Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1 - Дмитрий Галантэ

Юриник укоризненно посмотрел на друга, закатил глаза и протяжно простонал:

– Изыди со своим мохноухим карманным великаном и со своими нервами.

После этого он отвернулся к стенке и замер.

Ясно, что Корнезар с учёным вороном ждут от нас ответа. Но мы не спешили, пусть себе подождут, ибо не престало нам, солидным и добропорядочным путешественникам, очертя голову кидаться в разные сомнительные предприятия. Никуда они не денутся, пусть знают – не мы в них заинтересованы, а они в нас. Так рассуждали мы, расстилая скатерть и заказывая у неё кто что пожелает. Лично я заказал большую порцию шашлыка, а Дорокорн не забыл про просьбу домового и заказал пакет шоколадных пряников. Видно, у них с Моксей завязалась чистая мужская дружба. Услышав про заказ Дорокорна, Юриник обиженно пробасил со своей кровати, зябко кутаясь в стёганое одеяло:

– Для меня никогда ничего не заказывал, а ещё друг называется! Ты ему ещё цветы подари.

– Да перестань, как только тебе не стыдно, я же твою вину пытаюсь загладить! Понимать же надо, как говорит Максимилиан! А может, ты сам желаешь? Так пожалуйста, – укоризненно пропищал Дорокорн и уже примирительно добавил: – а хочешь, я и тебе немного отсыплю? Ты только скажи, я вмиг! Думаю, Максимка тоже не будет против.

– Бу-у-ду-у! – был ответ домового, словно отголоски эха или лёгкий ветерок, пронёсшийся по комнате.

Юриник нехотя пробурчал, вставая:

– Да ничего я не хочу!

Глава 8

Заманчивое предложение

По окончании вкусного, хотя и позднего обеда настало самое время сообщить Корнезару о нашем окончательном и бесповоротном решении. Кому-то надо было идти в его комнату. Дормидорфу нельзя, не пристало солидному деду наносить визиты какому-то Корнезару, которого даже ворон поучает и, ни капли не смущаясь, тюкает в лоб по каждому пустяковому поводу и даже без оного. У Юриника после недавнего контакта со стенкой до сих пор был несколько неподходящий видок, да и настроение оставляло желать лучшего. Дорокорн же с оперным фальцетом и внушительным обликом мог вызвать не совсем желаемый, но вполне прогнозируемый эффект, который нельзя было бы назвать положительным. По этим причинам я не стал ждать, когда меня попросят, и самоотверженно вызвался сам. Возражений, как и следовало ожидать, ни у кого не было.

Решив поскорей покончить с этим малоприятным, но весьма ответственным делом, я уверенно направился к двери. Пройдя по коридору около полутора десятков метров, я оказался перед дверью номера Корнезара и, негромко постучав, принялся ожидать ответа. За дверью послышалась суетливая возня и приглушённое шушуканье, словно что-то быстро прятали. Только после повторного стука голос Корнезара произнёс как ни в чём не бывало:

– Входите-входите, не заперто.

Одновременно с этим в двери щёлкнула открывающаяся задвижка. Войдя, я увидел комнату чуть меньше нашей, но очень на неё похожую. Всё было выдержано в таких же тонах, даже покрывала и занавески сделаны из того же материала. По большому подоконнику, по-военному чеканя шаг, маршировал взад-вперёд неутомимый и, похоже, не вполне нормальный в умственном плане ворон, который некоторое время назад был с позором изгнан Юриником с дерева под нашим окном. Он в свойственной всем птицам манере вдруг ни с того ни с сего склонял набок и резко поворачивал голову, с живым интересом и любопытством разглядывая меня со всех сторон и разных ракурсов глазами-бусинками: то одним, то другим попеременно. Когда же дико блуждающий взгляд хищной птицы случайно падал на Корнезара, видимо, срабатывал условный рефлекс, и ворон с силой клевал то, что попадалось под руку, то есть под клюв. За неимением под клювом желаемого – толоконного лба – он оттачивал силу, резкость и точность удара на стене или подоконнике. Шишка на лбу Корнезара немного увеличилась после нашей недавней встречи. Скорее всего, на месте регулярного клювоприложения уже начала образовываться обширная костная мозоль, так что дальше ему будет намного легче переносить удары ворона. Главное, чтобы глаз не выклевал, там мозоли не добиться никакими тренировками.

