Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покачав головой, Элейн сказала:
– Ты заявился в форме карнаби, естественно, никто не стал тебе помогать. Нужно было хотя бы переодеться. А так и правда зря проделал такой путь.
– Зато я встретил тебя, – возразил Оддин.
– «Зато» или «да еще и», это мы посмотрим, – мрачно отозвалась Элейн.
Она задумчиво устремила взгляд в окно.
– Зачем ему играть с тобой? – спросила Элейн. – Может, вы с ним знакомы?
Оддин побарабанил пальцами по столу.
– Сомневаюсь. Опыт подсказывает: такие, как он, глубоко в душе просто хотят, чтобы их вывели на чистую воду. Мечтают, чтобы мир узнал об их гениальных преступлениях. Чем дольше длятся эти кошки-мышки, тем тщеславнее они становятся. Подбираются ближе к тому, кто их ищет, начинают заигрывать. Но именно здесь они часто допускают ошибки. Это дает мне возможность наконец поймать их и отправить на виселицу.
– Ты что, постоянно с таким имеешь дело? – Элейн все же содрогнулась, представив, в какой реальности жил Оддин.
– Случаи обычно не повторяются. Но время от времени появляются типы с похожим поведением. Таких легко отличить от обычных преступников или тех, кто нарушает закон исключительно ради наживы.
К ним подошел трактирщик и настоятельно предложил что-нибудь заказать. Вечерело, заведение наполнялось посетителями, и он явно не хотел, чтобы кто-то просто занимал стол. Оддин заказал ужин и, не принимая отказ, угостил Элейн. Хорошо знавшая, что такое голод, да и порядком пресытившаяся лепешками из пекарни, она согласилась.
– Значит, ты теперь здесь задержишься, раз твой душегуб в этом городе? – уточнила она.
Это прозвучало почти как начало светской беседы, но интерес у Элейн был другой. Оддин кивнул.
– Это отвлечет тебя от Ковина и Магистра, – убежденно заявила она.
– Если бы! Я уже три раза был у брата с тех пор, как убили его прачку. Я за пять лет с ним столько не разговаривал, как за эту неделю.
– А с Магистром ты не разговаривал? Не предупреждал, что его жизнь в опасности?
Перед ними поставили тарелки с тушеной капустой. Рядом с глухим стуком опустились глиняные стаканы с пивом. Элейн чуть не проглотила язык от одного только запаха.
– Разговаривал. Но Магистр у нас человек своеобразный. Уж на что я словоохотлив и красноречив, но этот заговорит кого хочешь. А в результате… Короче говоря, я поступил иначе, – заявил наконец Оддин, подвигая к себе ужин. – Дал Ковину понять, что, несмотря на явный почерк Художника, он тоже под подозрением. Ходят слухи, что это он довел девушку, и она бросилась в реку.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Элейн.
– Я опрашивал знакомых убитой, ее соседей, родственников, – пожал плечами Оддин.
Она хмыкнула. Отчего-то ее не покидала уверенность, что он просто прохлаждался целыми днями. Чем еще объяснить этот вечно цветущий вид и блаженную улыбку?
– Что на это сказал Ковин?
– Если сделать выжимку из его словесных выкрутасов, то самоубийство – личный выбор каждого, и если у кого-то слишком тонко чувствующая натура, то вина в этом не его. И по опыту: полагаю, суд с этим согласится. Тем не менее я объяснил, что лучше ему не высовываться.
– Что он ответил на это?
– Рассмеялся.
Плечи Элейн поникли, хотя она даже не заметила, что была напряжена.
– И, по-твоему, это достаточная защита Магистра? Если уж тебе плевать на него, может, все-таки используем как наживку и поймаем Ковина на месте преступления?
– Милая девушка, – с язвительными нотками произнес Оддин, – прошу, на мгновение сделайте предположение, что вы не умнее всех в Мидленде.
Элейн сложила руки на груди, ожидая, что собеседник предложит доказательства тому, что это мнение ошибочное.
– Я приставил караульного наблюдать за Ковином. Якобы для защиты от потенциальной угрозы со стороны убийцы, на деле – чтобы приглядывать за ним самим. Караульный считает, что защищает мормэра, мормэр знает, что караульный защищает от него. Поняла?
Она дернула плечом. Может быть, что-то и было в этом плане. Хотя идея поймать Ковина и отдать его в руки правосудия нравилась ей больше.
Впрочем, в любом случае она собиралась найти способ испортить Ковину жизнь, будет он пытаться убить Магистра или нет.
– В общем, пока мы ловим Художника в Нортастере, думаю, Магистр в безопасности.
Элейн чуть помолчала, вспоминая, что еще хотела спросить у Оддина. Она не собиралась встречаться с ним каждый день, а значит, стоило задать все вопросы сразу.
– Что ты знаешь про планы Ковина жениться на племяннице короля Болтайна?
Он чуть нахмурился:
– Они у него точно есть.
– Это мне и без тебя известно.
– Так чего тебе еще? Ну, виды у него на эту девицу. Не знаю, почему он так за нее уцепился; она дочка младшей из четырех сестер короля. Если подумать, не самая блестящая партия. Так он еще и сам вдовец. Никто не даст ему жениться повторно, пока не пройдут положенные три года траура. Был бы он простым крестьянином, может, что и получилось бы, но мормэру не позволят. И я не понимаю: ну убьет он, предположим, Магистра Света. Займет его место другой. Он правда думает, что король закроет глаза на все это?
– Да! И неужели нельзя просто дождаться, пока пройдут три года, правда? – поддержала Элейн.
– Он, быть может, и дождался бы, – протянул Оддин, – но вот принцесса, которая его один раз в глаза видела, вряд ли проявит должную верность и терпеливость. Ей семнадцать, она начала выходить в свет, родня начнет искать ей жениха.
– А кто среди возможных кандидатов? – заинтересовано спросила Элейн.
– Ну, я же не мамка с девицей на выданье. Не очень-то интересуюсь этими вещами.
Она хмыкнула:
– А чего же? Может, ты и есть самый подходящий жених. Из знатной семьи, хорош собой, чувство юмора, подвешенный язык… какие там еще у тебя достоинства, не помню.
– Ну да, кого ж ей выбрать: мормэра, наследника фамильного состояния, или простого полицейского? – Оддин усмехнулся, а затем серьезно добавил: – Но даже если бы это было правдой, я хочу жениться по любви.
Элейн закатила глаза.
– В чем дело? – Он вопросительно поднял брови. – Ты не веришь в брак по любви? Или вообще в любовь?
Она чуть стушевалась. Сначала ведь хотела пошутить над тем, какой он наивный мечтатель, но Оддин так серьезно задал вопрос, что собственная приземленность показалась ей бессердечной.
– Отчего же, – покачала головой Элейн. – Мои родители были прекрасным примером того, что брак и любовь могут идти рука об руку. Но последние десять лет я
