Этногенез и биосфера Земли. В поисках вымышленного царства - Лев Николаевич Гумилёв

Восток. Характерным для эпохи явлением была потеря психологической и этологической (поведенческой) доминанты, крайне болезненно отразившаяся на проблемах социальных и внешнеполитических. Выразилось это, говоря вообще, в том, что личный интерес стал ставиться выше коллективного, из чего возникли два следствия: инертность и рознь. В разных регионах эта черта проявлялась своеобразно, на фоне местных условий.

В Западной Европе бурно росла экономика и были средства для прокорма избыточного воинственного элемента, который до начала XIII в. сплавляли в «Заморскую землю» (Палестину). В XIII в. рыцари и горожане включились в войну гвельфов и гибеллинов, князей и городов, рыцарей и кондотьеров друг с другом и между собою не ради высоких, пусть иллюзорный, принципов, а ради личной выгоды. Огромные по тому времени силы уравновесились внутри самой системы или конструкции, и тогда были потеряны Иерусалимское королевство и Латинская империя, лишённые поддержки из метрополии. Но и победу византийцев задержало соперничество Эпира и Никеи, откол Трапезунда, эгоистическая политика сербов и болгар. Всех их объединяла ненависть к захватчикам-франкам, но война затянулась на лишних полвека, потому что каждый хотел проехаться за счёт другого, чем мешал достижению общей цели. Не лучше было положение и на Руси. Его лаконично и точно обрисовал автор «Слова о полку Игореве»: «Тоска разлияся по Русской земли; печать жирна тече средь земли Русскые. А князи сами на себе крамолу коваху, а погании сами, победами нарищуще на Русскую землю…»[1200] И верно, не будь взаимных крамол, не бывать бы татарам во Владимире, немцам в Юрьеве, литовцам в Полоцке! Но никого нельзя уговорить принести себя в жертву ради своей страны. Люди либо это делают, либо нет. А на Руси в XIII в., согласно тому же «Слову о полку Игореве», к розни (эгоизму выгоды) прибавилась инертность (эгоизм лени и равнодушия), которые исчезли только к концу XIV в. Тогда Россия, возродившаяся, как феникс, на месте погибшей Руси, быстро пошла на подъём.

То же самое происходило на Ближнем Востоке, где сунниты, шииты, карматы и измаилиты, а также турки, курды, арабы и персы взаимной войной так ослабили друг друга, что малочисленные армии Чормагана и Хулагу без большого труда захватили Иран и Ирак. А остановили монголов не местные жители, а мамлюки Бейбарса, кыпчаки, купленные на крымских невольничьих базарах, т.е. такие же степняки, как и сами монголы.

В Китае жило примерно 80 млн. трудолюбивых и зажиточных людей, а в восточном монгольском улусе — около миллиона бедных кочевников. Очевидно, что без глубокого внутреннего разложения Китая, о причинах которого говорилось выше, монголы не могли бы одержать полную победу. Побеждённые в ней были повинны не менее победителей.

Жестокости, совершённые победоносными монголами, конечно, ужасны, но не менее ужасными были зверства чжурчжэней в Китае, сельджуков в Армении, крестоносцев в Прибалтике и Византии. Такова была эпоха.

Интересно отметить, что все четыре перечисленные войны и пятая — война с Южным Китаем, начавшаяся в 1237 г., т.е. через 10 лет после смерти Чингисхана, с точки зрения самих монголов, были кровной местью, так как в XIII в. деморализованные феодалы имели обыкновение убивать послов, что простодушным монголам представлялось чудовищным предательством. Именно убийство послов послужило предлогом наступления на китайскую империю Сун, которая пала к 1280 г. Впервые весь Китай оказался покорённым иноземцами.

Несмотря на то что монгольская династия получила китайское название Юань, употребляла китайский язык при управлении многомиллионным населением областей южнее Великой стены и даже продолжала некоторые традиции китайской внешней политики (стремление к подчинению Индокитая, начавшееся ещё в эпоху Цинь, т.е. в III в. до н.э.), монголы не слились с китайцами и не образовали единого народа. Их разделяла не только кровь, пролитая в боях, но и глубокая этно-психическая рознь, активное нежелание стать похожими друг на друга.

В интересующем нас аспекте следует поставить монгольскую империю Юань в одном ряду с чжурчжэньской Кинь и тобасской Вэй. Даже причины и характер гибели их аналогичны, что указывает на наличие исторической закономерности. Для удержания порядка в Китае монгольские монархи были вынуждены держать там большие военные силы, а так как войска составлялись из монголов, кыпчаков, аланов и даже русских, то постоянная военная служба оказалась для этих народов тяжёлой повинностью. Большая часть мужского населения Монголии пожизненно служила в гарнизонах, стоявших в Китае. В результате этого произошло перемещение населения на юг, и северные области Монголии запустели. Этот совершенно неизбежный процесс совпал с проникновением русских на Дальний Восток[1201]. Древняя Русь, соприкоснувшись с Золотой Ордой, успешно добилась взаимопонимания и установления границы путём ряда договоров, одинаково выгодных для обеих сторон: монголы оставили русским ненужные им лесные территории, русские согласились на присоединение к монгольской армии добровольцев, не уживавшихся с князьями Рюрикова дома и предпочитавших военную карьеру в войсках, руководимых баскаками. Там им была открыта дорога к богатству и чинам.

Таньмачи, или баскаки, — офицеры монгольской армии, которым поручалось навербовать в покорённой стране воинов, составить отряд и выполнять приказания командования[1202]. Само собой разумеется, что монгольский офицер принимал только добровольцев, потому что находился среди своих солдат один и в противном случае сразу был бы убит. Монголы умели привязывать к себе добровольно подчиняющихся. Марко Поло объяснял это так: «…народ видит, что правление хорошее, царь милостив, и шёл к нему охотно»[1203]. Может быть, по этой, а может, и по другим причинам монголы находили достаточно людей для пополнения армии во всех областях своего улуса. Берке-хан посылал русских ратников в войска Хубилая[1204], но, конечно, до их разрыва в 1260 г. Обмен подданными для несения военной службы между уделами Монгольской империи имел место ещё в XIV в. Узбек, хан Золотой Орды, как Чингисид, имел в Китае большие земельные владения, с которых получал доход. Зато он поставлял из своего улуса воинов, русских и ясов, в состав императорской гвардии, в Пекин. Там в 1330 г. был сформирован «Охранный полк из русских, прославляющий верность»[1205]. Полк был расквартирован севернее Пекина, и в мирное время военнопоселенцы поставляли к императорскому столу дичь и рыбу[1206]. Корпус, называвшийся в Китае «войско асов», отличавшийся мастерством верховой езды и стрельбы, защищал династию Юань от китайских повстанцев ещё в 1350 г.[1207], после чего он не упоминается. Видимо, остатки русских смешались с восточными монголами и растворились в их среде.

Но кто были те русские, которые запросто покидали родную землю и шли служить завоевателям? Казалось бы, при вечевом строе северных городов и при постоянном наборе в дружины в южных княжествах каждый энергичный юноша мог найти себе место в жизни. Так-то