Войдя и закрыв дверь, я сообщил им, что мы посовещались и единогласно решили принять заманчивое предложение Корнезара. Только нам хотелось бы знать: когда, в каком направлении мы отправляемся, и сколько времени займёт наш поход? Пока Корнезар, переминаясь с ноги на ногу, обдумывал мой вопрос, а ворон, замерев на месте и чуть покачиваясь, задумчиво разглядывал его, я краем глаза заметил подозрительное движение в левом углу комнаты. Украдкой бросив туда взгляд, едва сдержался от возгласа удивления. Там, наполовину высунувшись из стены, висела довольно скалившаяся физиономия домового! Шустряк-самоучка ловко завис, словно сказочный охотничий трофей, которому и положено висеть на стене у недалёкого умом охотника и хвастуна из моего мирка, как правило, отличающегося сильной любовью к подобным дешёвым эффектам. Домовик неприлично кривлялся, пускал пузырящиеся слюни и строил всевозможные изощрённые рожицы. Мелкий пакостник пытался рассмешить меня своими действиями и насладиться возможными неприятными последствиями этого. Его коварный план непременно бы удался, если бы не серьёзность возложенной на меня миссии. Поняв бесполезность своих потуг, он медленно растворился в стене, утомлённо-замучено закатив глаза и пуская носом пузыри.

В это время за Корнезара решил ответить ворон. Он произнёс хрипловатым человеческим голосом, как мне показалось, с небольшим прибалтийским акцентом:

– Всё узнаете в своё время! А пока ждите и задавайте поменьше вопросов, я этого страсть как не люблю. Меньше знаешь – ширше морда, потому что лучше спишь после еды. Ха-ха! Хрю!

– Да, да! – поддакнул Корнезар. – Могу лишь сказать, что мы отправимся очень скоро, будьте готовы в любую минуту. Я очень рад, что вы согласились! До этого мне удавалось за неделю найти одного-двух, максимум трёх человек, да и то не всегда. А тут сразу четверых, да каких красавцев! Какая удача!

Корнезар воодушевлённо посмотрел на ворона, ожидая подтверждения своих слов и поддержки, но ворон надменно отвернулся в сторону, потрескивая и пощёлкивая, как испорченное радио. Тогда Корнезар подытожил, чтобы хоть как-то сгладить неловкость:

– Повезло нам, говорю.

– Хватит! Надоел уже, балабол, хрю-хрю, кря! Навязался на мою голову, понимаешь! – гаркнул ворон. Голос у него был, как и полагалось ворону, резкий и хриплый, к тому же воспитание и манеры, судя по всему, оставляли желать лучшего. У меня невыносимо зачесались руки.

«Вот сейчас бы из рогатки запульнуть в него что есть силы чем-нибудь твёрдым и тяжёлым, например, гаечным болтом. Или хотя бы Юриника с арбалетом сюда», – подумал я, дипломатично улыбаясь, а сам в красках представил себе, как траурно и печально, чуть покачиваясь из стороны в сторону, опадают чёрные вороновы перья вперемешку с более лёгким пушком, забрызганным сочно-красными брызгами. А сам ворон намертво пригвождён арбалетной стрелой к стене.

– Скажите, Корнезар, – вежливо поинтересовался я, – а как зовут вашу учёную ворону? Чем вы её кормите и, вообще, сколько лет они живут? Я слышал, что не менее трёхсот, неужели это правда? Так долго?

Корнезар вздрогнул и умоляюще жалобно посмотрел на меня. Попытался было что-то сказать, но вместо этого лишь впустую шевелил губами. Ворон же, напротив, подскочил на месте, захлопал крыльями и вперился в меня немигающим взглядом.

– Я не ворона, а ворон! Попрошу запомнить это раз и навсегда! – задыхаясь от возмущения и злости, прокаркала птица. И тут же вкрадчиво продолжила: – И будьте любезны, молодой человек, если вы хотите дожить до зрелых лет, то впредь, коли пожелаете узнать что-нибудь обо мне, обращайтесь непосредственно ко мне, а не к этому бездарю, этому олуху царя небесного, этому недотёпе и…

Всё это время бедный Корнезарка с опаской и недоумением поглядывал то на меня, то на распоясавшегося ворона, сквернословившего, словно базарный попугай. Я решил прервать поток грязных слов, бьющий у него из клюва, как из рога изобилия, и сказал с ярко выраженным сарказмом, чего он, по-моему, в упор не заметил:

– Хорошо-хорошо, любезный ворон! Как же вас величать, милейший?

– Ну, то-то! Моё имя – Коршан! Запомни, человечишка, навсегда это благозвучное имя! Заруби его себе на носу или ещё на чём хочешь. Я, между прочим, очень редкой породы, чтоб ты знал!

– Да-а уж, это сразу видно! А сколько же долгих лет, позвольте узнать, живут вороны столь редкой породы?

– Много живут, пока не помрут! Но вы этакого счастья никогда не дождётесь, я ещё обглодаю ваши косточки и совью себе уютное гнёздышко из ваших скальпированных волос!