Фанфик Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления - Less Wrong

— Хорошо, капитан Боунс, — отозвалась Лаванда с необычным для неё уважением в голосе. Они в очередной раз повернули, следуя по кратчайшему пути в библиотеку, и вошли в довольно большой коридор с шестью двойными дверями, по три с каждой стороны. — А можно спросить — можно ли мне как-нибудь стать двойной ведьмой?

— Запишись на программу подготовки авроров на шестом курсе, — ответила Сьюзен. — Это почти так же хорошо. Да, и если какой-нибудь знаменитый аврор предложит себя в качестве наставника на время летней практики, не обращай внимания на всех, кто будет говорить тебе, что он дурно на тебя повлияет или что ты почти наверняка умрёшь.

Лаванда закивала:

— Ясно, ясно.

(Падма, которая отсутствовала во время предыдущего боя, бросала на Сьюзен очень скептические взгляды.)

Внезапно Сьюзен остановилась и выхватила палочку.

— Протего максимус!

В кровь Гермионе хлынул адреналин. Она тоже выхватила палочку и крутанулась на месте...

Но сквозь плотную синюю дымку, которая окружила их, она не увидела ничего угрожающего.

Другие девочки, также принявшие позицию для боя, тоже выглядели озадаченными.

— Извините! — сказала Сьюзен. — Девочки, извините. Мне нужна секунда, чтобы проверить это место. Воспоминания об одном человеке навели меня на мысль, что коридор, в котором мы сейчас находимся, со всеми этими дверями, был бы идеальным местом для засады.

Момент тишины.

— Начали, — раздался грубый мужской голос, искажённый сопутствующим жужжанием настолько, что опознать его было совершенно невозможно.

Все шесть двойных дверей распахнулись.

Из дверей начали появляться люди в белых мантиях. Мантии полностью скрывали фигуру, а лица под капюшонами дополнительно скрывала белая ткань. Люди в белых мантиях выходили и выходили, заполняя просторный коридор. Их было сложно сосчитать. Вероятно, меньше пятидесяти. Определённо больше тридцати. И каждого окружала синяя дымка.

Сьюзен произнесла несколько Очень Плохих Слов, настолько ужасных, что в любой другой ситуации Гермиона сделала бы ей замечание.

— Сообщение! — с ужасом воскликнула Дафна. — Оно было не от...

— Милисенты Булстроуд? — закончил жужжащий голос. — Нет. Видите ли, мисс Гринграсс, если одна и та же девочка посылает письмо слизеринской почтой каждый раз, когда вы сражаетесь с хулиганами, то довольно скоро кто-то может это заметить. Мы поговорим с ней после того, как закончим с вами.

— Мисс Сьюзен, — голос Гермионы начал дрожать, — можете вы быть настолько «супер», чтобы...

Множество рук вскинули палочки. После серии зелёных слепящих вспышек — массивной волны разбивателей щитов — от синего купола вокруг девочек не осталось и следа, а Сьюзен рухнула на колени, схватившись за голову.

В обоих концах коридора возникли барьеры из непроглядной тьмы. За двойными дверями, насколько могла видеть Гермиона, были только заброшенные классы, из которых совсем-совсем не было выхода.

— Нет, — произнёс мужской жужжащий голос, — она не может. На случай если вы не заметили — вы разозлили довольно много людей, и мы не намерены проигрывать в этот раз. Ну что ж, всем приготовиться стрелять.

Палочки вокруг вновь прицелились, достаточно низко, чтобы не задеть друг друга в случае промаха.

И тут другой мужской голос, искажённый таким же жужжанием, произнёс:

— Хоменум ревелио!

И в тот же миг следующая волна разбивателей щитов и проклятий, выпущенных рефлекторно, полетела во внезапно возникшую фигуру, разбивая щиты, которые было начали формироваться вокруг неё.

Фигура упала на пол. Воцарилась тишина.

— Профессор Снейп? — сказал второй голос. — Это он вмешивался?

На каменном полу без сознания лежал профессор зельеварения Хогвартса. Грязная мантия тоже улеглась, палочка медленно выкатилась из раскрытой руки.

— Нет, — довольно неуверенно сказал первый мужской голос, но потом оживился, — нет, не может быть. Он наверняка услышал, как мы договаривались, и пришёл убедиться, что на этот раз никто не напортачит. Мы разбудим его позднее, извинимся, и он подправит память девчонкам — он профессор, так что сможет это сделать. В любом случае, нужно убедиться, что больше тут действительно никого нет.

— Веритас окулум!

