Ночная смена - Dok

Девчонка явно была «на охоте», нормальная такая симпатичная девчонка. Она держала в руках какую-то книжку типа «компьютеры для заварочных чайников» и, приглядев подходящего парня из тех, кто там шарился по полкам — обращалась с вопросом.

Ясное дело — парни тут же начинали пушить хвост и надувать щеки, отвечая на ее вопрос. Что уж она там спрашивала — я не слышал, но, судя по тому, с каким пылом ей начинали растолковывать — вопрос был достаточно простой.

Подошел коллега — я ему показал эту сценку. Коллега хмыкнул: «Толковая девчонка. Берет за самое мягкое место, а парни в этом отделе всяко не самые бедные, не самые глупые, не сильно пьющие и как положено компьютерщикам — вряд ли избалованы женским вниманием. Она сейчас наберет координат, потом попереписывается по мылам — глядишь и будет свадебка! А парень еще и будет думать про счастливое стечение обстоятельств, про знак судьбы и про то, что его невеста — ламер…»

Около кухни оказывается кисло — истопник, скорчившись в позе эмбриона, лежит на какой-то дерюге, повар стоит на коленях рядом, оба окружены кучей народа и даже патрульные тут — и наши, и пара кронштадтских.

Один из них как раз сует лежащему фляжку.

У меня возникает сильное желание прострелить патрульному башку — это тот самый борец за народную медицину. Надо было его с катера все же сбросить, чую спинным хребтом — я еще с ним наплачусь. Успеваю убрать флягу от губ истопника. Встречаюсь взглядом с милосердным патрульным-самаритянином.

— Что вы лезете? — возмущенно спрашивает меня знаток медицины.

— Вы — патрульный?

— Да. И я оказываю помощь.

— Вот сейчас подберется к нам сзади очередной шустер — и будет тут веселье. Помощь я и сам окажу — а вы будьте любезны — патрулируйте, черт вас дери, доверенную вам территорию.

— Но вы ее окажете неправильно!

— Знаете, мне несколько неловко…

— Что?

— Если вы не встанете на ноги и не отправитесь патрулировать, мне придется дать вам ботинком по морде, а это не очень хорошо для воспитанных людей. Идите патрулировать!

Упоминание о шустерах, однако, делает свое дело — одна пара патрульных спохватившись, начинает выбираться из толпы. Мало того — они тянут за руку и моего оппонента. «Пийшлы, пийшлы!» — убедительно толкует один из них.

— А я уж думал дать ему по харе прикладом — заявляет Саша.

— Я тоже думал… Что тут у вас случилось?

— Живот… схватило… — в два приема выдыхает лежащий.

— Как схватило? Рвота, понос были?

— Как ножом под ложечку пырнули. Больно, аж режет…

— Рвоты и стула не было — замечает толстый повар. — И ножом не пырял никто — я испугался — рукой залез — нет там ран. И крови нет.

— У вас язву диагностировали? — спрашиваю лежащего.

Истопник испуганно смотрит на меня. Дыхание у него частое и неглубокое — даже так видно, а поднесенная к его носу кисть руки это подтверждает — кожа на тыльной стороне кисти нежная, дыхание улавливает четко.

— Да была вроде. Думаете — она?

— Мужайся, княгиня, печальные вести, как пелось в опере «Князь Игорь» — глупо шучу я — Думаю, что у вас прободная язва желудка или двенадцатиперстной кишки. Будем вас эвакуировать. Саша, свяжись с нашим ботаником — ургентный случай, надо больницу предупредить — операционная нужна на ушивание перфорированной язвы желудка. Нам тут транспорт нужен для доставки лежачего на берег и транспорт с берега до больницы.

Саша начинает бубнить в «Длинное Ухо».

— А без операции — никак, а? Обязательно резать надо? — жалобно спрашивает пациент.

— Никак. Но вы так не волнуйтесь — в клинике и операционная есть, и врачи — сделают в лучшем виде.

— А может все-таки не надо резать, а?

— У вас дырка в желудке. Сквозная. И все из желудка льется долой. Прямиком на кишечник, в брюшную полость. Сейчас вам хреново, потом через несколько часиков станет полегче — накроются нервные окончания, а еще через несколько часиков будет отличный разлитой перитонит и придется ампутировать кусок кишечника. Дальше вы или будете как многочисленные наши сограждане — зомби или выживете, но останетесь калекой. Мне очень не весело вам это говорить, но лучше, чтоб вы были в курсе дел.

— А попить можно? Во рту пересохло!

— Сейчас ватку намочу — язык увлажним, легче станет, а вот пить нельзя категорически. Кстати! — тут я поворачиваюсь к повару — Вы же говорили, что вы — биолог?

— Да, а что?

— Почему допустили к пациенту этого самозваного лепилу?

— Знаете, он был очень убедителен, а я к своему стыду должен признать — растерялся…

Смущенный повар лезет на кухню — продолжать раздачу супчика.

Ну да, разумеется — как появляется очередной наглый сукин сын — так окружающие вместо сапогом под копчик — развешивают уши. Потом удивляются — где мозги были. Знакомо. Главное — вести себя самоуверенно, тогда любая лажа годится… Эх!

Поверхностный осмотр только подтверждает диагноз.

Холодный пот, живот как доска и любое движение усиливает боль.

В утешение рассказываю страдальцу про то, как я давным-давно делал хирургическое пособие в глухомани — операция была по удалению нагноившегося ногтя на большом пальце ноги. Под анестезией стаканом портвейна, пациент пел лежа на койке и играл на баяне, так ему было не страшно, а я оперировал безопасной бритвой и перочинным ножиком. Да, еще у меня были пассатижи… И самогонка для стерилизации операционного поля и инструментов. Зажило, кстати — отлично. И новый ноготь вырос нормальным.

Больного увозит в кузове обшарпанная «Газель», а мы, вернувшись обратно, застаем определенно суету, характерную для начала действия.

— Решили выдвинуться к пустым цехам, как тебе и хотелось — удивляет меня Ильяс.

— И почему такое пуркуа па? Ты ж мне отказал категорично.

— На свете есть такое друг Гораций, о чём не ведают в отделе эксгумаций! — вворачивает одну из своих типовых шуточек стоящий рядом братец — возник шанс разжиться всяким вкусным, заодно оказав массу благодеяний страждущему человечеству.

— Я пустой. Медикаменты нужны.

— Сейчас с берега привезут. Давай, прикидывай, кого из медиков берешь.

— А чего прикидывать — братец и медсестрички остаются тут, поиск проводить будут санинструкторы, ну и я с ними в первый раз схожу. Поднатаскать. Тут другой вопрос возник.

Ильяс поднимает вопросительно бровь.

— Повар этот напомнил, что куча жертв при переправе Великой Армии через Березину была связана с особенностями человеческой психологии…

— Бре! Сейчас будешь рассказывать, что мосты французские саперы построили еще вечером. Ночью мосты стояли совершенно пустые, никто по ним не шел, хотя некоторые толковые офицеры пытались заставить этих жарильщиков оторвать задницы и пройти полкилометра, но все сидели у костерков, а вот утром ломанулись скопом, устроили давку, попадали с мостов в воду, сами мосты своей тяжестью поломали и в итоге обеспечили полноценную катастрофу. Так?