Иудейские древности (Книги 1-20) - Иосиф Флавий

2. Так сказал Агриппа. С ним согласились, и он был вместе с другими послан к Клавдию. Говоря с ним наедине, он советовал ему отвечать потверже, как достойно будущего императора, и опираться при этом на могущество своей будущей власти. Поэтому Клавдий отвечал, что он нисколько не удивится, если сенат неохотно подчинится чужой власти, так как он уже столько выстрадал от жестокости прежних правителей; теперь же настали более благоприятные времена, сенаторы испытают его, Клавдия, мягкость, так как он лишь по имени будет правителем, на деле же готов с ними делиться этой властью. Ввиду того что он на глазах их вел столько разных дел, они навряд ли не поверят ему. С такими данными депутаты были отправлены назад. Затем Клавдий потребовал от собравшихся воинов присяги на верность и подарил каждому из телохранителей по пяти тысяч драхм; начальствующим лицам он сделал соответственно большие подарки и обещал всем частям войск, где бы они ни были расположены, подобное же вознаграждение.

3. Между тем консулы, несмотря на поздний ночной час, созвали сенат на совещание в храм Юпитера-Победоносца. Однако при известии об ответе Клавдия одни испугались и спрятались в городе, другие поспешили уехать в свои поместья, предвидя, к какому печальному концу придет все дело, и потому они отказались от мысли о свободе и предпочитали в безопасном подчинении вести бездеятельный образ жизни, чем сохранить за собой власть и положение своих предков и постоянно дрожать за свое личное спокойствие. И все-таки собравшихся было сто человек [ ]. Пока они совещались относительно положения вещей, бывшее в их распоряжении войско внезапно подняло крик, требуя, чтобы сенат выбрал кого-нибудь одного императором и не ослаблял власти, разделив ее между многими лицами. Войска высказывались в том смысле, что власть следует предоставить не всем [сенаторам], но одному лицу, и требовали, чтобы им, солдатам, было предоставлено выбрать того, кто, по их мнению, является наиболее достойным ее. Теперь положение сената стало особенно затруднительным, потому что, с одной стороны, приходилось отказаться от свободы, а с другой, следовало опасаться Клавдия. Между тем среди сенаторов были люди, которые рассчитывали сами быть избранными, как вследствие своей родовитости, так и вследствие родства с императорским домом. Таким претендентом, например, являлся Марк Виниций, который происходил из очень знатного рода и, кроме того, был женат на сестре Гая, Юлии. Когда он объявил себя кандидатом на императорский престол, консулы стали, однако, приводить против его кандидатуры всевозможного рода возражения. Валерия Азиатика, который также подумывал об этом, удержал Минуциан, один из убийц Гая. Если бы кандидаты на престол получили удовлетворение, то при неизбежной борьбе их с Клавдием произошла бы крайне кровопролитная резня. Тем временем и гладиаторы (которых в городе было довольно значительное количество), и ночная городская стража, и гребцы направились к [преторианским] казармам, так что лица, домогавшиеся [первоначально] власти, теперь отказались от своего намерения, отчасти чтобы оградить и пощадить город, отчасти из опасения за свою личную безопасность.

4. На самом рассвете Херея и его товарищи отправились к войскам, имея в виду обратиться к ним с речью. Когда же масса солдат увидела, как они делали знаки рукой, чтобы вызвать тишину и начать свою речь, она закричала, что не даст им говорить, а настаивает на том, чтобы им был дан единовластный правитель. Они требовали императора, так как им надоело ждать. Тем временем сенат находился в большом затруднении, не зная, каким образом разрешить вопрос о форме правления: солдаты не хотели признавать компетентности сената, а убийцы Гая не допускали вмешательства войска в это дело. При таком положении вещей Херея не мог удержаться, чтобы не выразить своего гнева по поводу требования ими императора, и обещал дать им такового, если кто-либо из солдат принесет ему удостоверение от Евтиха. Евтих этот был одним из возниц партии зеленых [ ] и был особенно предан Гаю, что наглядно выразилось в его отношениях к солдатам во время постройки царских конюшен. Тут Евтих обременял воинов всевозможными позорными для них работами. На последние теперь иронически намекал Херея, равно как осыпал воинов насмешками в том же роде и говорил, что принесет [им] голову Клавдия. При этом он указывал, что будет ужасно, если они после сумасшедшего передадут власть слабоумному [ ]. Однако солдаты не смущались его речами, но извлекли мечи и, подняв знамена, отправились к Клавдию, чтобы присоединиться к тем, которые уже принесли присягу. Таким образом, сенат остался без защитников, и консулы обратились в частных лиц. Всюду наступили смущение и уныние, так как никто не знал, что предпринять и как оградить себя от гнева Клавдия; люди стали укорять друг друга и все раскаивались в своей горячности. Тогда Сабин, один из убийц Гая, выступил вперед и объявил, что он скорее сам убьет себя, чем согласится на избрание Клавдия и допустит восстановление рабства. Затем он стал укорять Херею в трусости, если он, который первый пошел на Гая, теперь готов остаться в живых, когда он своим поступком не смог вернуть отечеству свободы. Херея ответил на это, что он ни минуты не задумается умереть, но сперва желал бы узнать о настроении Клавдия.

