Миры Уильяма Тенна. Том I - Уильям Тенн

— Выпрямитесь, девочки; смотрите бодрее навстречу Дню Бизнеса. А сегодня, — негромко пробормотал он, подходя к своему офису, чтобы оскорбить первую утреннюю группу торговых агентов, — сегодня, кажется, великий день для отдела терок и овощечисток.

Он даже не подозревал, насколько оказался прав, пока незадолго до обеденного перерыва к нему не ворвался начальник склада с воплем:

— Нам нужны еще люди, Хамфрис. Складской отдел не справляется с нагрузкой!

— Нагрузкой? Какой еще нагрузкой?

— Мы не успеваем подносить товар к прилавку Боммера, вот с какой нагрузкой! — Начальник склада вырвал клок волос и продолжил, нервно приплясывая возле стола Хамфриса: — Я бросил на это всех своих людей, у меня никого не осталось ни на инвентаризации, ни на приемке, а он продает быстрее, чем мы успеваем подносить. Почему вы меня не предупредили, что сегодня начнется распродажа терок, резаков и овощечисток по сниженным ценам? Я бы тогда заказал больше товара с главного склада и не гонял бы туда людей каждые полчаса. Я смог бы тогда попросить Когена из отдела современной мебели или Блейка из детской спортивной одежды одолжить мне пару человек!

Хамфрис покачал головой:

— Сегодня нет никакой распродажи терок, резаков и овощечисток. Ни по сниженной цене, ни по цене сезонных распродаж, ни даже по оптовой. Возьмите себя в руки; не надо сдаваться перед неожиданными трудностями. Давайте-ка сходим и выясним, что там происходит.

Он открыл дверь кабинета и тотчас же застыл в позе человека, охваченного изумлением. Отдел хозтоваров был буквально забит колышущейся толпой задыхающихся женщин, рвущихся к прилавку с терками, резаками и овощечистками. Ирвинга Боммера полностью затопила волна кудряшек и перекосившихся шляпок, но время от времени из того места, где он примерно должен был находиться, выплывал пустой картонный ящик и слышался писклявый надтреснутый голос:

— Принесите мне еще резаков! Эй, на складе, принесите еще! У меня кончается товар. Они начинают нервничать!

Все остальные прилавки на этаже оказались заброшенными — и продавцами, и покупателями.

Взревев: «Держись, Боммер, держись, мальчик!», заведующий взметнул вверх руки в накрахмаленных манжетах и бросился в толпу. Проталкиваясь мимо женщин, прижимающих к взволнованно вздымающимся грудям целые упаковки картофелечисток, он заметил, что исходящий от Боммера странный запах теперь ощущается даже на расстоянии. И становится все более сильным и насыщенным…

Ирвинг Боммер походил на человека, который спустился в Долину Теней и увидел там столько ужасов, что теперь его не напугать таким пустяком, как просто зло. Воротник у него был расстегнут, галстук лежал на плече, очки свисали с уха, безумные глаза налились краснотой, а пот заливал его столь обильно, что вся его одежда казалась недавно извлеченной из охваченной энтузиазмом стиральной машины.

Он был до смерти напуган. Пока у него был товар, чтобы отвлекать женщин, их обожание оставалось относительно пассивным. Но как только запасы начинали подходить к концу, женщины снова сосредотачивались на его персоне. Среди них не замечалось откровенного соперничества; они лишь расталкивали друг друга, чтобы лучше его видеть. Вначале он попросил нескольких уйти домой, и они подчинились, но теперь, соглашаясь выполнять все, о чем он их просил, они тем не менее категорически отказывались отойти. Проявляемая ими страсть становилась все более навязчивой и решительной — и более согласованной. Ирвинг с трудом понял, что виной тому обильный пот — тот смешивался с приворотным зельем и разбавлял его, вынуждая запах распространяться все шире.

А их ласки! Прежде он даже представить не мог, каким болезненным может оказаться прикосновение женщины. Всякий раз, когда он склонялся к прилавку, выписывая чек, к нему протягивались десятки рук, поглаживая его руки, грудь и любую доступную часть тела. За три часа этого безумия нежные прикосновения начали ощущаться как тычки во время драки в забегаловке.

Когда Хамфрис встал рядом с ним за прилавком, Ирвинг едва не зарыдал.

— Пусть мне принесут побольше товара, мистер Хамфрис, — всхлипнул он. — У меня осталось только несколько терок для круглых овощей и пара резаков для капусты. Когда они кончатся, мне придет конец.

— Спокойно, мальчик, спокойно, — подбодрил его заведующий. — Это проверка наших способностей; с ней надо справиться, как подобает мужчине. Кем мы себя проявим — надежным и эффективным продавцом или сопляком, на которого нельзя положиться в солидном магазине? А где продавщицы из соседних отделов? Им следовало бы встать за прилавок и помогать тебе. Ладно, придется немного подождать, пока подвезут товар. Сделаем перерыв и попробуем заинтересовать дам вешалками для полотенец и товарами для туалета.

— Эй. — Затянутая в шерстяной рукав рука протянулась через прилавок и похлопала Хамфриса по плечу. — Отойди, а то я его не вижу.

— Секундочку, мадам, не будем столь нетерпеливы, — радостно начал Хамфрис и тут же смолк, наткнувшись на убийственный взгляд женских глаз. Она

— да и другие, как он заметил, — смотрела на него так, словно была готова недрогнувшей рукой вонзить ему в сердце «Голливудскую мечту». Хамфрис сглотнул и дрожащей рукой поправил манжету.

— Послушайте, мистер Хамфрис, можно мне пойти домой? — взмолился Ирвинг со слезами на глазах. — Я себя плохо чувствую. А теперь и товар кончился, так что мне нет смысла бездельничать за прилавком.

— Гм-м, — задумчиво проговорил заведующий, — пожалуй, у нас сегодня был трудный день, верно? А раз мы себя плохо чувствуем, значит, мы себя плохо чувствуем. Конечно, мы не можем ожидать, что нам заплатят за вторую половину рабочего дня, но мы можем пойти домой.

— Господи, спасибо, — выдохнул Боммер и направился было к выходу из-за прилавка, но Хамфрис перехватил его за локоть и кашлянул.

— Хочу тебе сказать, Боммер, что тот запах не такой уж и неприятный. Даже весьма приятный. Надеюсь, я тебя не обидел своим необдуманным замечанием насчет мытья?

— Нет, ничего. Я не обиделся.

— Рад это слышать. Мне не хотелось тебя обижать. Я хочу понравиться тебе, Боммер, хочу, чтобы ты считал меня своим другом. Честное слово, я…

Ирвинг Боммер сбежал. Он бросился в толпу женщин, и повсюду они расступались перед ним, протягивая руки и касаясь — едва касаясь! — какой-нибудь части его пропитанного болью тела.

Вырвавшись, он успел прыгнуть в служебный лифт и содрогнулся, услышав голодный и отчаянный стон, раздавшийся в тот момент, когда дверцы лифта захлопнулись перед озабоченными лицами дам из авангарда. Спускаясь, он услышал высокий девичий голос: