Чм66 или миллион лет после затмения солнца - Бектас Ахметов

"Семнадцати мгновений весны", проговорилась от боли при родах. Наша

Кэт если и проболтается во сне, то заставит поверить в свое вранье не только узбека, но и меня.

Ставит рога и мужу, и мне. О каком стыде речь? Совести у нее нет.

На сборы уезжал с камнем на сердце.

…И надеюсь, что это взаимно.

Монтень утверждал: "Невозможно судить о том, счастлив человек или нет, пока он не умер". Что вкладывал он в понятие счастье, трудно сказать, его суждение сродни русскому присловью – смеется тот, кто смеется последним. Само собой, счастье по-французски должно отличаться от счастья по-казахски. Несмотря на то, что думаем мы все об одном и том же. Да нет. Не может быть, чтобы мы все думали об одном и том же. В свою очередь Зяма, рассуждая о подведении итогов, замечал: "Мужики, главное, чтобы было что вспомнить".

Иными словами, "моментом в море". И все дела.

Иногда кажется, беготня за достатком, признанием, существует всего лишь для того, чтобы мы позабыли о чем думали, мечтали каких-то десять лет назад. Детство и юность как катание на американских горках, зрелость – это уже не катание, не езда в незнаемое, а бесконечное и бессмысленное хождение из угла в угол, нечто такое, от чего, когда задумаешься нал происходящим с тобой, начинаешь медленно сходить с ума: "Неужели все зря? Но так не должно быть". . Не должно быть, потому что все что с нами происходит во взрослой жизни – это нечто иное как отправление, придуманных за тебя кем-то, механических обязанностей, подлинно животная жизнь.

Все же в том, что все зря, имеется свой смысл. Ибо, если бы в жизни существовала хоть какая-то тайна, то поход за ней напоминал бы принудиловку по выполнению какого-то плана, некоей целевой программы. В таком случае История, выходы в нее человека теряют привлекательнось, необходимость.

Но все же, даже если все напрасно, все равно человек рожден не непонятной миссии какой-то ради, а токмо для разгадки цели бытия.

Миссия у всех одна – жить, чтобы жить. Иначе быть не может. Для чего тогда радости и волнения? Из-за чего весь сыр-бор?

Ну не кефира на ночь ради же.

Но почему нам никогда не разгадать смысла жизни? Все просто. Если кто-то сподобится понять в чем загвоздка, История прекратится.

"Осталось 20 минут… Надо успеть".

…Личности калибра Чокина снедаемы мыслью о бессмертии оставляемого наследия. По иному не может быть. Хоть смысла в жизни нет, каждый из нас придумывает себе и смысл, и задачу жизни.

Жаль, сегодня не суббота…

Я бросил сумку у двери и сразу же подал о себе знать телефон.

– Приехал? – звонил Бирлес. – Мы скоро будем.

На кухне мама возилась с мясорубкой.

– Где Гульжан?

– Она ушла от нас.

Ушла? Ну и шут с ней.

– Звонил Бирлес. Говорит, с кем-то скоро будет.

– Спальный гарнитур сейчас привезут, – сказала она.

Спальный гарнитур? Матушка и Бирлес действуют в одной связке, в свои дела меня не посвящают. Иногда мне кажется, что я Бирлеса нисколько не интересую и приходит он к нам из-за мамы.

…– Какой еще спальный гарнитур? – спросил я.

– Увидишь, – загадочно сказала мама.

Гарнитур оказался не новым. Продала его маме Магриппа Габдуллина.

Мебель стала ненужной ее снохе после смерти сына Алтая. Мне-то зачем две кровати? Неужто…? Так и есть. Пока я неделю был на маневрах,

Карашаш, Бирлес и матушка завершили подготовку и решили поставить меня перед свершившимся фактом.

– Ты что делаешь?! – обрушился я на маму.

– Успокойся.- Она быстро крутила ручкой мясорубки. – Ты должен жениться.

Опять должен? Да что они из меня Кугеля делают?

– Мама, ты говоришь, что у этой женщины ребенок. Тебя это не смущает?

– Не смущает. – запальчиво ответила матушка. – У тебя тоже ребенок. – Она раскрутила мясорубку, вытащила ступившиеся ножи, заменила их на новые. – Отец больной, я больная… В доме нужен врач.

Беспощадная логика. Меня хоть когда-нибудь будут спрашивать? Я все понимаю, но я не марионетка, не игрушка. Имею право на самоопределение.

Гарнитур занесли в мою комнату и до часа "Х" решено его не собирать. Все из-за того, что может прийти Кэт и осквернить ложе. А что? Она всегда готова сняться с якоря с чужого причала.

В квартире ее матери в большой комнате на стене фотография старшего брата Кэт. Звали его Максут и погиб он в 72-м, перелезая с балкона на балкон пятого этажа. В 14-й алма-атинской зоне он сидел вместе с Доктором. В микрашах его еще помнят.

