Наследники Тимура - Александр Валевский

Так и случилось. Минька и Котька учились в одном классе. Боцман уже два года как бросил школу и болтался без дела, не находя пристанища, пользуясь полной безнадзорностью. Отец Боцмана и мачеха занимались темными, спекулятивными махинациями. Если когда и вспомнят про мальчишку, то только за тем, чтобы послать за пивом и водкой. Боцман был груб и нахален. Он уже имел привод за хулиганство, и в отделении милиции его знали.

Скверное влияние Боцмана начало сказываться и на его друзьях. Минька и Котька учились плохо, не раз прогуливали уроки, легко соглашались на разные хулиганские «развлечения».

Обычно друзья встречались сразу при выходе из школы. Боцман поджидал Миньку и Котьку на бульваре. Виктор Гуляев, знал об этом. Он решил перехватить двух приятелей до того, как они встретятся с Боцманом. Но после шестого урока Гуляева задержал преподаватель физкультуры. Надо было составить списки двух хоккейных команд к предстоящим тренировкам. Гуляев подошел к школе, где учились Котька и Минька, только в четвертом часу. У подъезда никого не было. Гуляев заглянул в вестибюль. Пусто! Конечно, все разошлись…

Он вышел на улицу и оглянулся по сторонам. Далеко в конце бульвара стояли трое мальчишек, весьма похожих по внешнему виду на тех, кто ему был нужен.

Какой-то мальчонка, потирая опухшее багровое ухо и вздрагивая от рыданий, проплелся мимо Гуляева неуверенным, спотыкающимся шагом.

Гуляев узнал его и окликнул:

— Палька! Ты чего ревешь?

Палька испуганно дернулся вперед. Хотел было уже бежать, но, увидев Гуляева, остановился.

— Кто это тебя съездил по уху? — спросил Гуляев. Палька проглотил слезу, икнул, но ничего не ответил, а только посмотрел тревожно по сторонам. У него был жалкий вид нахохлившегося воробья в дождливую погоду. Палька устал и измучился от боцмановских поборов. Несколько раз он уже брал из дома тайком вещи и деньги, силясь рассчитаться с Боцманом за проигрыш в карты. Но долг по-прежнему был еще высок. Сегодня пошли в уплату старенькие отцовские запонки из уральских самоцветов. Палька надеялся покрыть ими весь долг. Но Боцман оценил их всего в два рубля. Жестокий кредитор потребовал от Пальки вернуть к утру остаток долга — шестьдесят рублей, — пригрозив суровой расплатой. А в ответ на жалобные протесты должника так его стукнул по уху, что у Пальки потемнело в глазах. Он шел теперь домой в полном отчаянии, плача от боли, обиды и страха, чувствуя, что ему никогда не избавиться от этой кабалы. Самые страшные мысли приходили в голову трусливому и запутавшемуся мальчонке.

— Чего ж ты молчишь? — повторил Гуляев. Откровенно говоря, ему было не до Пальки. Ну мало ли по какому поводу мог реветь мальчишка: свалился или подрался с кем-нибудь. Велика беда! Стоит ли обращать внимание. Гуляев досадовал на себя; который день ему не удается выполнить поручение Буданцева — переговорить с Котькой и Минькой. Но он твердо помнил и тимуровское правило: каждого плачущего остановить и узнать, — в чем дело, не нужна ли помощь?

— Ты что же, вместе со слезами и язык проглотил, что ли?! Отвечай, когда спрашивают! — сказал он строго. — Если тебя кто вздул несправедливо, — говори. Я заступлюсь. Ну чего ты дрожишь мелким бесом?

Палька поднял на Гуляева заплаканные глаза, хмыкнул мокрым носом, и на грязном лице его появилось подобие улыбки.

Смелая мысль овладела Палькой: пожаловаться, искать защиты, спастись от преследований Боцмана, укрыться за надежной спиной сильного защитника. Виктор мог быть именно такой крепкой заступой. Он никогда не давал в обиду малышей, — его кулаки немало поработали на этой улице, наводя справедливость и порядок.

— Я тебе что-то скажу… — промолвил Палька, беспокойно оглядываясь. — Он грозился сделать из меня шашлык и отбивную котлету, если завтра на бочке не будут все денежки…

— Кто он? При чем тут шашлык и бочка? — не понял Гуляев. — Какие денежки? Говори толком!

Палька снова заплакал.

Гуляев потянул его за рукав и насильно усадил на скамейку.

— Ну, давай, выкладывай, рёва, что случилось?

По мере того, как Палька, хлюпая носом, дрожа и икая, рассказывал историю его отношений с Боцманом, в Гуляеве все закипало от ярости. Он был вспыльчив, горяч и в минуту гнева не владел собой.

— Вот бандит! — сказал он, сжав кулаки. — Где этот чертов тип?

— Вон он стоит… — ткнул Палька рукой вдоль бульвара.

