Хранитель - Ольга Голотвина

- Так это и есть Горная Колыбель?

Джангилар протянул руку и коснулся края замшелой каменной колоды. Жест короля был почтительным, не грубым, но стоящего рядом Нуренаджи передернуло. Принц поспешно оглянулся: не заметил ли кто-нибудь его враждебных чувств.

Но столпившиеся вокруг грайанцы глядели только на древний камень.

- А что тут… мхом заросло?.. - поинтересовался король Грайана. - Волшебные знаки?

- Нет, Дракон, просто надпись на древнем языке. - Учтивость тяжело давалась силуранскому принцу, но со стороны все выглядело вполне достойно. - «Да возрадуется мать, да улыбнется отец».

- Первым грайанским ребенком, которого положат в эту колыбель, будет мой сын, - сказал король. - А потом - как в Джангаше: допускать всех желающих!

- Мудрое решение, государь! - отозвалась из-за его плеча статная черноволосая женщина. - Матери со всех концов страны понесут в Тайверан своих детей. Это даст новую жизнь столице, а то город стал приходить в упадок…

Нуренаджи тоскливо огляделся. Весь берег пылал кострами. Меж огней поднимались походные шатры, и среди них возвышался королевский - просторный, с зелеными и алыми узорами.

Вдоль берега, словно стадо китов, дремали пять кораблей. Завтра они расстанутся…

Грайанский король оглянулся, заметил Нуренаджи, устремившего взор на реку, и догадался, о чем тот думает.

- Завтра Горная Колыбель продолжит свой путь в Грайан, - сказал Джангилар. - Будет ли Вепрь сопровождать ее до самого Тайверана?

- Нет, за Колыбель отвечает Метвеш Шелковый Плащ из Клана Акулы. Он сумеет уберечь драгоценный груз от опасностей дальнего пути. Мне же мой государь повелел встретить короля Грайана и с почетом сопроводить его в Джангаш.

Нуренаджи не назвал Грайан Великим. Джангилар не обратил внимания на эту оговорку, случайную или намеренную. Но черноволосая красавица еле заметно нахмурилась. Сестра Короля считала своей обязанностью замечать мелочи, которые впоследствии могли оказаться важными.

- Любезность Нуртора приятна мне, - поддержал беседу король, - тем более что юный Вепрь теперь - наследник престола… не так ли?

Нуренаджи кивнул. Он старался быть серьезным, даже мрачным, но не сразу сумел задавить на губах довольную улыбку.

- Предательство - это ужасно… это я о Тореоле, - отозвался он с самым горестным вздохом, какой только смог из себя выжать. - Дракона хранит от измены подданных могущественный талисман, а нам, силуранцам, приходится полагаться на милость Безымянных!

- Пусть эта милость всегда пребудет над твоим государем, - доброжелательно кивнул король. - Прошу Вепря ко мне в шатер - разделить вечернюю трапезу… Пойдем, Нурайна.

- Да простит меня государь, - негромко отказалась женщина, - я устала и хотела бы лечь спать. Завтра рано вставать - еще до полудня мы будем в Джангаше.

Нурайна откинулась на подушки, закрыла глаза и рассеянно позволила двум рабыням хлопотать вокруг себя. Юная служанка бережно расчесывала длинные волосы госпожи, а старуха протирала лоб и щеки хозяйки влажной, горьковато пахнущей тряпочкой и озабоченно разглядывала уголки глаз и рта: не появились ли, храни Безликие, первые морщинки? Все-таки госпожа не молоденькая уже, в тридцать шесть лет надо красоту беречь. А уж и есть что беречь! Ничего не скажешь, все дали боги… Вон какой лоб высокий да чистый… а брови-то, брови - черные, ровные, чуть у висков приподнятые… а уж глаза - загляденье: темные, большие, широко поставленные… Жаль, нечасто улыбается, редко люди видят, какие зубы ровные да белые… А вот следить за этим богатством - ну, никак не хочет! Вроде ей все равно, красивая она или нет…

Заколыхался полог шатра, послышался смущенный голос1

- Позволит ли ясная госпожа войти?

