Одинокий тролль. Дорога ярости. Путь Эскалибура - Дэвид Вебер

— Не понимаю, и слава богу, — ласково сказал он и нежно прикоснулся рукой к ее подбородку. — Я могу только догадываться о той ноше, которую несет жена каждого воина, и делать все возможное, чтобы ее облегчить. Поверь, я делаю все, чтобы жертв с нашей стороны было как можно меньше. Но у меня нет выбора, идти мне на битву или нет. Размышлять об этом я мог в Англии, но не здесь. Утешься же тем, что наш командир считает нас ценным приобретением для гильдии и потому не станет тратить наши жизни попусту. — Он улыбнулся, пытаясь скрасить ставший слишком серьезным разговор шуткой. — Не надейтесь, что вы так легко избавитесь от меня, миледи. Даже если я буду повержен, лекарь, проявив присущее ему мастерство, возвратит меня к жизни.

— Не самая удачная шутка, Джордж, — ответила Матильда, и улыбка его погасла прежде, чем упрек в ее глазах.

— Ты права, — признал он. — Прости меня.

— Конечно же прощу, глупый ты мой! — Она потянулась к его руке и крепко сжала ее. — Мне не надо было придираться к твоей глупой шутке — ведь я знала, что ты хочешь утешить меня… Но…

Голос ее задрожал и осекся. Сэр Джордж поцеловал руку жены, не зная, чем он может по-настоящему ее утешить. Демонический шут не солгал — одиннадцать убитых воинов вернулись в их отряд после того, как лекарь оживил их. Его люди отнеслись к этому по-разному: кое-кто откровенно радовался, иные сочли вполне естественным — мало ли чудес они видели на корабле. Нашлись и такие, кто шептался о сговоре с нечистым, а это было опасно. Барон сделал все, чтобы урезонить недовольных, но горький осадок от их речей остался у него на душе, и смыть его не удалось даже превосходным вином, присланным ему двоеротым.

Воскрешенные не помнили того, что случилось с ними после смерти. По крайней мере, четких воспоминаний у них не сохранилось. Первый день после воскрешения они плохо соображали и походили на пьяных или на умалишенных. Они не всегда отзывались на свои имена, отвечали на вопросы невнятно, словно были не в себе. Со временем это стало не так бросаться в глаза, и все же…

Все раненые, которых врачевал лекарь, оправлялись от ран с чудесной быстротой. Мало кто из них запомнил, как были исцелены их раны, но два-три человека вспомнили, что их поместили в ящик из хрусталя, оставив голову снаружи. Ящик быстро заполнился чем-то вроде очищающего пара, но он был несколько другим — более густым, плотным, похожим на жидкость, которая жгла и щипала, касаясь тела. Это было не больно, говорили они с разной долей убежденности. Это просто было… необычно. Странное ощущение не поддавалось описанию, и сэр Джордж надеялся, что судьба убережет его от знакомства с этим неописуемым паром.

Как бы ни действовал этот пар, он оставлял свою отметину на раненых, поскольку та часть тела, где была рана, становилась темно-красной. Не кровавого цвета, а скорее как панцирь вареного рака или кожа у тех англичан, которые по дурости подставили себя под лучи жгучего солнца Средиземноморья или Испании. Красные пятна не болели, они вообще теряли чувствительность и исчезали через день или два после того, как раненые возвращались из лазарета.

Одиннадцать Лазарей были такого же красного цвета, но не частично, а с ног до головы, и «загар» этот сходил с них куда медленнее. По мнению сэра Джорджа, это должно было успокоить людей, особенно тех, кто сам носил отметину такого же цвета после ранения, но не тут-то было. Неестественно красный цвет кожи лишь усугублял страх перед воскресшими мертвецами.

Страх поселился не только в душах многих воинов, но и в душе самого барона, несмотря на данные ему демоническим шутом объяснения. Дело могло принять скверный оборот, если бы не отец Тимоти. Хвала Господу, что сэр Джордж сообразил отвести священника в сторонку и предупредить его о скором возвращении воскресших в строй. Отец Тимоти был потрясен не меньше, чем он сам. Может, даже сильнее, поскольку его учили — и сам он учил, — что чудесные исцеления и воскрешения совершаются только силой Господа или святых. Но двоеротый-то не был святым!

К счастью, у отца Тимоти было два дня на подготовку. Большую часть этого времени доминиканец провел в молитве и посте, взыскуя божественного руководства, но когда он окончил свое бдение, глаза его были полны спокойствия и уверенности. Когда часть воинов стала шарахаться от воскрешенных и осенять себя крестами, а кто-то даже схватился за оружие, отец Тимоти появлялся среди них, словно огромный, широкоплечий, беловолосый медведь, посланный для вразумления людей самим Господом. Мощь его голоса, которым он развеивал нелепые страхи и увещевал англичан принять милость Господню, при каких бы странных обстоятельствах она ни проявлялась, сделала бы честь любому медведю. Перепуганные солдаты, испытывавшие ужас перед сверхъестественным, казались рядом с ним мальчишками, вызвавшими гнев вспыльчивого наставника, когда на них громом обрушивался бас священника.

И все же ощущение неестественности не ушло. Остался вопрос: являются ли воскресшие теми, кем были при жизни? Или это подменыши? Та же плоть — безусловно! — но живет в ней душа? А если живет, то чья?..

Сэр Джордж искренне верил в правоту отца Тимоти. Конечно же он прав! В конце концов, Господь действует через того, кого Он сам выберет, даже если этот избранник является демоническим шутом. И все же сомнения посещали порой сэра Джорджа…

— Я верю Тимоти, — твердо сказал он Матильде. — Если он говорит, что воскрешение моих людей есть чудо Господне, то кто я такой, чтобы спорить с ним? И все же, хотя я верю ему, мои чувства никак не примирятся с моими верой и разумом. — Он улыбнулся ей. — Не ты одна смотришь на это как на нечто нечестивое, миледи! Но полно, нельзя уделять столько внимания неуклюжей шутке неуклюжего мужа!

— Боюсь, нам придется привыкнуть еще ко многому столь же нечестивому, — сказала Матильда. Отпустив руку мужа, она потянулась за кубком с вином и, заметив, как он поморщился, поспешно добавила: — Не обращай внимания на мои слова. Не подумав, я часто говорю первое, что приходит в голову.

— Вот уж этого за тобой не водится, напрасно на себя наговариваешь. Хотя порой мне кажется, твой отец не понимал, какое ужасное создание готовится выпустить в ничего не подозревающий мир, побуждая тебя учиться читать.

— О, думаю, он прекрасно понимал, что делает! — ответила Матильда с коротким невеселым смешком. Время притупило остроту потери, и все же лицо ее затуманивалось при упоминании о графе Кэтуолле. — Полагаю, он был рад, что младшим его ребенком оказалась дочь, которую можно без особых хлопот сбыть с рук. И вряд ли он сильно задумывался о судьбе несносного дитяти, которое изловчился всучить ротозею, согласившемуся взять меня в мужья! — Она чуть заметно улыбнулась. — Он был невысокого мнения о моем уме и рассчитывал, что грамотность поможет мне восполнить его недостаток. Судя по твоим словам, его надежды не оправдались…