Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг. - Ковальская Елена

Спасибо за твою милую телеграмму. Право, я не против беспокойств, лишь бы избавить детей от новых печалей, а ради Сергея и Аликс я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь им стать такими, какими они должны быть, и поддержать в них искреннюю теплую любовь к своему отцу, как было всегда; только бы он помог мне, не слишком вовлекал в это свою жену и теперешнюю семью, что в конце концов только запутает их юные головки, и в результате сам испортит их представление <о себе>.

Я очень рада, что скоро смогу поговорить с тобой; есть столько тонких нюансов, которые формируют характер детей. И да поможет мне Бог! Я сделаю все, что в моих силах. Они так милы, добры и так трогательно заботливы со мной.

Храни тебя Господь, дорогая Минни.

Нежно любящая тебя, сестра Элла.

(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1584. Л. 2–5об. — на англ. яз.)

Вел. кн. Елисавета Феодоровна — Николаю II

11 марта. Москва — Царское Село

Только что получила бумагу от Фредерикса. Право, даже не знаю, как вас благодарить за вашу безмерную доброту, которая дает мне возможность продолжать жить, как Сергей. Надеюсь, с Божией помощью, справиться со всем хорошо, как он бы того хотел. Благослови вас Бог, дорогие.

Элла.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1431. Л. 9. — на англ. яз.)

Дневник Николая II

15 марта. По случаю сорокового дня смерти дяди Сергея были на заупокойной обедне

(Дневники Императора Николая II. М., 1991. С. 254.)

Великая княгиня вместе с детьми Павла Александровича едет в Царское Село.

Вел. кн. Елисавета Феодоровна — имп. Марии Феодоровне

17 марта. Москва — Царское Село

Какое милое и доброе твое письмо. Храни тебя за все Господь. Завтра у нас грустный повод для встречи, но какое благо быть с вами, мои дорогие, с теми, кто так его любил.

Элла.

(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1585. Л. 44. — на англ. яз.)

Дневник Николая II

18 марта. Встали рано, так как Аликс поехала в Колпино навстречу Эллы. Они приехали в 11 ½ с Марией и Дмитрием… завтрака пошли на панихиду по д. Сергее в походной церкви. Погода была теплая. Гулял с обоими и работал с Дмитрием в саду. Обедали и вечер провели все вместе.

(Дневники Императора Николая II. М., 1991. С. 254.)

Дневник вел. кн. Ксении Александровны

19 марта. Царское Село… Ездила к Ella, но ее не было наверху — застала ее у Аликс с Мари и Дмитрием. Бедная! Какая грусть написана у нее на лице и какая скорбь в глазах и кроме того — испуг, совсем другое выражение. Она так ласкова была со мной. В 7 ч. всенощная…

20 марта. Петербург.…зашла к бедной Ella — я одну ее еще не видела. Она так трогательно говорила — так спокойно просто удивительно — а на нее без слез смотреть нельзя — вся душа переворачивается! Какая глубокая вера — она одна дает ей силы переносить все! — Потом к чаю все пришли и Н<ики> и А<ликс> и дети…

(ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1.Д. 23. Л. 159–160.)

Дневник полкового священника о. Митрофана Сребрянского,

служащего на Дальнем Востоке

21 марта. В ответ на свое письмо с выражением чувства соболезнования и словами утешения получил от великой княгини телеграмму: «От всей души благодарю Вас за молитвы и письмо. Пишу Вам. Елисавета». Да утешит Господь Бог нашего дорогого шефа!

(Дневник священника 51-го Драгунского Черниговского Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елисаветы Феодоровны полка Митрофана Васильевича Сребрянского, с момента отправления его в Маньчжурию 11 июня 1904 года на день возвращения в г. Орел 2 июня 1906 года. М., 1996. С. 288.)

Конец марта, почти весь апрель и начало мая Елисавета Феодоровна провела в Царском. 22 марта утешить и поддержать сестру приехала принцесса Ирен Прусская со своим мужем принцем Генрихом. 26 марта Генрих уехал, а Ирен осталась до 12 апреля.

