Грешник. На острие - Анастасия Шерр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стучу кулаком в окошко и Егор подрывается, распахнув глазёнки. Опускает стекло, хлопает по-девчачьи длинными ресницами. Ну прямо спящая красавица.
– Я с ним поеду, – киваю на Хаджиева. – А ты за нами. Едем к мосту, не отставай.
– Так это… Валерия Игнатьевна, ваш папа не велел с ним общаться.
– Папа не узнает. Поехали.
ГЛАВА 25
– Так и знала! Вот я так и знала, Хаджиев! – толкаю его в плечо, свистя, словно вскипевший чайник от гнева. – Куда ты меня завёз? И зачем оторвался от Егора?
Шамиль скучающе пожимает плечами.
– Дорогу перепутал. Кстати, Егор твой сам отстал, я тут не при делах. Охрану бы тебе получше.
– Ну, конечно. Охотно верю, что он сам отстал! – осматриваюсь вокруг. И не глушь, и люди вокруг ходят, а мне не по себе от того, что с ним наедине осталась. – И где мы?
– В центре, – выдаёт мне этот.
– А то я сама не вижу, – огрызаюсь, вперившись взглядом в огромную новогоднюю ёлку. Её уже почти нарядили – готовятся к празднику.
– Тогда зачем спрашиваешь? – продолжает доставать меня упырь.
– Зачем мы здесь? – поворачиваюсь к нему, и мы оказываемся слишком близко друг к другу. Особенно наши лица. Холодный воздух вперемешку с его мятным дыханием заставляет кожу покрыться мурашками. И губы щиплет, словно я их облизала. Да, я их облизала. И он как раз смотрел на это.
– Ты красивая. У меня никогда не было такой, – пар вырывается из его рта, окутывает нас облачком и развеивается. Я сглатываю.
– Мне воспринимать это как оскорбление или комплимент?
– Насрать мне, как ты это воспримешь. Как факт, что я не отступлюсь.
– Почему? Потому что такой тёлки у тебя не было? Немного странная формулировка желаний.
– Трахать тебя хочу. Днём и ночью.
Поперхнувшись собственной слюной, делаю шаг назад, вырываясь из гипноза его сумасшедших глаз. Не надо, Лера. Не ведись. Ты ж не школьница.
– Ещё более странная формулировка.
– Слушай, давай мириться. Я, правда, думал, что в меня стреляли люди твоего отца. К тому же он, как ты заметила, жив. Так что…
– Так что? Что это меняет? Покушение было? Было. Ты мудак? Да! О каком мире ты сейчас говоришь, Шамиль?
– Хорошо, как насчёт временного перемирия? Захочешь повоевать, повоюем, нет – значит, разбежимся в стороны. Пока я предлагаю тебе отработать те бабки, что я заплатил в твою контору и просто по-человечески общаться. Всё.
Оставляет мотоцикл на парковке, там же шлемы. И берёт меня под руку.
– Пойдём, выпьем кофе. Ты любишь кофе, я знаю.
Я молча соглашаюсь, потому что поговорить всё же надо. Расставить, так сказать, все точки над «I». Пока папа в больнице я могла бы попытаться ему помочь. Ну и я не хочу, чтобы они с Шамилем решали спор в своём репертуаре. Хватит с меня перестрелок и прочей чехарды.
Мы прогуливаемся по аллее со стаканами с горячим кофе, и я думаю, что это было бы милым свиданием на свежем воздухе, если бы рядом шагал не Шамиль, а кто-нибудь нормальный. А ещё, я не заметила, как выпал снег. Я вообще в последнее время мало что замечаю. Это огорчает.
– Так ты узнал, кто это был? Те люди, что в тебя стреляли? – а про себя думаю, расстроилась бы я, если бы его убили или нет? Порадовалась? Последнее вряд ли. Я вообще ненавижу убийства и всё, что с ними связано. С детства. Даже детективы не читаю.
– Мой человек. Хотел столкнуть лбами меня и твоего отца. То сообщение тебе – тоже его рук дело, – Шамиль отпивает кофе, и я невольно останавливаю взгляд на его губах.
– И зачем он это сделал? – отвожу глаза в сторону. Не любуйся им. Он враг. Тоже мне, красавца неписанного нашла.
– Один из тех, кто погиб по вине твоего отца – его брат. Виталий ненавидит Короля, а следовательно и тебя. Жажда мести, все дела. Ну и бабла, конечно, хочет. У твоего отца этого добра хватает.
Вздыхаю. Отлично. Ещё один враг, которого я даже не знаю. Но он меня ненавидит. Супер, папа. Только ты так можешь.
– Не бойся. Тебе он не навредит, – будто читает мои мысли Хаджиев.
– Ты его убил? – вопрос звучит немного трусовато. Ненавижу эти разборки.
– У меня пока маловато ресурсов, чтобы разбрасываться кадрами. Даже такими никчёмными. Но он тебя не тронет. Ему нужны только деньги. Решим этот вопрос.
Какая прелесть. И сколько цинизма.
– И с чего всё началось? – пожалуй, главный вопрос вечера.
Останавливаемся у лавочки, Шамиль швыряет на неё свою куртку. Почти джентльмен. Если бы я не узнала его чуть раньше и с другой стороны.
Но присаживаюсь. Чего уж. Не морозить же «королевскую задницу».
– Один из моих людей толкал кое-что в клубе твоего отца. А люди твоего отца его избили. Идиот подтянул других. Началось месиво и троих из моих положили. А люди для меня, как я уже сказал, ценный ресурс. Восполняемый, но всё же.
Не удержавшись, хмыкаю.
– Интересно получается. Твои люди продавали наркоту молодняку в клубах, за это отхватили люлей и теперь мой отец тебе должен? Ты серьёзно сейчас?
– Немного не так. Дурью я лично не занимаюсь. Мой человек толкал её по собственной инициативе. И если бы пришили одного его, я бы слова не сказал. Но пострадали другие, а это уже косяк твоего отца.
– Чушь! – швырнув кофе в урну, поднимаюсь с лавочки и оказываюсь на уровне глаз Хаджиева. – Тебе плевать на этих людей. Твои они там или чьи. Тебе на всех плевать. Ты просто хочешь денег. Хочешь оттяпать кусок от пирога, не более. Так что, повторюсь, ты рэкетир. Отрыжка конца восьмидесятых, когда ты и родился. Это тебя папа научил? Ларьки с квасом отжимать?
Шамиль усмехается, вставляет один наушник себе в ухо, второй мне.
– Послушай, охренительный момент, – в наушнике набирают звук скрипка и фортепьяно.
Я разговариваю с деревом.
ГЛАВА 26
– Ты чудак. Серьёзно. Я таких чокнутых ещё не встречала, – качаю головой убирая наушник. Музыка, и правда, классная. Но я все еще помню кто рядом.
– Ты не умеешь расслабляться, – ухмыляется он и, забрав с лавочки свою куртку, хочет накинуть поверх моей.
Но я уворачиваюсь.
– А это к чему? Можно подумать, тебе есть хоть какое-то дело до того замёрзну я или нет.
– Вообще-то есть. Если ты заболеешь,