— Идем! — взял Гуляев решительно Пальку за руку.

— Да что ты, Витя… — испугался Палька. — Их там трое!..

— А по мне хоть пятеро! Идем!..

— Ой, сделает он из меня…

— Ничего он не сделает! На пушку берет. Запугал вас всех. Трусы вы! Сдачи боитесь дать. Хоть бы компанией сговорились да устроили ему всей бражкой хорошую трепку. Идем!

Палька пошел за Виктором, мелко семеня ногами и пугливо оттягиваясь в сторону. Он понял, что попал в еще большую беду. Боялся быть нещадно избитым вместе со своим покровителем и готов был бежать, но Гуляев крепко держал его за руку и тащил за собой.

Трое приятелей увидели их раньше, чем они подошли.

— Хороша парочка — баран да ярочка! — сипло пробасил Боцман с ядовитой ухмылкой.

Гуляев выпустил Пальку, и тот мгновенно шмыгнул за дерево. Но бежать не решился, опасаясь погони, а только тревожно выглядывал из-за ствола старой липы, осыпанной свежим пушистым снегом.

— Вот что, Соловей-разбойник… — сказал Гуляев, подойдя вплотную к Боцману. — Ты поступил, как последний бандюга, обобрав Пальку. Но ты ему вернешь все, до последней мелочи, завтра к семи часам вечера с последним коротким сигналом у этой липы…

— Что? — побагровел Боцман. — Это как понимать?

— А вот так понимать: я освобождаю Пальку от крепостной зависимости. Ясно? Он тебе ничего не должен. Но если ты не возвратишь ему всего, что нахапал, то будешь иметь дело со мной. А уж я постараюсь сделать из твоей красной хари все, что можно из нее сделать!

— Ты нас не задирай! Мы тебя не трогаем! — заметил угрожающе Котька.

Это предупреждение подлило масла в огонь, в котором уже полыхало оскорбленное самолюбие Боцмана. Он кинул по сторонам вороватые взгляды и живо опустил обе руки в карманы штанов.

«Пугает!» — подумал Гуляев, но на всякий случай схватил Боцмана за руки. Тот вырвался. В руке у него оказался короткий пружинный хлыст, с насаженной на конце его тяжелой шайбой. Раздался тонкий свист, и шайба полоснула Гуляева по щеке. В тот же миг Боцман получил тяжелый удар кулаком в лицо. Противники схватились.

— Бей его, братва! — хрипло рявкнул Боцман.

Котька подставил Гуляеву ножку, — тот повалился. Боцман готов был уже «оседлать» его, но в это время, услышав истошный вопль Пальки, подоспели двое тимуровцев: Костя «трах-бах» и «инженер» отряда — Саша Кудрявцев. Они пытались оттащить Боцмана. Он встретил своих новых противников разъяренной руганью и хлыстом.

Гуляев уже поднялся на ноги и так рассвирепел, что Котька и Минька с трудом оборонялись от его ударов. К ним пришли на помощь друзья из соседнего дома. Но и число сражающихся наследников Тимура росло с каждой минутой. Здесь уже были маленькие и юркие Вася «синий» и Вася «серый», Гасан, который хладнокровно влез в самую гущу драки и, орудуя кулаками направо и налево, приговаривал:

— Харашо! Нэхарашо! Правильно! Нэправильно!

Драка разрасталась. Известие о ней дошло до дома, где стоял дежурный звена ОМ. Он моментально поднял во дворе тревогу.

Игорь Бунчук, спешно собрав своих помощников, уже несся к бульвару, на ходу отдавая приказания о том, как скорей и лучше ликвидировать драку.

Сторожиха на бульваре лихорадочно дула в свисток, сзывая дворников и милиционеров.

Кто-то успел позвонить по телефону Силаеву и Буданцеву. Они оба выскочили на улицу без пальто и шапок. Но к моменту их прибытия на место происшествия хорошо организованная команда Игоря Бунчука успела растащить сражающихся в разные стороны.

В тот же день было экстренное собрание отряда.

Гуляев с распухшим подбитым носом и пластырем во всю щеку виновато оправдывался, пригласив в качестве свидетеля Пальку.

Остальные участники сражения, получившие легкие ушибы и ссадины, горячо поддерживали Гуляева.

Происшествие было решено оставить без последствий.

Довольного и счастливого Пальку тут же приняли в отряд. Защита его интересов и охрана была возложена на звено ОМ.

Вместо обанкротившегося чрезвычайного посла Виктора Гуляева дело привлечения в отряд Котьки и Миньки было поручено Толе Силаеву и Грише Буданцеву.

Некоторые из ребят, плохо знавшие Гуляева, были, однако, очень недовольны тем, что он уже не раз являлся застрельщиком разных драк и скандалов. Особенно горячился и требовал наказания Гуляеву первый помощник Бунчука — Коля Демин.