Одиссея адмирала Кортеса. Тетралогия (СИ) - Сергей Лысак

— А что дальше будем делать, сэр? Ведь идти на Тринидад — это все равно что к черту в пасть.

Робинсон злорадно хмыкнул, но подумав, все же ответил.

— Согласен, Абрахам. Более того, я уверен, что брать нас на борт после того, как мы посадим это корыто на мель, никто не собирается. Паркетные шаркуны очень боятся занести на Барбадос заразу. А расстрелять шлюпки из пушек картечью с малой дистанции проще, чем выпить кружку рома. Поэтому к Тринидаду мы не пойдем.

— А куда?!

— К западу от Барбадоса находится остров Сент-Винсент, а к северо-западу Сент-Люсия. До обоих чуть более восьмидесяти миль. Во всяком случае, это ближайшая от Барбадоса земля. Пока идем прежним курсом, а как стемнеет, поворачиваем на запад. На подходе к острову, мили за две-три, спускаем шлюпки. Это корыто бросаем и поджигаем. Пусть сгорит дотла вместе с заразой, не дай бог она на остров попадет. На шлюпках добираемся до берега, а дальше будем думать, как выкрутиться.

— А как же наши?! Те, что в горячке лежат?!

— Новых заблевших нет?

— Нет. Только те, что в трюм спускались.

— Проявите христианское милосердие. Пристрелите их перед тем, как уходить. А черномазые сами подохнут.

— А на острове что делать будем?

— Сначала надо отсюда ноги унести и заразу на берег не занести. Дальше посмотрим по ситуации.

— А может, лучше "Аметист" на абордаж взять?

— Не получится. Он все время на ветре и явно держит дистанцию. Возможно, он потеряет нас в темноте. А не потеряет — сразу же раскроет свои намерения. И знайте, что отступать нам некуда. Эта королевская лоханка под названием "Аметист" очень быстроходна, уйти от нее мы не сможем. И если только он попытается помешать нам идти туда, куда мы хотим, а не к Тринидаду, то либо мы его, либо он нас…

Остаток дня прошел спокойно. Новых заболевших среди команды не прибавилось, зато из трюма негры-"санитары" выкинули за борт еще шестерых. "Сан-Себастьян" шел не торопясь курсом на Тринидад, неся лишь часть парусов и старательно делая вид, что людей на галеоне катастрофически не хватает. Огни с наступлением темноты зажигать не стали, чтобы проверить реакцию "Аметиста". Через час после захода солнца, убедившись, что "Аметист" не приближается, Робинсон изменил курс на запад в сторону острова Сент-Винсент, приказав поднять все паруса, какие только можно. "Сан-Себастьян" сразу прибавил в скорости хода, но… Маневр не прошел незамеченым. "Аметист" тоже изменил курс и пошел следом, по-прежнему оставаясь на ветре. В отличие от "Сан-Себастьяна" он шел с положенными огнями, благодаря которым его было хорошо видно в темноте. Но никаких враждебных действий против конвоируемого галеона пока не предпринимал.

Лейтенант Майкл Фримантл, командир шлюпа "Аметист", не удивился, когда в его каюту постучал вахтенный матрос и доложил, что "Сан-Себастьян" резко изменил курс и пытается скрыться в темноте. Чего-то подобного он и ожидал, так как не считал Бенджамина Робинсона идиотом, добровольно согласившимся идти к Тринидаду, как баран на заклание. В этом случае вступал в действие следующий пункт инструкции, полученной в Бриджтауне. Если "Сан-Себастьян" не пойдет туда, куда ему сказано, а попытается удрать, то уничтожить галеон и всех, кто находится у него на борту. Абсолютно в с е х! Никого не спасать. Причем сам корабль не просто утопить, а по возможности сжечь. Именно для этой цели на борт "Аметиста" были доставлены зажигательные ядра, которые все же сумел найти в закромах форта полковник Парсонс. Доверия к этим "головешкам" у Фримантла не было, так как весь опыт их применения показал довольно низкую эффективность. Но в данном случае они могли оказаться полезными, так как предполагалась стрельба по одиночному и не очень сильному, да к тому же тихоходному и неповоротливому противнику. С минимумом людей на борту и очень проблемным "грузом", который если только вырвется из трюма, создаст огромные неприятности команде. И поскольку капитан Робинсон повел себя вполне предсказуемо (в чем был уверен Фримантл) и пошел не к Тринидаду (в чем был уверен губернатор), а к цепи Антильских островов, то команде "Аметиста" выпадала возможность испытать зажигательные ядра в действии.

Поднявшись на палубу, Фримантл быстро обнаружил "Сан-Себастьян", пытающийся скрыться в темноте. Но в ясную лунную ночь его было видно прекрасно несмотря на то, что огни он зажигать не стал. "Аметист" как раз заканчивал разворот на новый курс и вахтенный офицер доложил.

— Пытаются удрать, сэр! Скорее всего, хотят достичь Сент-Винсента.

