Лучшее за год: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Сборник

Впрочем, ее военная подготовка не прошла даром хотя бы в одном отношении. Она хорошо знала, сколько патронов у нее в обойме, и пустила последнюю пулю себе в лоб. Я же понятия не имел, сколько патронов у нее в пистолете, и еще долго сидел, сжавшись в комок, за металлической переборкой.

Пистолет я решил не брать. Я не умею обращаться с оружием, а пистолет в моей руке стал бы прекрасным поводом пристрелить меня тем, кто этому обучен. Я гордо прошествовал мимо множества стеклянных медицинских шкафчиков с бесконечными рядами генетически выведенных лекарств, так же ничего там не взяв.

Выйдя в первый же коридор, я понял, что не ошибся. Повсюду валялись трупы с изъеденными лицами. Некоторые из них были тщательно упакованы в полиэтиленовые мешки, но так и лежали на полу. У меня сразу сложилось впечатление, что здоровому человеку было бы гораздо безопаснее в моей камере, чем в остальных помещениях этого корабля. Где-то в его трюмах мерно гудели машины, но мне почему-то казалось, что у штурвала нет рулевого.

Некоторое время я бродил по разным палубам, пока не нашел хозяйственный склад. Уложив остатки дежурного офицера на мягкий диван, я начал шарить по полкам. Мне довольно долго пришлось рыться в разных припасах и снаряжении, прежде чем я нашел нужную мне темно-зеленую пузатую бочку с надписью «ОСТОРОЖНО! НЕ ДАВАТЬ ДЕТЯМ! НЕ ДОПУСКАТЬ ПОПАДАНИЯ В ПИЩЕВОД!». Пониже мелкими буквами было зачем-то написано «СМЕРТЕЛЬНО ДЛЯ МОРСКОЙ ФАУНЫ И ПЧЕЛ!».

Отковыряв крышку бочки складным ножом, я сунул в нее голову. Как можно глубже. Мою кожу стало пощипывать. Я не решился открывать глаза. Ведь моя болезнь еще никому не выела глаз!

Вытащив голову из канистры, я щедро облил ее содержимым себе шею и плечи, потом отволок еще пару канистр зеленой дряни в ближайшую душевую и облился с головы до ног.

Не вытираясь, я вымочил в зеленой жиже форменный комбинезон, натянул его и, оставляя за собой зеленый след, поплелся в носовую часть корабля, где так долго держали меня с товарищами по несчастью. По пути я не встретил ни одной живой души. Мои товарищи были мертвы. Меня это не очень удивило. Ведь последние несколько дней я изучал в микроскоп самые разные кусочки их тел. Педерсен-через-Дэ плавал в ванне с формалином. Узнать его можно было только по большому обручальному кольцу с сапфиром на правой руке, потому что кожи на нем вообще не осталось. В основном кожа была искусно объедена микроорганизмом, но кое-где ее явно неуклюже срезала скальпелем человеческая рука. Один из кусочков Педерсена-через-Дэ лежал под микроскопом в воде, защищавшей его от окружающего воздуха.

Я стал смотреть в микроскоп, постепенно уменьшая увеличение, и, наконец, с радостью увидел того, кого искал. Пассивный и парализованный водой, он все же лишь спал, ожидая, когда солнце испарит влагу и он снова сможет шнырять, пожирая все на своем пути.

«Не увидели леса за деревьями», – пробормотал я в пустоту.

Дерматофагоиды. Обычные клещи-кожееды! Впрочем, эти клещи были не такими уж обычными.

Обычный клещ-кожеед – а в одном грамме пыли может разместиться до 500 особей этого вида, – преспокойно всю жизнь питается человечиной. Точнее, он пожирает человеческую кожу, из которой в основном и состоит домашняя пыль. Люди и страдают-то аллергией на пыль в основном из-за того, что она содержит экскременты этих малюсеньких существ, лучше всех в мире приспособившихся к тому, чтобы питаться тканями человеческого тела. Слюна, вырабатываемая этими клещами, попросту разлагает эти ткани.

Разумеется, обычно эти клещи питаются только омертвевшими кусочками человеческой кожи, но что могло воспрепятствовать какой-нибудь разновидности этих клещей научиться питаться живой кожей?

Выходит, это не вирусы и не бактерии с марсианского метеорита, а заурядные козявки, которых горе-ученые наверняка в больших количествах замечали в своих препаратах, не обращая на них никакого внимания! Ведь на теле каждого здорового человека множество таких клещей!

Разумеется, больным не помогали антибиотики. Больных надо было просто вымыть в инсектициде, а точнее, обрызгать «Москитолом-Клещевитом»!

Морской врач заразился, когда стал изучать в воде содержимое воздушных фильтров или еще где-то на корабле. Дело в том, что клещи, в отличие от бактерий, преспокойно вылезают из чашек Петри. Но я не виноват в его смерти. Видит Бог, выпусти он меня, и я бы спас его. Жаль, что его пристрелили чуть раньше…

Впрочем, теперь мне нужно было как можно скорее покинуть зараженный корабль.

Наконец я нашел трап, ведущий наверх к открытому люку. Я долго искал, но все люки в верхней палубе почему-то были закрыты. Я даже начал беспокоиться…

Открыв люк, я вылез на свежий воздух. Над морем висел туман, сквозь него проглядывало белое небо. Волны ревели.

Ну конечно же! Как я сразу не догадался?! Подводная лодка! Кто бы разрешил ставить такие жуткие эксперименты на корабле, не способном в любой момент опуститься со своей страшной тайной на дно морское. Я стоял на вершине рубки подлодки, медленно плывшей на поверхности. Она явно шла малым ходом, потому что от нее не отставал парусник. Он наверняка заметил странные маневры субмарины и задержался на пути своего бегства в Порт-Стенли или на Ушуайю, запрашивая сигналами мертвый экипаж подлодки, не требуется ли ему помощь. Доброе сердце когда-нибудь погубит Тора Амундсена! Всего в полумиле я различил в тумане ходовые огни еще двух крупных судов. Позже я узнал, что это были аргентинские траулеры. Здешние воды, судя по всему, бороздили в основном добрые самаритяне…

Я помахал людям на борту «Фрама». Они помахали мне в ответ. Некоторое время я искал спасательную лодку. Кажется, лодки крепились главным образом под палубой, но та, что я наконец нашел на корме, прекрасно надулась, стоило мне дернуть за тросик. Обильно полив ее инсектицидом, я столкнул ее за борт, побежал в сторону кормы и на ходу прыгнул в лодку.

Когда я подгребал к «Фраму», на его борту раздались радостные возгласы. Мне спустили спасательную сеть. Я залез в сеть, но не дал поднимать на борт «Фрама» лодку с субмарины.

Верзила Тор Амундсен подошел и поздравил меня с чудесным спасением.

– Я даже не спрашиваю, в какой гадости ты перемазался, как чайка в нефти, – добродушно заметил он.

– А они, – добавил Амундсен, тыча пальцем в небо, – кружат здесь уже добрых полчаса и не дали нам приближаться к подлодке, говоря, что это смертельно опасно. Но не могут же они запретить нам взять на борт людей, спасающихся с нее на надувных лодках!

В небе раздался рев. Он нарастал. На носу «Фрама» что-то закричали. Я посмотрел в небо и увидел, как в тумане материализовался треугольник крыльев с белыми звездами и полосами.