Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - Кушнир Александр Исаакович

«У нас были такие фирменные движения, когда тело стоит на месте, а гитара передвигается слева направо, такой полу-Kraftwerk-автоматчик, — вспоминает Виктор Сологуб. — Я думаю, что Капитан обратил на нас внимание, потому что мы всё время что-то придумывали на сцене».

Это действительно было свежо и весело.

Призвав под свои знамена музыкантов «Странных игр», Курёхин начал готовить первое выступление «Поп-механики». Официальный дебют курёхинского оркестра состоялся в столичном ДК Москворечье. Чувствуя, что намечается нечто необычное, за организацию акции взялись директор местной джазовой студии Юрий Козырев и барабанщик Михаил Жуков, который утром 14 апреля 1984 года встречал Курёхина на Ленинградском вокзале.

Жукова удивили две вещи. Во-первых, Сергей отказался от зафрахтованного автобуса и поехал с музыкантами на метро. Во-вторых, всё время Капитан провел исключительно на сцене, репетируя и в спешке доделывая дебютную программу. Похоже, перфоманс обещал быть неординарным. Так, собственно говоря, и случилось.

В этот вечер вход в ДК Москворечье зрители брали штурмом. По городу разлетелся слух, что приехали «запрещенные питерские рокеры», и несколько растерянных милиционеров пытались натиск поклонников сдержать. Когда концерт наконец-то начался, к микрофону подплыла колоритная дама, которая прочитала по бумажке: «А сейчас перед вами выступит «Оркестр Сергея Курёхина» с новой программой «Поп-механика № 2»!»

Это была очередная мифологическая задумка Маэстро — представить новый проект таким образом, как будто некая «Поп-механика № 1» уже состоялась. И неважно, когда и где — то ли в Питере, то ли в каком-то другом городе. Курёхин был верен себе и, как всегда, оставлял зрителям пространство для игры воображения.

В этот вечер Сергей, который играл на фортепиано и тенор-саксофоне, усилил биг-бенд Валентиной Пономарёвой, Александром «Фаготом» Александровым, саксофонистами Сергеем Летовым и Игорем Бутманом, скрипачом Володей Диканским, тромбонистом Николаем Ольшевским, немецким кларнетистом Хансом Кумпфом и ритм-секцией «Звуков Му» — Сашей Липницким и Михаилом Жуковым.

Как только погас свет, к центру сцены с разных сторон начали двигаться два джазовых мутанта-киборга в черных очках и с саксофонами в руках. Это были Курёхин и Бутман. Затем на сцене появились остальные музыканты. В первом отделении «Поп-механика» напоминала карнавальное шествие, где попурри из Паганини и похоронных маршей чередовались с саксофонными проигрышами в духе Фаусто Папетти, а в обрывки цыганских мелодий вплетались остинатные гитарные риффы «Поп-механики».

Полный фурор своими шаманскими заклинаниями вызвала Пономарёва — «то как зверь она завоет, то заплачет, как дитя». Носясь по сцене в брючном костюме и с белой розой в распущенных волосах, она имитировала голосом взбесившийся синтезатор, а потом уносила мелодию куда-то вверх, в кратер «неведомых Фудзиям». С момента выступления Курёхина и Пономарёвой на фестивале в Ярославле прошло всего три года, но насколько сильно выросло их взаимопонимание!

После антракта Капитан вывел на сцену биг-бенд Виктора Мельникова, состоявший из музыкантов студии ДК Москворечье, исполнявших джаз с элементами свинга. Сергея подобная приверженность традиции умиляла, поэтому второе отделение представляло собой соревнование «новой музыки» и джазовой классики. К этому моменту в перфомансе были задействованы около сорока человек — такой внушительной массовки ДК Москворечье еще не видел.

Всё действо закончилось исполнением старинного цыганского романса «Разлука», который Пономарёва пела с огромной внутренней силой, а на аудиозаписи слышны возгласы «браво!», «шизгару давай!» и хаотичные аплодисменты.

«Перед московским выступлением «Поп-механики» у нас было две репетиции, одна из которых состоялась непосредственно на саундчеке, — вспоминает Витя Сологуб. — Поэтому на концерте происходила полная дурка. Никто не знал, что будет дальше — постоянно игралась целотонная гамма, потом фрагменты из Matt Bianco. Я на всю жизнь запомнил, как нервничал Курёхин, топал ногами и орал: «Ля-бемоль, дураки! Блядь, ля-бемоль... Ты играй, а ты молчи!» Вот такой у нас был дебют».