5. Пока дела были в таком положении, все воины отовсюду стали стекаться к Клавдию, чтобы выразить ему свою преданность. При этом они обвиняли одного из консулов, именно Квинта Помпония [ ], в том, что он особенно возбуждал сенаторов к отстаиванию свободы. Солдаты даже извлекли мечи и, устремившись на Консула, покончили бы с ним, если бы их вовремя не остановил Клавдий. Освободив его таким образом от опасности, Клавдий посадил затем Помпония рядом с собою. Однако те сенаторы, которые были тут вместе с Квинтом, не удостоились со стороны Клавдия подобного почета. Некоторые из них подверглись даже побоям, так как их насильно не хотели допустить к Клавдию; Апоний должен был удалиться, совершенно израненный, и все вообще сенаторы подверглись крайней опасности. Тогда царь Агриппа приблизился к Клавдию и просил его оградить сенаторов и обойтись с ними помягче, потому что если они подвергнутся истреблению, ему некому будет показать свою власть. Клавдий внял этому совету и предложил сенаторам собраться в Палатинском дворце, куда он затем велел снести себя в носилках через весь город, причем войско сопровождало его и по пути позволяло себе совершать различные насилия над народом. Тогда вышли на улицу также убийцы Гая, Херея и Сабин, хотя это им было запрещено Поллионом, которого незадолго перед тем Клавдий назначил начальником отряда телохранителей. Когда Клавдий прибыл во дворец, он собрал приближенных и предложил им решить участь Хереи. Хотя те и признали в поступке последнего много благородства, однако вместе с этим они обвиняли его также в известном вероломстве (по отношению к Гаю) и решили подвергнуть его смертной казни, как пример на будущее время. Таким образом, Херея был поведен на казнь и вместе с ним Луп и еще целый ряд римлян. Говорят, что Херея мужественно отнесся к постигшему его несчастью и не только не изменился при этом в лице, но и осыпал упреками разрыдавшегося Лупа. Когда же последний снял одежду и стал жаловаться на холод, Херея заметил ему, что холод ведь привычен волку [ ]. Масса народа шла за осужденными, чтобы присутствовать при казни. Когда они пришли к месту казни, Херея спросил солдата (который должен был исполнить обязанность палача), ловко ли он делает свое дело или же ему впервые приходится действовать мечом. Затем он просил принести меч, которым он сам убил Гая.

Херея умер, не дрогнув, под первым же ударом меча. Луп, вследствие своего отчаяния, не так счастливо окончил жизнь свою; ему пришлось нанести повторный удар, так как он недостаточно спокойно подставил свою голову.

6. Несколько дней спустя наступил праздник поминовения усопших, когда римский народ приносит жертвы в память своих покойников [ ]. Тогда же римляне почтили и память Херея, бросив в честь его лепешки в огонь и умоляя его быть милостивым к ним и не воздавать злом на народную неблагодарность.

Таков был конец Хереи. Сабин же, которому Клавдий не только простил его вину, но которого он даже утвердил в его прежней должности, счел бесчестным отречься таким образом от прежних своих товарищей по заговору и сам покончил с собой, бросившись на меч, который вонзился в его тело вплоть до самой рукоятки.

Глава пятая

1. Между тем Клавдий немедленно удалил из войска все ненадежные элементы, а затем издал указ, которым утверждал за Агриппою власть, дарованную ему Гаем, причем отозвался о царе в весьма лестных выражениях. Он прибавил к его владениям все области, которыми правил дед Агриппы, Ирод Великий, а именно Иудею и Самарию. Эти области он отдал ему как принадлежавшие ему по праву рождения. Кроме того, Клавдий предоставил ему еще Авилу [ ], которою управлял некогда Лизаний, и всю местность в пределах Ливанского хребта. Затем он на Форуме в Риме заключил клятвенный союз с Агриппою. Антиоху он подарил отнятые у него владения, а именно часть Киликии и Коммагену [ ]. Вместе с тем он освободил также алабарха Александра [Лисимаха], который навлек на себя гнев Гая и томился в темнице; он был с ним издавна дружен, тем более, что тот заведовал делами его матери Антонии. Сын этого алабарха женился на дочери Агриппы, Беренике. Когда Марк - так звали сына алабарха - умер, Агриппа выдал его вдову за своего брата Ирода и упросил Клавдия предоставить Ироду царство халкидское.