- Заходи! - откликнулась Нурайна, не поднимая век.

Вошел молодой воин, охранявший шатер. Склонился над госпожой, что-то шепнул. Старуха недовольно поморщилась, еще секреты разводит, сопляк! Будто не знает, что у королевской сестры болтливая рабыня и дня бы не задержалась!

Нурайна открыла глаза, выпрямилась:

- Вот как? Интересно… Проведи его сюда так, чтобы никто не заметил… А вы обе - брысь!

Старуха сдержала возмущенный возглас - вот и изволь в таких условиях заботиться о чужой красоте! - и оскорбленно удалилась. Молоденькая помощница последовала за ней, на ходу успев перемигнуться с воином.

Вместо них в шатре появился широкоплечий, коренастый, начинающий седеть человек. Опустился на колено перед сестрой короля:

- Не знаю, сможет ли госпожа вспомнить меня…

- Почему же, помню. Ты - капитан «Зимородка», верно? А лет пять назад, в Грайане… - Нурайна запнулась, потому что имя силуранца не приходило ей на ум, хотя все остальное, связанное с ним, она помнила.

- Так, госпожа. Если бы не твоя доброта, меня казнили бы за преступление, которого я не совершал. Вся моя семья молит Безликих…

- Ну, будет, будет! Если я помогла доказать твою невиновность - значит, на то была воля Безымянных… Ты пришел, чтобы поблагодарить меня?

- Не только, госпожа… - Капитан говорил медленно, стараясь, чтобы речь была гладкой и правильной. - Происходят странные вещи… и я хочу рассказать тебе о них. Я не предатель. Я не произнес бы ни слова, если б думал, что это пойдет во вред моей стране. Но я вожу корабль по Тагизарне и каждый день молю богов о мире… о торговле между Силураном и Грайаном. И если что-то помешает переговорам… Да еще без ведома моего государя…

- Вот как? - Глаза женщины стали недоверчивыми и холодными. - А почему ты решил рассказать об этих «странных вещах» именно мне? Кто я такая? Всего-навсего незаконная сестра короля! А при Джангиларе столько придворных…

Капитан ухмыльнулся:

- Моя госпожа - скромная женщина… Но я кое-что слышал о том, что она значит при дворе. Опять-таки и про щедрость ее наслышан…

- Ладно, об этом потом… Что у тебя за «странные вещи»? Капитан замолчал, а затем заговорил совсем иначе - не подбирая учтивые слова, а как само на язык ложится:

- Когда снаряжались к выходу из Джангаша… я гляжу: еж водяной, в левый борт с наружной стороны вбито железное кольцо! Не в самый планшир, пониже… если перегнуться через борт, можно достать рукой. А от кольца вниз, в воду, цепь убегает - не очень толстая, но, похоже, прочная. Ну, думаю, еж водяной! На моем-то «Зимородке», где я каждую щепку отколовшуюся знаю, вдруг такие игрушки непонятные! Кликнул боцмана, пообещал ему ноги выдернуть. Он затрясся, понес какой-то бред: мол, велено было приколотить, а шуметь как раз не велено… Я ору, еж водяной, требую объяснений… вот только не думал, что мне их будет давать Нуренаджи Черный Эфес. Лично, еж водяной! Было мне сказано, что принц может оказать честь и другому кораблю, а на палубе моего «Зимородка» для меня погребальный костер сложат, если вякать не перестану… Ну, еж водяной, заткнулся я, а сам думаю: что-то не так! Мы ж в порту стояли, принцу вроде нечего было бояться… а он боялся, светлая госпожа, чтоб мне на Пенных Клыках днище просадить! В глаза я ему, еж водяной, не смотрел, но голос-то слышал… Думаешь, ясная госпожа, я рехнулся? Или вру? Или ерунду тебе зачем-то рассказываю?