Репетиция оркестра

Аудитория мне не только не мешает, но, наоборот, я лучше сосредотачиваюсь. И вообще, я не студийный музыкант, а концертный. Сергей Курёхин

После концерта в ДК Москворечье перед полумертвым от усталости Курёхиным нарисовались два очкастых студента. Одного из них звали Пит Колупаев, а второго Миша Кучеренко. На диком энтузиазме от услышанного они предложили Маэстро выступить на следующий день в общежитии МИФИ. «Да, было бы неплохо сыграть еще раз, — задумчиво сказал Курёхин, — поскольку сегодня нам удалось записать далеко не всё. Попробуем эти куски переиграть заново».

Ровно в полдень банда джазменов двинулась пешком из ДК Москворечье в сторону общежитий МИФИ. Делегацию возглавлял Капитан, за ним шли братья Сологубы, Бутман, Африка, Пономарёва, Кумпф и Сергей Летов. Замыкавший колонну Миша Жуков задумчиво поинтересовался: «Ребята, а нас не свинтят?» «Не, всё нормально будет», — задорно ответил Пит Колупаев, даже не подозревая, в какой шизофренический детектив он сейчас ввязывается. Дело в том, что кларнетист Ханс Кумпф пригласил в общежитие МИФИ нескольких приятелей-американцев. Их паспорта положили поглубже в ящик стола, чтобы подслеповатая бабушка-вахтер ничего не заметила. Институт был полусекретный, и иностранцы там не предполагались даже в страшном сне. В этот момент, услышав отзвуки саундчека, в зал заглянул комсомольский оперотряд. Раскованные американцы что-то громко обсуждали, и иностранная речь не укрылась от будущих строителей коммунизма. «А это еще кто?» — по-ленински строго спросили дружинники у притихшего Колупаева. «А это наши друзья, эстонские музыканты!» — бойко отрапортовал будущий организатор легендарного Подольского рок-фестиваля.

Но комсомольцы оказались не дураки. Они оперативно вызвали на подмогу замдекана товарища Беляева, который по совместительству являлся сотрудником службы госбезопасности. «Что здесь происходит? — сурово гаркнул Беляев, обдав музыкантов запахом сильнейшего перегара. — У вас есть разрешение выступать?» «А это Сергей Курёхин и наши ленинградские друзья, — выкрутился Колупаев. — Они вчера играли в ДК Москворечье, исполняют традиционный джаз».

«Джаз бывает разный», — мудро заметил заместитель декана и направился в сторону вахты. Обнаружив там американские паспорта, Беляев мгновенно перестал дышать. С побагровевшим лицом он отвел Пита Колупаева в сторону и, заикаясь от волнения, негромко произнес: «Значит, так... Я ничего не видел. И ты ничего не видел. И никакого Курёхина здесь не было. Товарищ Колупаев, вы меня хорошо поняли?»

На языке местной, слегка зазеркальной логики это означало, что концерт всё-таки разрешен. Так было выгоднее для всех — мол, никаких происшествий не случилось. Беляев тут же успокоил комсомольцев: «Всё нормально, это наши друзья! Звонить никуда не надо, я сам в понедельник позвоню». И вместе с оперотрядом занял место в зрительном зале. Как говорится, чтобы ничего не случилось. На всякий случай.

Итак, в воскресение 15 апреля 1984 года «малая» «Поп-механика № 3» каким-то чудом всё-таки состоялась. Зрителей было немного, но они присутствовали на поистине уникальном событии — насколько мне известно, в последующие двенадцать лет оркестр Курёхина в общагах не выступал.

Капитан виртуозно дирижировал музыкантами, попеременно играя то на рояле, то на двух флейтах. Колонок на сцене не было, и звук в зал шел чистый, как слеза комсомолки. Программа длилась около часа, и после ее окончания товарищ Беляев вышел из зала морально удовлетворенный. По-видимому, будущий депутат Мосгордумы ожидал разбрасывания антисоветских листовок, чтения стихов запрещенных поэтов-диссидентов или группового секса. Но всё закончилось на удивление спокойно.

После выступления Курёхин наконец-то смог перевести дух и задержался в гримерке — как говорится, «попить чайку». До поезда в Питер оставалось много времени, и Капитан расслабленно общался с организаторами и студентами. Отвечая на вопрос «А кто такой капитан Африка?», Сергей несколько неожиданно стал критиковать «Аквариум». Больше других в этот вечер досталось Гребенщикову, который, с точки зрения Капитана, совершенно не управляет группой. И поэтому музыканты творят в ней всё что хотят.