Были произнесены две полных дюжины разных заклинаний, но больше невидимок не обнаружилось. Одно из заклинаний заставило сердце Гермионы сжаться — она узнала заклятье, упомянутое на одной странице с описанием Истинной Мантии Невидимости, оно не отменяло невидимость, но позволяло узнать — есть ли поблизости Мантия или ряд других особых артефактов.

— Девочки? — прошептала Сьюзен, медленно поднимаясь на ноги. Гермиона видела, как они дрожат и подгибаются. — Девочки, простите за мои слова. Если вы готовы попробовать что-нибудь умное и героическое, то действуйте.

— Ах да, — сказала Трейси Дэвис дрожащим голосом. — Чуть не забыла.

И слизеринка, набрав воздуха, крикнула тонким дрожащим голосом:

— Эй, вы все! Вы хотите и мне сделать больно?

— В общем-то, да, — ответил жужжащий голос лидера. — Хотим.

— Я под защитой Гарри Поттера! И любой, кто тронет меня, познает истинную суть Хаоса! Так что, вы меня отпустите? — это должно было прозвучать дерзко, но вышло довольно испуганно.

На несколько секунд стало тихо. Некоторые белые капюшоны повернулись друг к другу, затем снова в сторону девочек.

— Хм... — произнёс жужжащий мужской голос, — хм... нет.

Трейси Дэвис спрятала палочку в мантию.

Медленно, размеренно, она подняла правую руку высоко вверх и соединила большой и средний пальцы.

— Продолжай, — сказал голос.

Трейси Дэвис щёлкнула пальцами.

Повисла длинная, ужасная пауза.

Ничего не случилось.

— Ну, ладно, — начал было голос...

— Акатла, мундатус сум, — голос Трейси стал ещё тоньше и задрожал сильнее. Продолжая тянуть руку вверх, она щёлкнула пальцами второй раз.

Безымянный холодок пробежал по спине Гермионы, озноб страха и дезориентации, как будто под ней закачался пол, намереваясь сбросить её во тьму, лежащую под ним.

— Что она... — послышался жужжащий женский голос.

На бледном лице Трейси была гримаса страха, но с её губ продолжали срываться слова песнопения:

— Мабра, брахоринг, мабра...

В закрытом коридоре поднялся холодный ветер, его тёмное дыхание ласкало лица и касалось рук льдом.

— Стреляем в неё по моей команде! — выкрикнул лидер. — Один, два, три!

Около сорока выкрикнутых заклинаний образовали огромный концентрический массив из сгустков энергии, который залил коридор светом ярче солнца...

...лишь на краткий миг. А затем заряды застряли и исчезли в гранях тёмно-красного восьмиугольника, который появился в воздухе вокруг девочек и через мгновение исчез.

Гермиона видела его. Она видела его, но не могла вообразить. Не могла вообразить чары Щита столь сильные, что могут противостоять целой армии.

А голос Трейси продолжал петь. Он звучал всё громче и уверенней, и её лицо было перекошено, словно она старалась вспомнить что-то очень точно.

— Шаффл, даффл, маззл, мафф

Фиста, виста, миста-кафф.

И все, кто был в коридоре, и героини и хулиганы, почувствовали давящее присутствие чего-то тёмного, покалывание в воздухе, словно что-то росло, росло и росло. Все синие дымки вокруг белых роб, все защитные заклинания исчезли, хотя никакие проклятья в них не попадали. Было ещё несколько вспышек света — заклинаний, выпущенных в отчаянии, но все они потухли налету, как огонь свечи, коснувшийся воды.

Тёмные барьеры в концах коридора растворились как дым под нарастающим давлением. И обнаружилось, что проходы запечатаны плитами тёмного металла, которые были покрыты пятнами, похожими на кровавые.

А Трейси пела:

— Лемаршан, Ламент, Лемаршан.

Мертвенно-синий свет показался из-под плит и между ними. Объятые ужасом хулиганы в белых мантиях с воем кинулись к двойным дверям, но те с грохотом захлопнулись.

Трейси резко вытянула руку влево и выкрикнула «Кхорнат!», указала вниз и выкрикнула «Слаанет!», вверх: «Нурголт!» и вправо: «ТЗИНЧИ!»

Затем Трейси остановилась, чтобы вдохнуть побольше воздуха, и Гермиона, к которой вернулся дар речи, крикнула:

— Стой, Трейси, остановись!

На лице слизеринки сияла странная дикая улыбка. Она подняла руку вверх, щёлкнула пальцами в третий раз и снова заговорила нараспев высоким девчачьим голосом, к которому примешивался низкий тон, словно вместе с ней пел хор.

— Тьма за тьмой, чернее чёрного,

Похороненная под рекой времени...

Из тьмы во тьму, твой голос звучит в пустоте,