— Я тоже так думаю. Ну что же, это всего лишь несколько усложнит нашу задачу, не более. Если эти висельники не хотят идти туда, куда им велено, то отправятся на дно…

"Аметист" поднял все паруса и устремился вдогонку за "Сан-Себастьяном", быстро сокращая дистанцию. Робинсон внимательно наблюдал за маневрами преследователя, и когда понял, что скрыться в темноте и уйти не получится, в сердцах выругался и приказал приготовиться к бою. А когда шлюп подошел ближе и его носовые пушки полыхнули огнем, дав залп картечью по рангоуту галеона, расклад стал ясен окончательно. И приходилось играть теми картами, какие сдала Судьба…

"Аметист" попытался застать своего врага врасплох, но это ему не удалось. Ответный залп картечью из кормовых орудий "Сан-Себастьяна", хлестнувший по парусам, заставил лейтенанта Фримантла действовать осмотрительнее и не лезть на рожон. Поскольку стрельба велась ночью и прицелиться толком было сложно, оба корабля вели огонь картечью по рангоуту, стремясь изорвать паруса и такелаж, и таким образом сбить ход противнику. "Аметист" пробовал применить зажигательные бомбы, но успеха не добился. Команда "Сан-Себастьяна" была начеку и быстро гасила отдельные очаги возгорания. В итоге бой свелся к тому, что быстроходный и верткий шлюп удерживал позицию за кормой галеона, стараясь бить продольными залпами, а галеон огрзызался и всячески пытался достать мелкого и наглого противника своей бортовой артиллерией. Но поскольку огонь велся на большой дистанции и в темноте, особого успеха ни та, ни другая сторона так и не добились. Конечно, повреждения были, но не фатальные и это не мешало обоим кораблям продолжать бой. Все изменилось, когда лейтенант Фримантл видя, что такая тактика не позволяет выполнить задание и "Сан-Себастьян" все равно уходит, решился подойти ближе. Эффективность стрельбы сразу выросла, но ставка на более высокую скорострельность своих орудий и более высокую скорость, на которую понадеялся командир "Аметиста", себя не оправдала. За четыре часа боя корабли порядочно изуродовали друг друга. Снасти на обоих свисали гроздьями, паруса представляли из себя драные лохмотья, но тем не менее "Сан-Себастьян" медленно, но уверенно уходил. И в довершение всего на "Аметисте" открылась течь. "Сан-Себастьян", видя, что противник приблизился, начал стрельбу ядрами и добился успеха, повредив корпус шлюпа. Лейтенант Фримантл понял, что еще час-другой такого боя, и "Аметист" полностью лишится хода. А после этого "Сан-Себастьян", корпус которого похоже не пострадал от малокалиберных орудий "Аметиста", даже с изорванными парусами и поврежденным такелажем сможет подойти достаточно близко и бортовым залпом превратить шлюп в дрова. И теперь надо срочно решать дилемму — продолжать атаковать, ведя безнадежный бой, который рано, или поздно закончится победой "Сан-Себастьяна", или плюнуть на него и уйти, не выполнив задание. Преследовать его пираты вряд ли будут. Но принять решение Майкл Фримантл не успел. Очередной залп картечью с "Сан-Себастьяна" прошел довольно низко и ударил не по парусам, а по палубе квартердека. После этого мичман Дэвид Макензи — единственный из оставшихся в живых офицеров — понял, что теперь он — командир "Аметиста".

О том же самом думал и Бенджамин Робинсон. Несмотря на многочисленные попадания, корпус "Сан-Себастьяна" остался цел, малокалиберные пушки его противника не могли нанести серьезного вреда крупному и прочному галеону. Чего нельзя было сказать о такелаже и парусах, но это в конце концов не смертельно и поправимо. Капитан повеселел и прикидывал, сколько времени еще продержится "Аметист", так как бой на истощение он явно проигрывал. Шлюп, хорошо видимый в лунном свете, имел повреждения рангоута и былой резвости в его маневрах уже не было. Как знать, возможно на этом бы все и закончилось. Но как иногда бывает, в дело может вмешаться непредвиденная случайность, которая мгновенно меняет расстановку сил.

Робинсон услышал крики и выстрелы. Сначала он ничего не понял, а когда понял, стало слишком поздно. Впрочем, он бы все равно не смог ничего сделать. Негры каким-то образом сумели вырваться из трюма и напали на команду галеона. Да, они были закованы в цепи и истощены после длительного перехода через океан, но смертельная опасность придала им силы. И их было много. Значительно больше, чем моряков "Сан-Себастьяна". Очень быстро они смяли канониров на батерейной палубе и вырвались наверх. У некоторых в руках было холодное оружие, добытое в бою, остальные были вооружены чем попало. Команда "Сан-Себастьяна" схватилась за сабли и пистолеты, но силы были слишком неравны. Несмотря на большие потери среди негров, численный перевес все же решил исход боя и они захватили галеон. Лишь Робинсон и еще семеро уцелевших матросов продолжали яростно отбиваться на юте, размахивая саблями, стараясь лишь подороже продать свою жизнь.