С Павлом Александровичем отношения обострились еще сильнее. Елисавета Феодоровна твердо придерживалась принципов мужа и оценивала желания Павла Александровича как противозаконные. Государь поддерживает ее сторону.

Николай II — вел. кн. Алексею Александровичу

29 марта

Дорогой дядя Алексей!

…Теперь сообщаю мой ответ дяде Павлу: я смотрю на его брак, как на поступок человека, который желал показать всем, что любимая им женщина — есть его жена, а не любовница.

Желая дать новое имя сыну ее — Пистолькорсу, он этим самым поднимает восьмилетнее прошлое, что в особенности неудобно по отношению к его детям от покойной Аликс[1977]. Они в таком возрасте, что скоро могут понять, какого рода отношения существовали между их отцом и теперешнею его женой. Не думаю, чтобы сознание способствовало сближению их с ним. Репутация жены, восстановленная законным браком, опять поколеблется благодаря подчеркиванию прошедшего.

Наконец, совершенно естественно ребенку оставаться при матери и продолжать носить фамилию первого мужа. Вот те причины, которые заставляют меня не согласиться на просьбу дяди Павла.

Можешь для удобства и ясности переписать для него все касающееся этого вопроса.

Сердечно твой Ники.

(Российский Императорский Дом. Дневники. Письма. Фотографии. М., 1992. С. 71.)

Вел. кн. Павел Александрович — Николаю II

12 апреля. Париж

Дорогой Ники,

Сейчас получил телеграмму от Алексея, где он говорит, что тебе угодно, чтобы я приехал один. Я ошеломлен этим, т. к. ты сам разрешил мне привозить жену с собой! Не говоря уже о тоске разлуки с нею, я в глупейшем положении относительно посольства и французов, которым, сильный твоим обещанием, я сообщил, что жена едет со мной. Умоляю тебя, измени свое решение. Ведь ее никто, кроме ее детей, не увидит, она, бедная, так безумно радовалась повидать их, а главное ее сын будет в конце апреля произведен в офицеры, и ей так хотелось поздравить его в этот день. Умоляю всем, что тебе дорого, не откажи мне в этой моей просьбе. С нетерпением буду ждать от тебя телеграммы.

Крепко вас всех обнимаю.

Твой Павел.

(Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю / под ред. и вступит, ст. В. И. Семеникова. Ленинград, 1925. С. 54.)

Николай II — вел. кн. Павлу Александровичу

<После 12 апреля>

… Сегодня пришло твое письмо чрезвычайно меня удивившее. Неужели ты не помнишь, с какою благодарностью и с каким смирением ты отнесся к большой милости, оказанной тебе пожалованием генерал-адъютантского мундира, чтобы ты не присутствовал во фраке на похоронах дяди Сергея? Когда по возвращении из Москвы с разбитым от горя сердцем, ты меня спросил, есть ли для тебя надежда <?> когда-нибудь привезти твою жену — я тебе ответил — да в будущем, при более продолжительных приездах.

Тут очевидное недоразумение, ибо говоря о будущем, я разумел долгий промежуток времени, и ты видишь все сроки сокращенными и принимаешь будущее уже за настоящее. Это выходит переиначиванием моих слов.

При следующих наших разговорах я попрошу дядю Алексея присутствовать, чтобы вновь подобные недоразумения не случались. Мише было разрешено вернуться в Россию, т. е. на Кавказ только 10 лет спустя, но, между прочим, он этим не воспользовался. Во всяком случае, за мною остается право решения вопроса о времени, когда тебе разрешено будет приехать сюда с женою. Ты должен терпеливо ожидать этого, не забегая вперед.

Позволив тебе приезжать в Россию от времени до времени, я желал этим дать утешение твоим детям видеться с тобою, они все потеряли в дяде Сергее в сущности второго отца.