Когда мы с Кэт предаемся близости в квартире ее матери, подруга снимает со стены фотку.

– Мне кажется, он на нас смотрит… – говорит Кэт.

"Кажется, он на нас смотрит…". Ты сам-то куда смотрел? Куда и все смотрят – в Центр мироздания. Досмотрелся. "И это в то время, когда Большой театр бороздит просторы Вселенной…". Сейчас у

Центра мироздания барражируют отроки во Вселенной. Ну, Гуррагча!

Все из-за этой Умки. Идиотка! Подняла акции монгола, а эта… Эта тут же пошла тропою грома в пустыню Гоби.

Сейчас она на работе. Позвонить?

… В дверь не позвонили, тихо постучали.

На пороге соседский малыш.

– Тебя зовет какой-то дядя.

Каким-то дядей оказался Уран из косых домов.

Что ему надо? Встречное заявление? Так этот поезд давно ушел.

Около нашего дома своя трансформаторная будка из бетона. У нее мы и разговаривали.

Уран мой ровесник и житель косых домов. У него справка из дурдома.

– Что у тебя?

– Ниче?

– Тогда что пришел?

Уран может и псих, но уж очень подозрительно разумный псих.

– Ты в курсе, что Ес сидит?

– В курсе. И что?

– А то, что его надо загреть.

– Я не против. Загревайте.

Уран, хоть и опасно ядерный мужик, но смотрел на меня без злости.

Пришел не столько за гревом, сколько проверить на вшивость. Нет уж, хорош. Стопан. Уран и тот, кто его подослал, вконец офигели. Хоть за спиной я не ощущал дыхания Вечности, – за мной находилась стена трансформаторной будки, – но загревать подонка, хоть режьте, не буду.

И жалко нету.

Только бы не выдала дрожь, что пробирала изнутри.

– Так ты значит отказываешься?

– Да.

– Так и передать?

– Кому передать?

– А-а… Ну-у.. – Уран заелозил.

Никакой он не шизик. Он сам трухает.

– Все. – твердо сказал я. – Больше ко мне, чтобы никто не приходил. А то…

– А то что?

– Да ничего. За мной пасут. Негласное наблюдение прокуратуры. Понял?

– Понял, – Уран попятился, развернулся и быстро удалился.

"Негласное наблюдение прокуратуры". Поверил. Что значит тупой.

Дата суда приближалась.

Глава 10

Скончался Казай, муж Шарбану. Жаль, хороший,безобидный был человек.

Мама поддерживала отношения с Шарбану. Общалась, имела с ней дела, но не забывала сообщать тете Шафире о первоисточниках прирастания достатка сестренки.

– У Шарбану учится дочь начальника городского управления торговли. Это он ей достал "Мадонну".

Помимо сервиза, говорила матушка, начальник горторга открыл для

Шарбану свободный доступ к коврам, казы (по госцене), индийскому чаю, всему тому, к чему на сегодняшний день, с уходом от ответственности за снабжение дефицитом нашей семьи начальника отдела кадров Минторга Берикпола, она не могла подступиться.

Источником прямых денежных поступлений Шарбанки служили аттестаты. О том, что она ими широкомасштабно банкует, и догадаться нетрудно, и ходили разговоры. Естественно, Шарбану знала, что отпускать аттестаты зрелости по цене саксонского сервиза предосудительно. Помнила она и том, что каждый день заходит к ученикам в класс сеять разумное, доброе, вечное. Помнить-то помнила, а что это в истинности такое, и как на это прожить, Шарбанка не знала. С другой стороны, чем помимо астрономии и географии, прикажете заниматься директору школы рабочей молодежи?

За то, что ее могут поймать за руку, расколоть, если кто и беспокоился, то совершенно напрасно. Шарбану, не Яша Розенцвайг, и врет она так, как будто оттарабанила 25 лет на строгом.

Мама знала о проделках сестренки, но никак не реагировала, а что уж до моего предложения на корню пресечь торговлю фиктивной просвещенностью, то она делала внушение-объяснение: "Так нельзя. Она моя сестра".

– Какая она тебе сестра? – кричал я. – Ты забыла, что она говорила про тебя Гау?

– Ничего не забыла.

– Давай я знакомым ребятам из ОБХСС расскажу о Шарбанке. -

Разозленный маминой терпимостью веры, я внес неплохое предложение. -

Пусть год-другой посидит в тюрьме!

– Ой бай! Сондай соз айтпа.- испугалась матушка. – О бал.

По ее представлениям своих закладывать нельзя, грех. Но если свой твой враг, то посадить такую в клетку на хлеб и воду это не за падло. Чем она лучше других? Потом ведь это очень даже хорошо и полезно для самих земноводных.