Плачь, детка, плачь (СИ) - Дон Бот

разрешаю? Почему бы мне просто не взять тебя за руку, когда ты собираешься уйти, и не притянуть к себе? Почему я не держу тебя?

У нас не было секса уже три дня! Такого никогда не было. Ты не мог насытиться мною. А в прошлый раз мы даже не закончили. Ты просто оставил меня стоять. А еще в твоих прикосновениях не было того, что я обычно чувствую.

Это потому что другая женщина заняла мое место?

Сегодня очередная бессонная одинокая ночь, и я решаю постучаться к Райли. Мейсон, я задолбалась бегать к Райли, пока ты где-то сидишь с Черри и, смеясь, разговариваешь о былых временах. Быстро надеваю белую майку и черные штаны для йоги и выхожу в коридор. Не могу пройти мимо, поэтому подслушиваю у двери Черри, но изнутри не доносится ни звука. Тогда я робко стучу к Райли и слышу его «Эммм, чтооо? Кто? Почему?» ворчание. Я хихикаю и приоткрываю дверь. Он всегда такой милый, когда сонный.

— Гулять со мной! Почему? Потому что я не могу спать, — сообщаю я ему. Вдруг его голова взлетает вверх, и он садится в постели, как привидение. Его волосы торчат в разные стороны, и он одет только в длинные пижамные штаны, которые очень низко опущены на его бедрах. Я вижу, как мерцает его кожа, хотя в комнате очень темно.

— Что случилось? — сонно спрашивает он.

— Я просто не могла уснуть.

— А где Мейсон? — он включает ночник. Я пожимаю плечами, стараясь не обращать внимания на то, что делает со мной твое отсутствие, Мейсон. Где ты? И хочу ли я это знать?

Райли раздраженно стонет и шепчет:

— Какой ублюдок! — затем с легкостью поднимается с кровати. Я всегда восхищалась тем, как он справляется со своим увечьем, как будто его вообще нет.

— Я готов к чему угодно. — Он взмахивает рукой. — Который час?

— Четыре двадцать утра! Ты, наверняка, очень устал. Прости, что разбудила тебя, — говорю я, но он мотает головой и пропускает меня вперед.

— Ты всегда была ночным человеком. — По пути вниз он делает остановку на кухне. — Подожди, думаю, мы можем прихватить что-нибудь попить, правда, детка? Эмм, я имею в виду Эмилия. Черт! Извини, я еще не проснулся.

— Ах, все в порядке, возьми лучше хорошего вина! Думаю, твой отец прячет его в самом углу, где мы не сразу его увидим! — приятно отвлечься и не думать о тебе, Мейсон. Даже если это всего на несколько минут.

— Будет сделано, мэм! — он ненадолго исчезает и возвращается с бутылкой вина, которую тут же откупоривает. Тогда мы отправляемся в путь. Ночь безоблачна, и звездное небо ярко сияет над морем. Дует теплый ветер, взъерошивая мои волосы. Я разбита, мне так больно, что, кажется, онемела. Если я, проснувшись, увижу, что тебя нет, Мейсон, и трезво подумаю об этом, это меня сломает. Я не хочу беспокоиться о том, где ты и чем занимаешься. Потому что в глубине души уже знаю это и не нуждаюсь в подтверждении. Райли тоже чувствовал себя так же, как и я?

— Как ты себя тогда чувствовал, Райли? — спрашиваю я и забираю бутылку вина, пока мы шагаем по песку.

— Так же, как и ты сейчас, — говорит он.

Я смотрю на него большими глазами.

— Ты думаешь, он с ней спит?

— Эмилия, я не хочу вмешиваться, — хрипло отвечает он. — Но что бы ни случилось, я здесь для тебя. Независимо от того, чем ты нуждаешься, чтобы я был, я буду этим. — Слезы наворачиваются на глаза, потому что не могу избавиться от ощущения, что это конец для нас обоих, Мейсон. Тогда я задаюсь вопросом: буду ли я когда-нибудь снова чувствовать себя так, как чувствовала с тобой? А если нет, хорошо это или плохо? Боже, я не хочу, чтобы все закончилось. Но это все равно, что мчаться к бетонной стене со скоростью триста километров в час, к неизбежному концу, со сломанными тормозами.

Делаю еще глоток, так же, как и Райли. Я давно не пила, Мейсон. Я многое давно уже не делала.

— Ты счастлив в Нью-Йорке? — спрашиваю Райли.

— Эмилия, я думал, что влюблен в Нью-Йорк, но, на самом деле, это было только потому что мы встретились там. Без тебя все не так. Я бы уже давно вернулся, если бы не знал, что Мейсон сойдет с ума, и если бы отец не запретил мне этого делать. Но думаю, что даже это не сможет меня долго удерживать. — Это наполняет меня надеждой, и я делаю еще глоток. Возможно, таким образом я смогу забыть то, что знаю. Сейчас Райли моя единственная надежда, единственный свет. Но, вообще-то, он всегда был таким.

Мы идем дальше. Луна сияет так ярко, что практически все вокруг видно. Тихое шумящее море постоянно выплескивается на берег.

— Я бы предпочла никогда больше не возвращаться, — говорю я Райли.

— Мы могли бы остаться здесь навсегда. Я мог бы платить Эмбер арендную плату, и мы могли бы жить здесь. Эмбер боготворит меня, а Мейсона — нет. В принципе, как и все остальные.

— И что тогда? Что мы будем здесь делать потом?

— Мы будем просыпаться по утрам и пить кофе, наблюдая за рассветом. Потом будем купаться в море голышом, потому что здесь больше никого нет, и заниматься фантастическим сексом на берегу. А если будет прохладно, я буду разжигать камин. Мы будем пить горячий шоколад с зефиром, который ты так любишь. Он знает, что ты любишь какао? И что единственное место на твоем теле, где ты боишься щекотки — это в изгибе локтя? — он щиплет меня, и я с визгом подпрыгиваю. Но он продолжает мечтать о нашем будущем. — Мы будем просто лежать на диване и существовать. Если захочешь, мы поедем в город и купим для тебя самые красивые платья или пойдем в библиотеку и отыщем лучшие книги. Ты все еще читаешь, Эмилия? Когда ты прочитала свою последнюю книгу? — я с удивлением смотрю на него, потому что только сейчас понимаю, что больше полугода я ничего не читала, и что он все еще так хорошо знает меня и описал мой идеальный день.

Я вздыхаю.

— Это звучит идеально, в этом и проблема, Райли. Я не идеальна. Есть вещи, о которых ты не знаешь, и я, вероятно, никогда не расскажу тебе. Монстр, который живет в Мейсоне, живет и во мне тоже, и он разрушает меня, желая поглотить полностью.

— Эмилия, в этой истории я супергерой.