(не)мимолётный роман - Марина Повалей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 15
Следующие за ритуалом дни крепость Итвоз очень напоминала дом для душевнобольных.
Растворившись из ритуального зала, новоиспечённый (в этой, новой Лиззи от нашей не было и следа!) призрак пропала. Совсем. Весь остаток ночи бабушка пыталась её призвать, но той хоть бы хны! Мало того, что привязка не сработала, так ещё и дух, возможно не наш. В сухом остатке у нас два варианта: либо развеять белокурую красотку, либо договариваться и ставить себе в услужение на клятву. Ещё один эксперимент! Как может поклясться на крови дух, не имеющий крови, и как может поклясться маг, не имеющий магии?
Именно этой задачкой и занимается Змей, - оторвала взгляд от помешиваемого зелья. Сидит, красавец. Правда же, красавец! Золотистые волосы собраны в хвост, лишь одна непослушная прядка спадает на лоб. Дух (сейчас вполне себе осязаемый) её механически сдувает. Длинные ноги, затянутые в облегающие штаны широко расставлены, - отвратительная, его любимая поза. Локти на коленях, в ладонях очередная книга, которую он изучает.
Стиснула посильнее деревянную ложку, едва не выпавшую из повлажневшей ладони.
Если это его земной, прижизненный облик, то такому парню, и правда, сложно отказать. А учитывая его настойчивость и умение заболтать кого угодно …
Хм. В общем Лиззи №2 пришла сама к ба прошлым вечером. Ну как сама … Бабуля плюнула, перестала магичить с призывом на разные лады, и просто позвала её поговорить. Как человека.
Лиззи. Это всё, что девушка может о себе сказать. Ни полного имени, ни обстоятельств своей жизни она не помнит. Есть подозрения, что это пока. Послонявшись несколько дней по крепости, она уверена в том, что это место ей знакомо, возможно, при жизни она жила здесь и приходится нам родственницей. При этом только звук титула Эстесадо ввергает в принципе спокойную девушку в пучину ярости.
Лихорадочный блеск в глазах герцогини говорит о том, что развеивать призрака она не собирается. А может, это родственные чувства или пиетет к предкам?
Как бы то ни было, с папой у них сейчас очередное сражение. Одна зубами вгрызлась в новую загадку, другой, сын матери-некромантки, с детства терпеть не может всевозможные явления из мира мёртвых. А перевидал он их немало.
Но едва ли проблема Лиззи была первостепенной. На следующий день к нам явился новый священник. Преподобный Уоррен Одден, как напомнил отец. Зачем-то бабуля влила в меня новую утреннюю настойку, вместо привычной старой. Рясник был мил, услужлив, доброжелателен. Арку входа просмотрел со всей тщательностью, и не раз. Попросил нас с герцогиней и отца пройти под артефактом. Уверился, что со временем тот вышел из строя и нуждается в замене. Очень “удивился”, что такая уважаемая семья пользуется таким пережитком прошлого, как заклинательный зал.
Отец предложил не торопиться, а лучше вообще не заморачиваться с новым артефактом. Ведь вероятность того, что в Итвозе появится представительница вымершей расы равна … примерно нулю. Милейший человек в рясе, источающий налево и направо улыбки, с папой согласился, но посокрушался, что сам не вправе принимать такие решения.
Про непривязанного, читай - свободного духа, парню в сутане, разумеется, никто не сообщил.
Что ж, ждём, пока церковные служки изготовят новый артефакт.
Уходя, священник невзначай поинтересовался, где граф Дортконд, и почему тот не ходит к мессе вместе с нами, пока гостит в Эстесадо. Удивительная осведомлённость!
В остальном дни летели своим чередом. Граф в себя не приходил, лекарь, осмотревший его, засвидетельствовал своё согласие с неясностью диагноза. Посоветовал его не тревожить, так как в состоянии покоя недавний полутруп начал показывать удивительную динамику. Если так пойдёт, то жених всё же придёт в себя. Эту загадку тоже предстоит решить.
Миллион дел, которые требуют моего участия, а я только и думаю, что об одном инженере, одним своим взглядом заставляющим мой орган, раньше служивший лишь для перекачки крови, биться быстрее. Редкие встречи за трапезой, сопровождаемые переглядываниями украдкой, чтобы никто не заметил. Краткосрочные встречи в коридорах замка, пока никого нет рядом. Мимолётные поцелуи, страстные объятия. Короткие встречи ночью, пока никто не хватился. И записки. Много-много записок. Вестники между нами за день исчисляются десятками.
*************
Прочла очередной.
“Около четырёх? Я как раз закончу чертежи. Очень соскучился. С утра прошла бездна времени.”
“Не могу оставить в беде столь ценного для королевства человека. В четыре. На нашем месте.”
И неизменный маленький листик вместо подписи. Ужаснейшая глупость, тем более, что он прекрасно знает, от кого записка. Хотела сердечко, но побоялась прослыть влюблённой дурочкой.
Ещё раз вдохнула запах свежего грифеля. Крис очень занят, целыми днями в своих чертежах, даже вестники мне пишет на них же, тем же серым карандашом. Не мудрено, ведь его по праву считают гением современной фортификации!
Вестник, сложенный вдвое, положила в карман, уже дома переложу в белый сундучок, спрятанный в туалете.
- Сколько можно отвлекаться! - Змей всё так-же помешивает зелье, в которое я по одному должна добавлять цветки лаванды.
- Не куксись! - Улыбнувшись, поспешила его успокоить. - Всего лишь минутка! Вопрос жизни и смерти. - Не сдержалась и чмокнула друга во вполне осязаемую щёчку.
- Ох, Таша. Здесь минутка, через час минутка, потом опять сбежишь на два часа …
- На пол часика всего лишь!
- В прошлый раз ты тоже так сказала! А вернулась через два! - Нужное количество сухих кругляшков добавлено. Зелье принялось шипеть. Правильная реакция. - Это всё ужасно не во время! Шаврик! Не могла потерпеть со своими шашнями! Довели бы до конца эксперимент и влюбляйся на здоровье! - Я только ещё шире улыбнулась на его ворчанье. Змей лишь на несколько секунд отвёл взгляд от котелка. Внимательно поглядел на меня. - Но стоит признать, любовь тебе к лицу. Ты прямо-таки сияешь вся. Светишься изнутри, как лампада. Ладно … - Понимаю его. Очень понимаю, но ничегошеньки не могу с собой поделать. - Засекай время, через минуту заклинание, потом добавляй вытяжку.
- Ничего не любовь. - Как всегда возразила. Тихонько.
Самый важный день. Момент.
Несколько недель почти непрерывной статистической работы Змея,
