Хо - Raptor

— Жаль Ванечку, — тихо вздохнула Ольга. — Он был таким славным, таким весёлым. Комок энергии, непоседа, балагур. Я не верю в то, что его постигла такая участь.

— Я скорблю вместе с тобой. Крепись.

— Ты знаешь, Жень, я почему-то вдруг ощутила странное изменение своего состояния. Каждая трагедия причиняла мне новую порцию нестерпимой душевной боли. Так было с Настей, так было с Володей. Но эти ребята не были мне так дороги и приятны, как Бекас. Доселе я и представить себе не могла, как смогу пережить его потерю, и смириться с ней. И вот, его нет. А я совершенно спокойна. Да, мне очень грустно. Да, мне безумно жаль Ваню. Но я почти не чувствую боли и душевной тоски. Почему? Неужели я так очерствела, похолодела, стала равнодушно относиться к происходящему? Я ловлю себя на мысли, что всё это меня не касается. От этого мне становится стыдно и страшно. Мой друг умер, а мне практически всё равно. Как будто бы он остался где-то далеко, по ту сторону реальности. Как будто бы его и не было никогда. Что это, Женечка? Что со мной?

— Здесь нет ничего невероятного. Сработала защитная функция твоей нервной системы. Более ты не могла выносить усиление морального напряжения. Когда перегрузка достигла критической черты, твой разум заблокировал твои чувства, чтобы избавить тебя от срыва. Разумеется, самостоятельно он вряд ли бы так перенастроился. Скрывать не буду, здесь тебе отчасти помог я. Поверь мне, лучше пережить тяжёлую трагедию, сохраняя ледяное спокойствие, нежели сойти с ума от тоски, и отправиться следом за своими несчастными друзьями. На корм Хо.

— Может быть, это и к лучшему, что я перестала чувствовать боль. Ведь вместе с этим я перестала бояться Хо. Сейчас я чувствую лишь усталость от того, что творится там — в реальности, — спокойно рассуждала Ольга. — Мне хочется отстраниться от этого, оградиться. Вообще об этом не думать. Хотя бы на время забыть обо всём.

— Забудь, — кивнул Женя. — Просто забудь, и не думай об этом.

— Забыть и не думать… Осень наступила. Как красиво вокруг, торжественно. Покой — наверное, это всё, что мне нужно.

— Ты заслужила его.

— Нет, не произноси это слово! Никогда его не произноси!

— Почему? А что в нём такого?

— Не люблю его. Не люблю, и всё. Вечно слышу его, как издевку. Надоело.

— Хорошо. Как скажешь.

— Прости, что сорвалась. Ты не обиделся на меня? Понимаешь, все эти события сделали меня немного дёрганной…

— Разумеется, я не обиделся. Всё в порядке, и не нужно оправдываться. Если это слово тебя раздражает — мы больше не будем его использовать в нашем общении.

— Спасибо, что понял меня. Ты — чудо.

Листья, сонно кружась, падали на прохладную землю, устилая её пряным пятнистым ковром. Маленькие паучки на длинных паутинках, время от времени, пролетали по воздуху мимо людей, направляя свои лёгкие летучие нити в неизведанную осеннюю даль. Ничто не нарушало спокойствия чинной прогулки. Ни надоедливые любопытные лица, ни бесконечный уличный шум, ни жалкие бродячие животные. Парк раскинулся перед ними во всей своей нетронутой красоте, окружая колоннами задумчивых деревьев, среди которых затихали звуки голосов, и слова становились неясными для постороннего слуха. Деревья лучше кого бы то ни было умеют хранить людские тайны.

Ольга подбирала наиболее приглянувшиеся ей листья, складывая их в гербарий. Подняв очередной листок, она с задумчивым видом рассматривала его, разглаживала, водила пальчиками по ветвистым прожилкам.

Несколько минут они шли молча. Какое-то время Евгений продолжал наблюдать за тем, как Оля любуется собранной листвой, а затем вдруг тихонько пропел:

Мы букет поставим посреди стола,

Осень золотая в гости к нам пришла.

На лице Ольги заиграла улыбка. Её глаза заискрились, и девушка искоса взглянула на спутника. Не успела она открыть рот, чтобы задать ему какой-то вопрос, как он ответил сам:

— Эту песню мне часто пела моя мама, когда я был совсем маленьким. Мы вот так же гуляли с ней, и собирали листья. А потом, когда приходили домой, ставили их в вазу, или складывали красивые гербарии. И при этом, она мне тихонечко напевала. Давно это было. Саму песню я уже забыл. Только припев отпечатался в памяти.

— Хорошая песенка. Ты неплохо поёшь.

— Спасибо. На самом деле у меня совсем нет голоса.

— Неправда. Ты скромничаешь, — Ольга хлопнула его листьями по спине. — У меня есть один хороший знакомый, который поёт таким высоким голосом. Ну, знаешь, прямо писклявым — это умора! И, главное, когда разговаривает — то голос у него нормальный. Но стоит ему запеть — так сразу выдаёт такие ноты, что все со смеху падают. Как собирается компания на застолье какое-нибудь — так все его начинают просить, «Спой! Спой!» Он, бедный, по всякому отмазывается, но его всё равно заставляют. Это надо слышать! Хохма сплошная.

Евгений улыбался, глядя себе под ноги.

— Ему мой другой приятель один раз сказал. — Гарик, ты случайно не выступал в хоре мальчиков-зайчиков? — смеясь, продолжала Ольга. — А тот покраснел сразу, как помидор. Его так жалко стало. А тот парень, который ему это сказал, сам ни фига петь не умеет вообще. У него дома постоянно бардак такой, стены ободранные, обклеенные газетами какими-то, жуть, зато есть огромная коллекция перочинных ножей. Каких только ножей у него нет, ты бы видел! Там и с фонариками, и с отвёртками, и даже с циркулями есть ножики.

— Забавно, — кивнул Женя. — Я вот хотел узнать… А Сергей, кто он?

— Он — мой очень хороший друг, — улыбаясь, ответила Ольга. — Мой большой, добродушный и преданный котёнок.

— Это хорошо, что преданный, — вздохнул Евгений. — Значит хороший человек.

— Да, он классный. Но иногда бывает невыносимым.

— Все мы не без греха.

— Понимаешь, мы с ним по разному смотрим на жизнь.

— В чём это проявляется?

— Серёжке нужна семья. Он уже замучил меня намёками. Несколько раз пытался завести разговор на эту тему, но…

— Но тебе это не по душе.

— Да.

— Почему?

— Видишь ли, Жень, я не могу представить, что мне придётся жить рядом с этим человеком, видеть его каждый день.

— А что в этом особенного? Очень многие люди так живут всю свою жизнь.

— Это понятно, но…

— Просто Сергей на эту роль не подходит, я правильно понял?

— Отчасти. Он очень хороший друг, надёжный, добрый, понимающий. Но жить с ним всю жизнь…

— Видимо, ты просто не хочешь терять свою свободу.

— Ты угадал. Я слишком свободолюбива для такого шага. Сергей — прекрасный человек, но заботиться о нём всю жизнь — это выше моих сил.

— Но он, наверное, тоже будет о тебе заботиться?

— Сомневаюсь. Ох, Женька, давай закроем эту тему? Я не собираюсь замуж. И Серёга — просто мой товарищ. Мы с ним — просто друзья.