Горячий пепел - Всеволод Овчинников

Как только с этим донесением познакомились в генеральном штабе, туда был срочно вызван руководитель проекта "Ни". Офицер, посланный за профессором Нисиной, столкнулся в дверях его дома с репортером официального агентства Домэй. Тому срочно требовался ответ: верит ли профессор сообщениям американского радио о том, что на Хиросиму сброшена атомная бомба?

Нисина уклонился от ответа. Но, увидев на следующий день испепеленный город с самолета, пришел к выводу, что, судя по всему, так оно и было. Ничто, кроме атомной бомбы, не могло причинить подобных разрушений.

По кускам сплавившейся черепицы Нисина вычислил температуру взрыва. А силуэты людей и различных предметов, которые отпечатались на гладких каменных поверхностях, позволили ему довольно точно определить высоту, на которой взорвалась бомба.

Физик собрал образцы почвы на разных расстояниях от эпицентра, чтобы определить их радиоактивность. Четыре месяца спустя все тело Нисины покрылось волдырями. Как он и предполагал, это был результат остаточной радиации.

Ученые, участвовавшие в "Манхэттенском проекте", настоятельно просили генерала Гровса разбросать над Японией листовки, которые предостерегали бы об опасности радиоактивного излучения, возникающего при атомном взрыве. Американские военные власти не хотели этого делать. Они опасались, что такое предостережение побудит людей сравнивать атомное оружие с химическим. Поэтому Пентагон пытался поначалу попросту отрицать, что атомные бомбы способны вызывать у людей лучевую болезнь.

12 августа 1945 года министерство обороны США опубликовало официальный доклад о применении атомного оружия. В нем, в частности, говорилось: "Военное министерство подчеркивает, что бомбы были взорваны на такой высоте, чтобы сделать воздействие ударной волны максимальным и чтобы радиоактивные вещества захватывались восходящими потоками раскаленного воздуха и рассеивались на больших пространствах, не нанося никому вреда".

В Хиросиме Нисина встретил коллег, которых срочно откомандировал туда главный морской штаб. Это были профессор Аракацу из Киото и профессор Асада из Осаки. Так при обследовании атомного пепелища впервые объединили свои усилия японские ученые, которых прежде разобщало соперничество армии и флота.

Вернувшись в Токио, трое физиков, опять-таки вместе, были приглашены в ставку. Они ожидали вопроса: похоже ли увиденное ими на результат атомного взрыва? Но речь пошла совсем о другом.

- Можете ли вы, ученые, сообща напрячь силы, чтобы сделать атомную бомбу за полгода? Мы объявили бы ведущих участников работ погибшими при бомбежках, устроили бы каждому фиктивные похороны. А в действительности вывезли бы вас в префектуру Нагано. Там, в горах близ Мацусиро, в гранитных породах оборудована подземная цитадель для императора. Если американцы высадятся, армия и народное ополчение постараются любой ценой продержаться шесть месяцев. И если бы за это время у вас подоспела бомба, даже без средств доставки, мы взорвали бы захваченный противником плацдарм и изменили в свою пользу ход войны...

Физики слушали молча. Слышно было, как с бетонных сводов бункера капала вода. Невежественный фанатизм военной верхушки был столь же непостижим для ученых, как теория относительности для генералов и адмиралов.

- При нынешних условиях,- проговорил Нисина,- нам не хватило бы не то что шести месяцев, а и шести лет. У нас нет ни урана, ни электроэнергии. У нас вообще нет ничего...

Но люди в мундирах словно говорили на другом языке. После того как ученые покинули ставку, им еще долго виделись горящие, как в бреду, глаза адмирала Тойотаро Тамуры из главного морского штаба, слышались его слова:

- Работы все равно надо продолжать, чтобы успеть сделать бомбу если не для этой, то для следующей войны!..

ПЕРВЫЙ ОЧЕВИДЕЦ

Вечером 2 сентября 1945 года с Токийского вокзала отправился переполненный поезд. Хотя он считался пассажирским, в нем, как и в обычных эшелонах, преобладали люди в военной форме. По-военному был одет и единственный оказавшийся в этой давке иностранец. Соседи по вагону смотрели на него с удивлением.

Но еще больше удивились бы коллеги этого человека, если бы узнали, что корреспондент лондонской "Дейли экспресс" Уилфред Бэрчетт не стал, как все, добиваться аккредитации на линкор "Миссури". А вместо того, чтобы присутствовать при подписании акта о капитуляции Японии, отправился в Хиросиму. Билет Бэрчетту удалось купить без помех. Старые правила передвижения иностранцев уже не действовали, а новые еще не вступили в силу.

Утром 3 сентября Бэрчетт сошел с поезда в Хиросиме, став первым иностранным корреспондентом, который увидел этот город после атомного взрыва.

