Одинокий орк - Галина Романова

— Мама! Мама! — звонкими голосами закричали они. — Там все говорят, что у нас гости?

Девушка обратила на леди страдальческий взгляд:

— Прости, матушка, я не смогла их остановить…

— Мама! — Мальчик подбежал к леди. — Говорят, пришел тот самый орк? Это правда?

— Да. — Хозяйка замка Стрелка гордо выпрямилась и посмотрела на Брехта как-то странно. — Это он!

— Ты? — Мальчик быстро обернулся и дернул за руку младшую девочку. — Ты — мой папа?

Льор разинул рот, да так и застыл. Тан вытаращил глаз, впервые за долгое время жалея, что нет второго — чтобы убедиться, что зрение ему не врет. Видящая заинтересованно склонила голову набок. А Брехт во все глаза уставился на детей. И слепому было ясно — двойняшки, мальчик и девочка, были полукровками. На вид типичные эльфята, но с зелеными глазами, резкими скулами орков и темно-рыжими, чуть вьющимися волосами. И возраст… Продравшись сквозь паутину памяти, Брехт прикинул, что эта парочка появилась на свет примерно через девять месяцев после того, как он тут переночевал. Но в ту ночь он ни до одной эльфийки и пальцем не дотронулся. Тут и без него было кому их трогать…

Его оцепенение мальчик понял по-своему.

— Па-апа, — протянул он и робко попытался дотронуться до его руки. — Ты…

Брехт отвел взгляд от сияющего робкой надеждой лица ребенка и перевел его на леди. В горле заклокотало рычание:

— Т-ты…

— Не здесь и не сейчас! — быстро сказала женщина и хлопнула в ладоши: — Дети, все потом! После ужина! Сейчас нашим гостям надо принять ванну и отдохнуть с дороги!

Она быстро отвернулась, одновременно ухитряясь раздавать приказы слугам и ласково ворковать с детьми. За ее спиной Тан бросил Брехту понимающий взгляд и поднял вверх большой палец. Орк зло оскалился и шагнул вслед за леди, без лишних церемоний ловя ее за локоть:

— Надо поговорить!

— Не сейчас, — ответила она. — Позже…

— Нет, сию минуту! — Он резко развернул ее лицом к себе, но орать на весь зал все-таки не стал и понизил голос до шепота: — Ты что это удумала? Повесить на меня чужих ублюдков? Это не мои дети! И ты это прекрасно знаешь!

— Знаю, — выдохнула она.

— Тогда какого гоблина ты сказала пацану, что я — его отец? — Брехт все-таки сорвался на рык.

— А что? — Она тоже повысила голос. — Что я должна была ему сказать? Что их мать изнасиловала толпа подонков?.. Пусть лучше они верят в красивую сказку о том, что их отец был настоящим героем, совершил массу подвигов и сейчас где-то защищает тех, кто в этом нуждается! Да, я соврала детям! Но им лучше знать такого отца, чем… — Она осеклась и отвернулась. — И ты бы все равно не вернулся, — закончила она еле слышно. — Ты ведь даже не помнишь моего имени…

Что возразить на это, Брехт не знал. Он действительно не мог вспомнить имени леди. Он даже не помнил, называла ли она его вообще. За прошедшие годы было столько всего…

Широкая постель оказалась мягкой и уютной. Свежие простыни, пуховые подушки, толстая медвежья шкура вместо одеяла, ласковое тепло от жаровни с углями, распространявшееся по комнате вместе с ароматом пряностей, тишина и покой. Но именно этот покой и мешал орку заснуть. Брехт лежал на спине, закинув руки за голову, и не мог отделаться от мысли, что тревожно прислушивается к малейшим шорохам и звукам. Копье стояло у стены, под подушкой лежал боевой нож. Выхватить его и пустить в ход было делом одной секунды. С гораздо большей охотой орк заночевал бы где-нибудь на полу или на голой земле у костра, завернувшись хотя бы в ту же шкуру. Он отвык от подобной роскоши и не мог сомкнуть глаз.

Он почти не удивился, услышав легкие шаги за дверью.

Она остановилась на пороге, кутаясь в накидку. Глаза женщины слабо светились в темноте. Преодолев робость, леди переступила порог и приблизилась к его постели.

— Ты? — Брехт приподнялся на локте. — Ты что тут…

Вместо ответа леди сбросила накидку, и челюсть орка отпала.

Под тонкой тканью ничего не было, и слабый отблеск догорающих в жаровне углей упал на обнаженное тело. Брехт во все глаза уставился на округлую мягкую грудь, на талию, слегка оплывшую для эльфийки, на бедра и ниже и слегка запоздало сообразил, что тоже, мягко говоря, не одет.

— Ты, — промолвил он, — что удумала?

— Тш-ш. — Она поднесла палец к губам. — Не надо ничего говорить…

А потом наклонилась, толкнула его обратно на постель и мягко скользнула губами по его щеке к шее. Когда ее губы заскользили по его коже, а мягкие груди коснулись груди, Брехт попытался обнять женщину, но она ласково отвела его руки в стороны, прижимая запястья к постели:

— Лежи. Я все сделаю сама.

Брехт откинулся на подушки, стиснув зубы и тяжело дыша, пока ее губы скользили по нему, спускаясь все ниже. Она по-прежнему придерживала его запястья, не давая к себе прикоснуться, но ее поцелуи постепенно становились столь откровенны, что орк зарычал, не в силах больше сдерживаться. Мягким движением она оседлала его бедра, невольно вскрикнув и упираясь руками в его грудь. При этом она выпустила его запястья, и Брехт не замедлил этим воспользоваться. Обхватив женщину за талию, он опрокинул ее, утверждаясь сверху и рыча от ярости и напряжения.

Когда все кончилось, он еще какое-то время лежал, уткнувшись носом ей в шею, а потом перекатился на спину, уставившись в потолок. У него давно не было женщины. Парочка ирматульских проституток не в счет. И сейчас Брехт чувствовал себя превосходно. Все было хорошо, и теплое женское тело рядом… Это было так приятно…

Перекатившись на бок, Брехт подтянул эльфийку к себе, устраиваясь поудобнее и обнимая ее двумя руками. Она некоторое время лежала неподвижно, а потом пошевелилась, выбираясь из его объятий.

— Ку-уда? — прошипел Брехт на ухо женщине, подтягивая ее ближе и двумя руками принимаясь шарить по ее телу. — Я еще не закончил!

— Ой, мама! — по-детски выдохнула она, почувствовав, что слова Брехта не расходятся с делом. — Ты…

— У меня давно никого не было, так что не думай, что тебе удастся так легко отделаться! — проворчал Брехт, окончательно дав волю рукам и всему остальному. — Так не честно! Распалить, подразнить и сбежать! Готовься! Я тебя так скоро не отпущу!

Женщина тихо всхлипнула, пряча лицо в подушку. Брехт не чувствовал угрызений совести: эльфийка пришла сама, сама забралась в его постель, сама распалила откровенными ласками, так пусть и пожинает плоды своих трудов.

Он отпустил ее только час спустя, когда выдохся настолько, что не смог даже натянуть на распаленное потное тело шкуру, давно упавшую с постели. Женщина лежала рядом, но, когда она опять пошевелилась, смуглая мускулистая рука опять обхватила ее талию, пристраивая эльфийку под боком.