и здесь. А со сбором металлолома справится Беа, правда ведь, милая?

Кивая, Беа размышляет, о чем же на самом деле думает миссис Джи. Неужели она не понимает, как ему будет трудно там?

В собственных чувствах Беа не может разобраться. С одной стороны, она поддерживает мистера и миссис Джи – в смысле, насчет Фреда и его дружков. Беа их побаивается. Однажды на рынке один из них прошел мимо,