Вместе с японским журналистом Накамурой из телеграфного агентства Киодо Цусин Бэрчетт обошел бескрайнее красноватое пепелище, побывал на уличных пунктах первой помощи. И там же, среди развалин и стонов, отстучал на машинке свой репортаж, озаглавленный: "Я пишу об этом, чтобы предостеречь мир..."

"...Почти через месяц после того, как первая атомная бомба разрушила Хиросиму, в городе продолжают умирать люди - загадочно и ужасно. Горожане, не пострадавшие в день катастрофы, погибают от неизвестной болезни, которую я не могу назвать иначе, как атомной чумой. Без всякой видимой причины их здоровье начинает ухудшаться. У них выпадают волосы, на теле появляются пятна, начинается кровотечение из ушей, носа и рта.

Хиросима,- писал Бэрчетт,- не похожа на город, пострадавший от обычной бомбежки. Впечатление такое, будто по улице прошел гигантский каток, раздавив все живое. На этом первом живом полигоне, где была испытана сила атомной бомбы, я увидел невыразимое словами, кошмарное опустошение, какого я не встречал нигде за четыре года войны".

3 сентября 1945 года, на другой же день после капитуляции Японии, нахлынувшие в Токио иностранные журналисты услышали следующее: "Все, кому выпало умереть, умерли. И от последствий взрывов в Хиросиме и Нагасаки больше не страдает никто".

Это заявление сделал генерал Томас Фарелл, заместитель начальника "Манхэттенского проекта". Хотя оснований для такого утверждения у Фарелла не было никаких (он сам ступил на японскую землю лишь накануне и даже издали не видел испепеленных городов), слова его разошлись в печати как официальное мнение американских ученых.

Когда 7 сентября Бэрчетт вернулся в Токио, его окликнул на вокзале знакомый военный корреспондент.

- Бэрчетт! - прокричал он.- В пресс-клубе только о тебе и говорят. Пойдем быстрее в отель "Империал".

Там начальство проводит инструктаж в связи с твоей статьей о Хиросиме...

По дороге Бэрчетт узнал, что 5 сентября его репортаж был опубликован в "Дейли экспресс" и перепечатан другими европейскими газетами. Американцы негодовали. Цель пресс-конференции в отеле "Империал" заключалась именно в том, чтобы опровергнуть эту статью. Ученый в генеральской форме утверждал, что бомбы, разрушившие Хиросиму и Нагасаки, были взорваны на большой высоте, дабы избежать последствий радиации. Так что ни о каких заболеваниях не может быть и речи.

- Господин генерал, а вы лично были в Хиросиме? - спросил Бэрчетт. Получив отрица-тельный ответ, журналист рассказал, что видел там своими глазами, и попросил объяснений.

Заместитель начальника "Манхэттенского проекта" генерал Фарелл отвечал с вежливой снисходительностью - как специалист, дающий разъяснения непосвященному. Он утверждал, что люди, увиденные Бэрчеттом в больнице, пострадали от ударной волны и ожогов, обычных при любом мощном взрыве. Видимо, японские врачи не обладали достаточными знаниями, чтобы их вылечить. Возможно, у них не было необходимых лекарств. Генерал выразил сомнение, что горожане, оставшиеся невредимыми при взрыве, могли потом стать жертвами каких-то его последствий.

- Почему же гибнет рыба в реке, протекающей через город? - спросил Бэрчетт.

- Вероятно, из-за взрыва или перегрева воды.

- Даже спустя месяц?

- Наверное, приливная волна вновь и вновь возвращает ее вверх от устья.

- Но меня возили на окраину города. И я видел, как живая рыба, плывшая вниз по течению, через несколько секунд погибала...

- Боюсь, что вы стали жертвой японской пропаганды,- резко оборвал генерал и дал понять, что пресс-конференция окончена.

Вскоре после того, как Бэрчетт побывал в Хиросиме, военное министерство США направило туда группу аккредитованных при Пентагоне журналистов во главе со штатным летописцем "Манхэттенского проекта" Лоуренсом. Больных и умирающих им, разумеется, не показали, а лишь провезли через город, чтобы дать представление о разрушительной силе бомбы. Вскоре газета "Нью-Йорк таймс" поместила репортаж Лоуренса под заголовком: "Никакой радиоактивности на развалинах Хиросимы".

ПОХИЩЕНИЕ УЛИК

Получилось так, что правду о лучевой болезни, порожденной атомным взрывом, впервые раскрыла своим соотечественникам одна из красивейших женщин Японии - актриса Мидори Нака. Прославленная исполнительница главной роли в "Даме с камелиями" гастролировала в Хиросиме с театром "Цветущая сакура". Актеры жили в гостинице, находившейся всего в 700 метрах от эпицентра взрыва.