Борьба за трон. Посланница короля-солнца - Уильям Эйнсворт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скоро обнаружилось, что Беатриса чересчур переутомилась от слишком длинного и быстрого пути. Она стала жаловаться на упадок сил и, удалившись, по совету полковника, в свою комнату, больше уже не показывалась в этот день.
Утром ей сделалось хуже, а к вечеру она опасно заболела.
Вальтер Кросби поскакал в Ланкастер — самый близкий город, где можно было найти врача, и привёз с собою доктора Давенпорта, которому Тильдеслей вполне доверял; Давенпорт лечил неоднократно его покойную жену.
Осмотрев больную, доктор заявил, что она заболела от чрезмерного утомления. Выслушав рассказ Вальтера о путешествии, которое они только что совершили, он назначил больной лекарство, восстанавливающее силы, рассчитывая, что оно будет иметь хорошее действие.
Полковник Тильдеслей сильно тревожился за больную, и доктору пришлось заночевать в Майерскофе. Время от времени он давал больной капли и к утру следующего дня объявил, что она уже вне опасности. При надлежащем покое она должна была скоро поправиться.
Тяжёлую ночь пришлось провести Вальтеру и полковнику, которые несколько успокоились лишь к утру, когда стало известно, что Беатрисе лучше. Хотя кризис и миновал, она всё ещё была очень плоха и несколько дней не показывалась из своей комнаты. Её могли навещать только её прислуга, доктор, спасший ей жизнь, и отец Джонсон.
У полковника Тильдеслея были и другие заботы. Как заведомый приверженец изгнанного короля и верный сын папы, он был особенно заметен для правительства. Когда в 1680 г. был издан закон об амнистии, Тильдеслей вместе с двумя-тремя своими приятелями нарочно не был подведён под него, как продолжающий сопротивляться правительству.
Вскоре был издан новый закон, уполномочивавший судей отдавать распоряжения об аресте, обыске и конфискации оружия и боевых запасов в домах папистов. Лошади, стоившие дороже пяти фунтов, также отбирались у частных лиц в пользу короля.
Положение полковника при таких условиях было очень опасно, но друзья успевали уведомлять его, когда ему грозила какая-нибудь опасность. Недавно они предупредили его, что власти напали на след большого якобитского заговора, в который, может быть, замешают и его. Все боялись, что Тайный совет даст приказ о его аресте. Приходилось, следовательно, принимать все возможные меры предосторожности.
Полковник Тильдеслей не раз получал подобные предостережения и прежде и почти перестал обращать на них внимание. Но на этот раз дело было слишком серьёзно, и Вальтер советовал ему не пренебрегать предупреждением.
Обдумав дело как следует, Вальтер пришёл к заключению, что заговор, о котором говорило предупреждение, был не что иное, как план захватить Тауэр, предложенный Лентом королю Иакову. Он не мог только понять, каким образом заговор мог обнаружиться так быстро. Неужели о нём донёс тот, кто сам его наладил?
Вальтер всегда сомневался в надёжности Лента, а теперь его прежние подозрения получили новую силу.
После аудиенции у короля, на которой он изложил свой план заговора, Лент уехал из Сен-Жермена, захватив с собою и бумаги, которые могли бы подкрепить его донос. Почти сейчас же после его прибытия в Лондон пошли слухи о большом заговоре якобитов, которые, несомненно, предвещали большие аресты. Вальтер теперь не сомневался, что не кто иной, как сам Лент выдал заговорщиков. Побудить его к этому могла предложенная правительством награда — ведь оно платило доносчикам очень щедро, наделяя их из имущества тех, которые подвергались осуждению. На этот раз для конфискации были намечены, очевидно, самые богатые из якобитских дворян.
В этом гнусном деле первым помощником для всех доносчиков был главный прокурор Аарон Смит. Он принимал шпионов у себя в канцелярии и, научив их, как действовать, передавал с рук на руки своему помощнику Кулленфорду, от которого они получали дальнейшие инструкции.
Если Лент действовал по внушению этих господ, — а было похоже на то, — в таком случае положение полковника Тильдеслея становилось очень опасным: негодяй, очевидно, не остановится перед предательством. Если бы удалось получить приказ об аресте полковника, то Лент, зная расположение Майерскофа, мог бы всегда выбрать для нападения слабое место, и все приготовления к защите оказались бы напрасными. Нападающие, очевидно, перероют весь дом и парк в поисках драгоценностей хозяина, которые были спрятаны, о чём Ленту хорошо было известно. А его обширная коллекция оружия и лошади, наверное, будут конфискованы.
Вальтер не говорил полковнику о всех своих подозрениях и ограничился лишь тем, что посоветовал ему быть как можно осторожнее.
— Нельзя пренебрегать полученными предупреждениями, полковник, — сказал как-то Вальтер, сидя с хозяином в большом зале. — Вам нечего ждать пощады от правительства, которое поставило вас вне закона. Что же вы намерены делать, если будет отдан приказ о вашем аресте? Вы так и дадите себя арестовать?
— Конечно, нет, — отвечал полковник.
— В таком случае вам нужно приготовиться к защите или бежать.
— Как могу я защищаться? — мрачно произнёс полковник. — Положим, я могу отбить одно нападение. Но на следующий день против меня явится ещё более сильный отряд, и я должен буду уступить. Майерскоф не крепость, да и людей у меня нет.
— Это, конечно, верно, — согласился Вальтер. — Но всё-таки вы не должны покоряться.
— Что же прикажете мне делать? Придётся, по всей вероятности, покинуть отечество и искать убежище во Франции.
— Напрасно, — возразил Вальтер. — Держитесь здесь, пока можно, и рассчитывайте на то, что счастливый случай вас выручит. Может произойти нечто такое, чего мы теперь и не предвидим. Вильгельма Оранского могут убить. Может случиться восстание или вторжение. Тогда положение дела сразу переменится.
— Мы так часто обманывались в своих, расчётах на восстание, что я потерял всякую надежду на него, — отвечал Тильдеслей. — А что касается вторжения, то, боюсь, его совсем и не будет.
— Всё возможно, — промолвил Вальтер, — но вам нужно избежать ареста во что бы то ни стало.
При этих словах в зал вошёл отец Джонсон. Узнав, о чём шёл разговор, он выразил твёрдую уверенность, что заговор был выдан Лентом и что теперь следует ждать появления в Майерскофе полицейского отряда.
— Что он явится сюда — это я предвижу по многим признакам, — продолжал священник. — Явится с ним и Лент. Он ведь знает все тайники дома. Когда он приехал сюда в первый раз, я вообразил, что он вполне надёжный человек и, к несчастью, вверился ему. Я жестоко браню теперь себя за эту неосторожность. Но если он
