Тихая квартирантка - Клеменс Мишальон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прикрыв глаза, я задержала дыхание. Потом вновь посмотрела на экран и, все еще не дыша, нажала «Отправить». Звуковой сигнал оповестил, что послание упорхнуло на телефон Эйдана.
Прошло пятнадцать минут. Ни ответа, ни отметки «прочитано». Только «доставлено». Жалею ли я, что его отправила? Не знаю. Похоже, у меня перегрелся мозг.
В ванной я смываю макияж. Снимаю униформу, бросаю на плитку накрахмаленную рубашку и черные брюки. Комнату заполняет пар.
Не думать о нем. Вот что я внушаю себе, вставая под струи. Зачесывая волосы назад. Скользя пальцами по груди, по талии, между ног. Я не буду о нем думать. Но все равно думаю. Во мне растет желание, и я полностью отдаюсь ему. Ласкаю свое тело, забыв обо всем.
В этот момент в ду́ше я не влюбленный щенок. Я женщина, которая знает, как доставить себе удовольствие. Грудная клетка учащенно вздымается. Ладонь упирается в стену. Передо мной мелькают образы, быстрые и неуловимые, как мотыльки: задравшаяся рубашка, когда он потянулся за банкой с сахаром; то место на шее возле ключицы, которое я хотела поцеловать; руки Эйдана на столе рядом с моими; его ладони на мне, лепят меня по своему подобию. Вся моя сущность растворяется в нем. Я вздрагиваю, шепчу его имя. Где-то на задворках сознания теплится слабая надежда, что шум воды заглушит мои стоны.
Я открываю глаза. Снова одна. Намыливаюсь, ополаскиваю волосы, смотрю, как пена утекает в сливное отверстие. Выходя из душа, говорю себе, что не побегу сразу к телефону. Заворачиваюсь в полотенце, начинаю расчесывать волосы. Но терпению скоро приходит конец. Кого, черт возьми, я обманываю, стоя здесь в паре шагов от телефона? Разыгрываю хладнокровие перед несуществующими зрителями? На нетвердых ногах я возвращаюсь в комнату. Мобильник лежит на кровати экраном вниз. У меня потеют ладони, когда я включаю его.
«Двадцать фунтов? Ого! И не за что. Мне было только в радость».
Он добавил «:)» в конце и подписался – просто «Э».
Я ложусь спать с гулко бьющимся сердцем.
Глава 24
Женщина в доме
Ты ждешь допроса насчет прокладок. Железной хватки на руке, тряски. Его голоса, настойчиво требующего ответов. Он ведет тебя вниз на завтрак, потом на ужин. Ты ждешь и ждешь, но ничего не происходит.
Он не знает? Не видел?
Получается, камер нет? Или он их не просматривал?
А может, он тебя испытывает? Все знает и просто ждет момента, чтобы вывести тебя на чистую воду?
Но его внимание приковано не к тебе. Когда Сесилия не смотрит, а порой и когда смотрит, он достает мобильник под столом и проверяет сообщения. Время от времени печатает несколько слов и так же быстро убирает телефон.
Не прошло и половины ужина, а он уже сделал это пять раз. Сразу после того как поставил жареную курицу в центр стола и позвал дочь. После того как тщательно разделал птицу гигантской вилкой и ножом. После того как спросил тебя – или сделал вид, что спрашивает, – что ты предпочитаешь, грудку или ножку (ты выбрала ножку: тебе нужны калории, какой смысл тратить место в желудке на нежирный белок?). И теперь, каждый раз, когда дочь смотрит в свою тарелку или тянется к кувшину с водой, его глаза устремляются на экран.
После ужина Сесилия спрашивает, можно ли посмотреть фильм. Он напоминает, что завтра в школу. Девочка умоляет: «Пожалуйста, сегодня еще выходной» – и говорит, что сделала домашнее задание. Отец вздыхает.
Интересно, он в курсе, насколько ему повезло? Тринадцатилетний подросток, требующий кино по воскресеньям? В ее возрасте ты металась с одной ночевки на другую, выпрашивала поездки в торговые центры на том берегу Гудзона, постоянно расширяя границы, которые тебе дозволялось пересекать без родителей.
– Хорошо, – уступает он. – Но только до десяти.
Девочка поворачивается к тебе.
– Хочешь посмотреть?
Ты задерживаешь дыхание. Ждешь несколько секунд, что он вмешается. Скажет: «Сесилия, я уверен, Рейчел сегодня некогда». У него в кармане гудит телефон. Он берет мобильник, смотрит на экран и начинает печатать.
– Конечно, – говоришь ты.
Сесилия помогает убрать со стола. Ты не знаешь, чем себя занять. Обычно отец отправляет ее наверх чистить зубы или пополнять диспенсер с бумажными полотенцами – все, что угодно, лишь бы отвлечь девочку, пока он ведет тебя обратно в спальню. Но сегодня ты остаешься. Сегодня вечер кино. Полная неопределенность, миллион возможностей оступиться.
Ты идешь за ними в гостиную. Скрывая судорогу в ноге, не обращая внимания на боль в том месте, куда он пнул тебя два дня назад. Отец усаживается в кресло. Жестом велит тебе сесть на диван, пока дочь ищет пульт. Наконец Сесилия уютно устраивается рядом. Направляет пульт на экран, пропускает прямой эфир и выбирает стриминговую платформу. Ты с трудом узнаешь интерфейс, но логотип остался прежним. Когда тебя похитили, платформа еще расширялась, пополняла каталог и начинала выпускать собственные шоу. Теперь Сесилия пролистывает бесконечный список сериалов и фильмов – встречаются и старые, и неизвестные тебе, и с пометкой «оригинальный».
– Как насчет этого?
Курсор застывает на «подростковом ромкоме, снятом по одноименной серии молодежных романов-бестселлеров», если верить описанию.
– Выглядит заманчиво, – говоришь ты.
Девочка откидывается назад с застенчивой улыбкой. Ты помнишь, как в ее возрасте немного стыдилась всего, что тебе нравилось.
Изо всех сил пытаешься сосредоточиться на экране. Прошло столько времени… Все эти звуки, цвета, люди, имена… Тебе сложно поспевать. Ты перескакиваешь с одной сюжетной линии на другую, забывая, о чем шла речь пять минут назад. Сердце частит. Кулаки сжимаются в отчаянии, возможно, в панике.
Краем глаза ты замечаешь голубое свечение. Его телефон. Позабыв о фильме, он склонил голову над маленьким экраном; большой палец прыгает туда-сюда, как водомерка на поверхности озера.
На большом экране один из героев говорит что-то смешное. Сесилия хихикает. Затем, умолкнув, поворачивается в твою сторону, словно ищет подтверждения, что ты тоже оценила шутку. Девочка отчаянно нуждается в признании. Ты вспоминаешь прокладки и записку, нацарапанную фиолетовым маркером. «Надеюсь, это поможет. Дай знать, если понадобятся еще». Ты делаешь единственную вещь, свойственную человеку, – смеешься.
Сесилия вновь хихикает и переводит взгляд на экран. Ее поза расслаблена,
